Глава 9 Одноглазый стрелок
В лицо зажмурившейся Ли Имэй коротко дохнуло жаром. Когда же она снова открыла глаза, то увидела, как бестии одна за другой вспыхивают и исчезают от попадания золотых, лучащихся магией стрел.
— Сяо Чу! — взвизгнула от радости Имэй.
Лучник не терял времени даром, перебегая или перепрыгивая с места на место, он без остановки вел прицельную стрельбу. Его левая пустая глазница сияла, как полуденное солнце. Сяо Чу снял свою повязку, а значит, видел призрачных бестий так, словно они были из плоти и крови, а на дворе — ясный день. И ни одна из его жертв не смогла бы увернуться от стрелы. А тех бестий, кто еще уцелел, настигал меч в руке девушки в темной мужской одежде. Она вертелась стальным вихрем, отгоняя чудовищ подальше от выдохшегося шамана, который уже и на ногах стоять не мог.
— Ван ГоЭр, а ты что тут делаешь?
Юань спешно утерся полой шеньи от крови, заливающей глаза, не поверив им.
— Суп варю, не видишь! — огрызнулась охотница на демонов. — Брат Чу, надо добить их всех!
— Ща! — весело откликнулся стрелок.
Теперь-то нечисть сообразила, с кем столкнулась, но стало слишком поздно. Последнюю тварь Сяо Чу сбил налету. Он красиво взмыл в ночное небо, на мгновение завис, прицеливаясь, и спустив тетиву, плавно спланировал на козырек крыши.
— Скажи, я вовремя, Ли Имэй? — спросил он и подмигнул единственным глазом, добродушно усмехаясь.
Увечье совершенно не мешало ему радоваться жизни в любых обстоятельствах. Живы остались — уже хорошо! А если еще и всех врагов убили, то лучше и не придумаешь.
— Не то слово! — охотно согласилась девушка. — Как вы здесь оказались?
— Меня сестренка ГоЭр перехватила по дороге в Аньчэн, — лучник кивнул в её сторону. — Ей ваш контракт совсем не понравился.
А тем временем, охотница на демонов крепко обняла своего непутевого Юаня, разом позабыв обо всех обидах. Он тоже обхватил её руками, прижимая к себе, как сокровище какое. А ведь два года назад у них чуть до драки не дошло. ГоЭр упрямая и резкая, а шаманская натура шибко обидчивая. Слово за слово, и вот уже девушка хватается за меч, а её возлюбленный — за веер. Мастер окатил обоих ледяной водой из ведра и отлупил так, что драчуны две недели проспали на животе и, разумеется, порознь.
— Ну что ж ты вечно влипаешь, как собачья лапа в дерьмо, Чжу Юань? — шепотом причитала теперь ГоЭр. — Вот что мне с тобой делать? Живого места не осталось.
— Эх, мне бы такую женщину, — завистливо вздохнул одноглазый лучник, но быстро передумал: — Но чтобы характер был как у тебя, сестренка. Или как у Ми Лин. Чтобы добрая была.
— Это я-то добрая?
— Угу. Но слишком умная. По сравнению с тобой любой мужчина будет чувствовать себя пеньком с ушами. Ну, кроме некоторых, особенно уверенных в себе. Опять же, рядом с такой женщиной будет стыдно языком всякую чушь молоть. А мужчинам не нравится стыдиться себя.
Рассуждая подобным образом, Сяо Чу спрыгнул с козырька, прикрыл кожаной повязкой глазницу и помог Имэй встать. Очень вовремя, потому что ноги её почти не держали от долгого бега.
— Балабол, — фыркнула Имэй. — Ох!
И одним махом оказалась на закорках у неугомонного лучника.
— Вы же в гостинице дядюшки У остановились? Тут недалеко, я тебя отнесу, сестрица Ли.
У них с Сяо Чу был общий спаситель — старший брат Люй Цзинь. Имэй он отбил у банды мародеров в сожженной и разграбленной деревне, а Чу в последний момент выхватил из рук наемных убийц. Потому что одноглазый лучник имел несчастье родиться принцем. В стране, где многочисленное семейство Сяо сорок лет воевало между собой за императорский трон, очень опасно быть маленьким мальчиком, сыном очередного временщика от красавицы из семьи с большими амбициями. Когда голова отца Чу, которого тот, к слову, никогда в глаза не видел, украсила солдатскую пику, а дерзких дядьев прилюдно казнили, пришлось бежать из Цзянькана. Но бегство не спасло, а уединенная жизнь в деревне не защитила бывшую наложницу от пристального взгляда нового государя. Сяо Чу сидел в сундуке и видел, как вырезали всех, кого он знал — начали с матери, закончили глухой старушкой-птичницей. Потом убийцы принялись за детей рабынь, собак, кур и уток. А затем нашли маленького принца, которому не пришло в голову ничего лучше, чем кричать: «Я всё видел! Я всё расскажу!», а и к тому же пребольно кусаться. Наемникам показалось забавным сначала выколоть раскаленной кочергой глаза мелкому поганцу, а потом уже зарезать.
Брат Люй Цзинь лишь немного припозднился. Обезумевший от боли маленький будущий маг сломался, его сила высвободилась из уз плоти слишком рано, непоправимо исковеркав душу. И если бы не брат Люй, если бы не Мастер и Школа, то кто знает, в какую нечисть обратился бы Сяо Чу, какого демона породила бесконтрольная магия? Со «сломанными» шутки плохи. В грудь младенца не поместится сердце взрослого. Так и с магией. Волшебный дар должен развиваться постепенно, вырастая и крепчая вместе со своим хозяином, а когда с одаренным малышом случается что-то очень страшное, то дар этот ломается вместе с душой самого ребенка. Как правило, такие дети долго не живут.
Дар не выбирает, в ком проклюнуться. Собственно, только Чжу Юань и Сяо Чу родились в знатных семьях, остальные ученики зачастую вообще не знали, какого они роду-племени. Бродягу, того Мастер подобрал в канаве четырехлеткой — голого, голодного и покрытого коростой. Красавца Лань Шэна, сына беглой рабыни, выкормила дворовая псица. Опухшую от голода Ми Лин подбросили на порог Школы то ли какие-то доброхоты, то ли отчаявшиеся родители.
«Это мир — место опасное, и особо безжалостен он к детям, — часто говаривал Мастер Дон Син. — Все злодеи, все душегубы были когда-то невинными и беззащитными, пока кто-то не выпестовал из них чудовищ, не взлелеял пороки, жестокость и скверну, сотворив себе подобных. Они выросли и в свою очередь создали таких же исчадий. И нет этой цепи зла предела и конца». А потом тяжело вздыхал и добавлял: «Но это не означает, что сопротивление бесполезно. Если мы найдем и спасем хотя бы одного «сломанного», то мы приумножим тем самым Добро и Свет».
Поднебесная без остановки воевала, а когда не воевала, то голодала, а когда и то, и другое, то еще и отчаянно бунтовала. И тогда ученики Школы Северного пути, все без исключения, отправлялись в путь — искать среди развалин и пепелищ таких вот «сломанных» детей, чья шэнь осквернена, а тело искалечено. Искать, находить, спасать, лечить, кормить, постепенно шаг за шагом, исправляя то, что поддается исправлению, тщательно искореняя ростки зла в душах.
«Пусть другие растят нормальных, — повторял Мастер. — Мы займемся теми, кто никому не нужен, а потому — обречен. Так надо!»
— Ну и как, получилось? — тихонько спросила Имэй, и это был вовсе не праздный вопрос ни о чем.
Самое время поговорить с Чу с глазу на глаз, точнее, прямо на ухо. Пока Юань и ГоЭр плетутся позади и заняты друг другом. А у них с лучником свои дела.
— А то! Ублюдки отправились червей кормить. Кто ж мне план-то придумал, а? — ухмыльнулся тот. — Упокоил по всем правилам. Чтобы следующее воплощение начали с жаб в гнилом болоте.
Значит, убийцы Люй Цзиня получили по заслугам. Это замечательная новость! Чу выслеживал их три года, а еще два года перед этим выяснял, кто стоит за безвременной смертью спасителя и старшего брата. Это только со стороны казалось, что дар одноглазого принца лишь в поразительной меткости при охоте на всякую магическую нежить и нечисть. На самом деле, Сяо Чу воплощал собой Возмездие. То самое, к которому взывает каждый невинно пострадавший, бессильно грозя кулаком Небесам.
— Перед смертью они мне напели в оба уха всякого интересного, — рассказывал он. — Оказывается, нас сильно не любят в других школах. Прям вот, можно сказать, ненавидят. Мы им поперек горла уже давно.
— Тоже мне новость!
— Ниточки тянутся в другие школы, я уверен. И в императорский дворец, кстати. Я потому и сорвался вместе с малявкой ГоЭр. Подумал, что моей сестренке туго придется в столице.
Девушка с благодарностью потерлась щекой о щеку братца Сяо. Об его левую щеку, чуть ниже кожаной повязки. Родных братьев, если таковые когда-то имелись, Имэй не помнила, зато у неё был Сяо Чу. Так только в Школе бывает, чтобы для простолюдинки братом стал урожденный принц. За это, должно быть, их и не любят, да.
На постоялый двор они прокрались, точно воры, через крышу прошмыгнув в комнату, где уже догорал оставленный для прикрытия светильник. С той же целью Имэй уложила в кровать дорожные мешки, придав им форму спящего человека и укрыв одеялом. Вроде как шаман умаялся за день и пораньше отправился в постель. Жаль, что нельзя будет и в самом деле выспаться, как следует. Убираться из Цзянькана надо, как только городские ворота откроют.
— Раздевайся и ложись! — приказала ГоЭр тоном, который не терпел не то что возражений, а даже крошечного намека на сопротивление.
Чжу Юань без смущения сбросил с себя пао и исподнее, и рухнул лицом вниз.
— Ты — придурок с мозгами червяка, — заявила охотница.
Призрачные бестии практически освежевали шамана.
— У червяков нет мозгов, — попытался пошутить он.
— Так у тебя их тоже нет! Как ты мог сунуться в логово бестий, не намазавшись с ног до головы эликсиром МаТон? О чем ты думал, Чжу Юань, я не понимаю?
Заклинатель мертвых благоразумно отмалчивался, подставляя раны под ловкие пальцы подруги.
— ГоЭр, мы вообще-то не в их логово лезли, — прервала возмущенное бормотание Имэй. — Бестии потом появились. Когда мы уже нашли гроб наложницы Дин.
— Угу, — подтвердил Юань. — Которую целенаправленно превращают, если уже не превратили, в упырицу-дзянши. Прямо во дворце, прикинь?
Охотница на демонов замерла, точно окаменела. Её слишком широкие для женщины плечи распрямились, жилистые предплечья напряглись, а две косицы за ушами, казалось, дыбом встали.
— Дзянши в императорском дворце? Я не ослышалась? — проскрежетала девушка голосом древним и страшным, как вечная битва между живым и мертвым, Небом и Преисподней, что длится от зари времен.