Глаза Чены бегали. Мерзавец беззвучно открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Наконец он обрел дар речи.
– Все равно кончать, – бандит бросил взгляд на сидевшую на заднем сиденье Регину. – Не пропадать же добру...
– Животное, – мужчина брезгливо отдернул руку от Чены. – Самое что ни на есть животное...
– Григорий Яковлевич, – подошедший парень протянул сотовый, – вас к телефону.
– Слушаю, Подковыркин, – бросил в трубку мужчина с внешностью бульдога, отходя чуть в сторону.
После всего услышанного Регина впала в какую-то прострацию. Она сидела, прижимая к себе Сережку, еще не до конца осознав, что решено их убить. Рано утром ее растолкал Чена и приказал одеваться. В комнате был еще один человек. Не дав даже умыться, они вывели ее с сыном на улицу и усадили в какой-то джип. Долго куда-то везли. За городом остановились. Через некоторое время подъехала еще одна машина, из нее вышел человек, говоривший сейчас по телефону и представившийся Подковыркиным.
«Неужели убьют? – с ужасом думала она, глядя на спящего на руках сына. – Ладно меня, а за что его?»
К горлу подступил комок. Ей еще никогда не было так плохо. Отмываясь накануне в ванне от последствий изнасилования, она едва не вскрыла себе вены, считая этот день самым страшным. Только ответственность перед ребенком удержала ее от этого поступка. Однако есть ситуации более ужасные.
Отключившись, Подковыркин поманил к себе пальцем Чену и что-то принялся ему объяснять, несколько раз кивнув головой в сторону джипа.
«Все, конец! – с ужасом подумала Регина. – Наверняка дает последние наставления, где нас кончить. Нет! Терять мне все равно нечего. Буду рвать ногтями, зубами, но не дамся так просто и не дам в обиду Сережку».
Осторожно переложив сына на сиденье, она сунула руку в карман куртки. Пусто. Лихорадочно оглядев салон, Регина неожиданно увидела авторучку, вставленную в специальное приспособление на передней панели. Бросив взгляд на Чену, который слушал Подковыркина, и убедившись, что никто не смотрит в сторону машины, она перегнулась через передние кресла и взяла ее. Антон однажды показывал, как можно вывести из строя человека авторучкой или сломать обыкновенную расческу так, что она превратится в грозное оружие.
Наконец оба бандита уселись на свои места и завели двигатель. Дождавшись, когда машина с их боссом рванет в сторону столицы, они развернули джип следом.
«Интересно, – подумала Регина, – почему они везут меня убивать обратно в город? А впрочем, какая разница? Это даже хорошо». В нескольких километрах был стационарный пост ГИБДД. Она решила во что бы то ни стало привлечь внимание милиционеров. Оба бандита между тем молчали. Чена курил. Наконец вдалеке появилось здание, похожее на огромный гриб, шляпка которого была сделана полностью из стекла. Машина ехала не очень быстро. Чена напрягся.
– Извините, – Регина тронула за плечо сидевшего впереди нее мужчину, – посмотрите, пожалуйста, у меня правда опухла переносица?
– Где? – Бандит резко развернулся на сиденье.
В то же мгновение она со всей силы вогнала авторучку ему в глаз. Несмотря на то что в последний момент рука дрогнула, бандит взревел, а из глаза брызнула какая-то жидкость и кровь.
Ошарашенный таким оборотом дел, Чена, открыв рот, уставился на своего напарника, у которого из глаза торчала ручка. Воспользовавшись замешательством, Регина схватила заранее снятую туфлю и принялась с диким криком молотить его по лицу шпилькой.
Машина вылетела на полосу встречного движения и на глазах нескольких милиционеров лоб в лоб врезалась в «Газель». Чена с окровавленным и перекошенным от страха лицом вывалился на дорогу и, достав пистолет, выстрелил в бегущих к ним милиционеров. Раздался треск автоматной очереди. В ужасе Регина накрыла сына своим телом. Тем временем одноглазый бандит, открыв дверцу, выскочил из машины и, не прекращая дико выть, упал на асфальт. Через каких-то полминуты все стихло. Послышались незнакомые голоса:
– Руки за голову... Ноги шире...
Раздался звук удара и вскрик Чены.
– Сказано, ноги шире, козлина!
Кто-то открыл дверцу:
– Сашка, тут еще баба с ребенком!
Регина медленно выпрямилась и развернулась в сторону говорившего. Немолодой сержант с автоматом и в бронежилете настороженно смотрел на нее.
– Я заложница, а эти люди хотели меня убить...
Дождь хлестал с такой силой, что с десяти шагов уже ничего нельзя было разглядеть. Из-за мокрой одежды и необходимости часто махать ножом, больше похожим на мачете, Антон натер под мышкой швом рубашки, и теперь там неприятно жгло. Переложив нож в левую руку, он продолжал идти первым.
Теперь стал сдавать Лебедев. В принципе, ничего удивительного в этом не было. Он вместе с Гуру несколько часов нес носилки с раненым Тарзаном. Им приходилось то и дело останавливаться, чтобы, освободив руки, проделать проход в попадающихся на пути хитросплетениях лиан, бамбука и гигантских стеблей жесткой, больше похожей на кустарник травы, а затем снова идти дальше.
Сейчас Лебедев шел, отрешенно глядя себе под ноги. С началом ливня двигались все вместе. Никто не разведывал маршрут. В этом отпала необходимость из-за практически нулевой видимости. Наткнулись на недавно упавшее дерево. По-видимому, великан не смог удержаться своими корнями в размякшей от тропических ливней почве. Антон объявил привал и, натянув небольшой полог из куска прорезиненной ткани, развернул под ним оборудование спутниковой связи и навигации. Его попутчики уселись на мокрый ствол, не пытаясь укрыться от дождя.
– Сколько нам еще идти? – не открывая глаз, спросил Лебедь.
Его волосы слиплись, а по лицу струилась вода. Она стекала по подбородку на грудь, капала с ушей на плечи, затекала по шее за воротник рубашки.
Антон не торопился с ответом, еще несколько минут сверяя полученные координаты с картой. Закончив, он посмотрел сначала на Гуру, затем перевел взгляд на Лебедя:
– Отклонились на полкилометра левее.
При этих словах Гуру подбросило, словно к дереву, на котором он сидел, подвели двести двадцать вольт.
– Ты что, Сусанин чертов, издеваться вздумал?! – Он метнул наполненный гневом взгляд на Лебедя, словно ища поддержки. – Сначала отмазался от носилок. Я до сих пор рук не чувствую. Потом бабахнул мину, типа мы дураки, а сам спал...
– Гуру, прекрати, – поморщился Лебедь. – И так тошно, а тут еще ты со своими подозрениями.
– На обратном пути я предоставлю тебе возможность убедиться в том, что ты не прав, – спокойно ответил Антон, укладывая аппарат в рюкзак. – А пока нужно вернуться на расчетный маршрут и искать место для ночлега. Прошли половину пути.
– Кому-кому, а вот Тарзану сейчас точно не в кайф, – напомнил Лебедь. – Мучается бедолага.
– Вряд ли, – Антон посмотрел вверх. – Наверное, он уже умер.
– Как это? – У Гуру лицо вытянулось от удивления.
– А как люди умирают? – вопросом на вопрос ответил Антон. – Повреждена печень, а это уже очень серьезно. Прибавь пробитое насквозь легкое. Повязку наложили с опозданием. Наверняка у него ателектаз. Это когда легкое сминается под воздействием более высокого давления, – пояснил он, увидев в глазах бандита непонимание. – У нас там оно отрицательное... Нога воспалилась. Все усугубляется большой потерей крови...
– Так ты, мудило, все знал! – Бандит пришел в ярость. Его глаза выкатились из орбит, а грудная клетка стала вздыматься и опускаться, словно он пробежал спринтерскую дистанцию. – Он ведь мне как брат...
Антон прекрасно понимал, этому отморозку по большому счету наплевать даже на родного брата, не говоря уже о каком-то Тарзане. Просто ему нужен был повод для конфликта, чтобы восстановить свою репутацию в глазах Лебедева. А возможно, есть и какая-то другая причина. Антону во что бы то ни стало нужно было выжить в этих треклятых джунглях и вернуться в Москву, чтобы спасти Регину и сына. Конфликты с Гуру могли закончиться смертью одного из них. Однако и попытка уклониться от них не приведет ни к чему хорошему.
«В руках у этого козла автомат. Если он решится на убийство, расстояние позволит ему успеть не только снять его с предохранителя, но и дослать патрон в патронник. – Он скосил взгляд на Лебедя, безучастно наблюдавшего за ссорой. – Этому либо надоели наши склоки, либо вконец вымотался».
Оценив ситуацию, Антон сгреб в руку землю, превратившуюся в липкую грязь, и метнул, целясь в лицо Гуру. Не дожидаясь результатов броска, перемахнул через дерево. Он еще не успел коснуться ногами земли, а правая рука уже сжимала рифленую рукоять пистолета.
– Ты прекрасно знаешь, как я стреляю, – наведя на неугомонного бандита «АПС», спокойным голосом предупредил Антон.
– А я что, – Гуру растерялся, – собирался на тебя напасть?
Комок грязи попал ему чуть ниже подбородка, и сейчас черное пятно медленно расплывалось по «разгрузке», стекая к ногам.
– Клади автомат на землю, – потребовал Филиппов, не сводя с негодяя глаз. – Василий, разоружи его.
– Завязывай, Антон, – Лебедь развернулся к нему вполоборота. – Не видишь, понтов он нагоняет. На себе, что ли, его металлолом тащить?
– Я сказал, оружие на землю, – уже с угрозой в голосе повторил Филиппов.
– Брось придуриваться, Филин. – Горидова трясло от злости. – Лучше скажи, какого черта мы на себе Тарзана перли? Ты свалил, потому что знал – это мартышкин труд? Поиздевался, значит!
Ливень почти прекратился. Его сменила какая-то водяная взвесь. Шум воды, словно кто-то тряхнул крону дерева позади Антона, а затем звук, как будто что-то мягкое перевалилось с ветки на ветку, заставил Гуру посмотреть куда-то вверх и за спину своего врага. Проследив за его взглядом, Антон развернулся и увидел средних размеров грязно-коричневую обезьяну. Щелчок предохранителя автомата заставил броситься на землю. Длинная очередь резанула по барабанным перепонкам. Почти одновременно послышался вопль и глухой удар. Прикрываясь бревном, Антон устремился в сторону вывернутого из земли корня. Добравшись до промытых от земли ливнями лохмотьев, он замер. С того места, откуда Гуру полил его свинцом, доносились мат и возня. Привстав на свободной руке и продолжая держать на уровне глаз пистолет, он выглянул из укрытия. На земле, раскинув в разные стороны руки и неестественно выгнувшись, лежал спиной на собственном рюкзаке Лебедь. Восседающий на нем Гуру с остервенением хлестал его по лицу. Автомат валялся в стороне. Видимо, в последний момент Лебедь бросился на вышедшего из себя бандита, но усталость и снаряжение свели его старания на нет.