– Ах так… – разочарованно протянул Герман. – Да вы просто меня разыгрываете.
Эйнштейн снова опустил очки на нос и с обидой взглянул на мальчика:
– Ты, может быть, думаешь, что я лгу? Тогда извини, Герман. В таком случае нам не о чем больше разговаривать.
Он встал и собрался было уйти.
– А вы всё-таки докажите! – упрямо крикнул Герман.
Эйнштейн остановился и медленно повернулся:
– Я ведь тебя уже спрашивал, не хочешь ли ты стать богатым. Но ты, похоже, не хочешь. Весьма сожалею.
– Но где же тут доказательство? – спросил Герман.
– Уж его бы ты разглядел, – заверил старик. – Разве десять или сто тысяч марок не убедительное доказательство?
– Сто тысяч? – прошептал Герман. – Правда?
– А может быть, и ещё больше, – небрежным тоном продолжал Эйнштейн. – Столько, сколько захочешь. Как насчёт миллиона?
У Германа аж дух захватило.
– Но мне, естественно, – добавил старик, – необходим начальный капитал, поскольку из ничего, как известно, ничего не получится. Твоих шести марок вполне бы хватило.
– И как же вы собираетесь всё это провернуть?
– Ты так ничего и не уразумел, коллега? Всё проще простого. Я отправлюсь на сто лет назад и там с твоими деньгами открою банковский счёт. Затем вернусь обратно и пойду в тот же самый банк. За сто лет деньги чудесным образом умножатся, понимаешь? Мне выплатят всю сумму с процентами, и я снова отправлюсь в прошлое. Там я снова внесу все деньги на счёт, возвращусь в день сегодняшний и опять всё заберу. И это я проделаю столько раз, сколько понадобится, чтобы собрать искомую сумму. Да, это не детская забава. Итак, сколько ты хочешь иметь? Тебе достаточно только сказать.
– И вы на самом деле принесли бы мне миллион?
– Без проблем, коллега.
– А сколько всё это заняло бы времени?
Эйнштейн с некоторой досадой покачал головой:
– Ты опять ничего не понял, Герман. Операция вообще не займёт времени, потому что я в любой момент могу вернуться обратно. – Он на секунду задумался. – Ну, скажем, я постараюсь обернуться за полчаса. Это время мне понадобится только для страховки, так, на всякий случай. Договорились?
Герман был смущён и страшно взволнован. Он извлёк из кармана маленький кошелёк и отдал старику шесть марок.
– Но вы ведь вернётесь, господин Эйнштейн?
– Ты что обо мне думаешь?! – возмутился тот. – Я не бросал ещё ни одного коллегу. Итак, я буду здесь через полчаса. И не убегай никуда, слышишь!
– Не беспокойтесь. Большое спасибо.
Эйнштейн, казалось, внезапно заторопился. Не оборачиваясь, он пробормотал на ходу:
– Не за что, коллега! – и исчез.
Снаружи шелестел дождь; Герман присел на один из старых, заплесневелых чемоданов и стал ожидать возвращения путешественника во времени.
Он попытался мысленно прикинуть, какую гору, собственно, представляет собой миллион марок, но так и не смог. Он только знал, что это очень-очень много денег. Вероятно, все они даже не поместятся в его школьный ранец. В таком случае он воспользуется одним из этих старых чемоданов. Уж как-нибудь дотащит его до дому.
Затем он вообразил, как вытянулись бы лица у родителей при виде миллиона. О том, что он сегодня прогулял школу, наверняка не было бы и речи. Наоборот, они бы даже похвалили его и долго бы им восхищались. Они ужасно гордились бы им и ставили в пример сестрёнке, хотя Клара, ясное дело, ещё слишком мала, чтобы что-то в этом понимать.
Потом он принялся размышлять, что можно было бы приобрести на миллион. Новую машину отцу, платье или там шубу для мамы. Себе лично электрическую железную дорогу, аквариум с тропическими рыбками, о котором он давным-давно мечтал, ещё, может, хоккейные коньки, духовое ружьё и, если останутся деньги, гоночную трассу на двенадцать дорожек.
Герман чихнул несколько раз подряд. Он замерзал всё сильнее и чувствовал себя жалким и одиноким. Куда же запропастился Эйнштейн? Полчаса давным-давно истекли.
Герман попытался представить себе, как проходит путешествие во времени и что ощущаешь, когда мимо тебя вихрем проносятся дни, недели и месяцы. Возможно, при этом возникает боль в висках, колики в животе или головокружение. Наверное, можно даже потерять сознание… Ведь Эйнштейн говорил, что нужно очень долго тренироваться, прежде чем научишься перемещаться в прошлое и будущее. Вероятно, то, что он выглядел таким старым, связано со сверхчеловеческими нагрузками, ведь ему всего восемнадцать лет.
Кто знает, с какими опасностями он как раз сейчас столкнулся. Но ведь он, конечно, уже привык к ним. Может быть, всё это время он пытался и не мог вернуться, потому что неточно запомнил, какой сегодня день. Это и немудрено, поскольку он даже не знал, что вчера было воскресенье. Наконец, он мог вернуться в какой-нибудь другой день, например в послезавтра или в позавчера. И теперь сидел там и удивлялся, почему же мальчика нет на месте.
Спустя почти два часа бесплодных ожиданий Герману стало ясно, что при возвращении с Эйнштейном произошло что-то непредвиденное. Помочь ему он был не в силах, томиться в неизвестности тоже не имело никакого смысла. А кроме того, он так продрог и чувствовал себя таким несчастным, что решил отправиться в школу, где, по крайней мере, было тепло и сухо.
Он достал из ранца цветной карандаш и написал на стене аршинными буквами:
ДАРАГОЙ ГОСПОДИН ЭЙНШТЕЙН
ЖДАТЬ БОЛЬШЕ НЕ МОГ
ПАЖАЛУСТА ПРИШЛИТЕ МИЛИОН
МНЕ ДОМОЙ
После этого он спустился по полуобвалившейся лестнице во двор. Дождь всё ещё продолжался.
Некоторое время Герман блуждал по незнакомым улицам. Затем он обнаружил вход в метро и спустился вниз. Он помнил, какая линия идёт в район школы, но не знал, проходит ли она здесь или ему придётся делать пересадку. Он принялся искать какой-нибудь указатель или схему метро и вдруг вспомнил, что позабыл приписать к посланию свой домашний адрес. А без адреса путешественник во времени не сможет его разыскать. Он решил было вернуться в заброшенный дом, поскольку речь, в конце концов, шла о целом миллионе, но вдруг остолбенел, словно его пронзила молния.
В грязном углу прямо на полу спал Эйнштейн. Рядом с ним стояла пустая бутылка из-под вина.
Герман тут же всё понял. Этот человек попросту его обманул. Он выманил у него деньги, чтобы напиться. В этом, стало быть, всё его путешествие во времени и заключалось.
Герман задумался, что же ему делать. Разбудить обманщика? Но зачем? Свои деньги назад он не получит – старик давно их истратил. Обратиться в полицию? Там Германа наверняка бы спросили, как он сюда попал и почему он не в школе, и тогда всё выплыло бы наружу. И как с ним в таком случае поступят? Запрут в камеру за то, что он прогулял уроки? Герман был в полной растерянности.
Погружённый в свои мысли, он вдруг увидел полицейских в чёрных кожаных куртках, которые следили за порядком в метро. Герман быстро спрятался за колонну и стал наблюдать, как они склонились над Эйнштейном и потрясли его за плечо, пытаясь разбудить. Тот в ответ только лепетал что-то невразумительное и, казалось, совершенно не собирался вставать. Они подняли его с пола, подхватили под руки и, поддерживая с двух сторон, увели прочь. Когда все трое проходили мимо Германа, бродяга посмотрел мальчику в лицо, но, похоже, так ничего и не вспомнил.
– Извините, господа, – услышал Герман его голос, обращённый к служителям порядка, – в каком столетии мы, собственно говоря, в данный момент находимся?
Однако те не удостоили его ответом.
Герман ещё долго глядел им вслед.
Нет, таким, как Эйнштейн, он стать не хотел. Хотя был уже на полпути к этому – теперь он это ясно видел. Разница была лишь в том, что он только начал прогуливать, а вот Альберт прогуливал уже всю жизнь.
Герман решил немедленно стать другим человеком. С этого момента он хотел быть честным, прилежным учеником, примером для подражания, отрадой для родителей и учителей. Он сейчас же отправится в школу и откровенно признается в своём проступке, какое бы наказание ему за это ни грозило. Оно всё равно будет последним, поскольку подобная история никогда больше не повторится.
Правда, уже в следующую секунду выяснилось, что это благое намерение крайне трудно осуществить. В кармане у него не осталось ни гроша, без денег он не мог купить билет, а без билета, получается, не мог сесть в метро, то есть, конечно, мог, но тогда пришлось бы ехать «зайцем». А это означало, что он, прежде чем начать честную жизнь, должен совершить ещё один неприглядный поступок. И, если его при этом поймают, ему придётся заплатить штраф в пятьдесят марок, которых у него тоже не было, поэтому его упекут за решётку, потом сообщат об этом родителям, те от него отрекутся и никогда больше не пожелают иметь с ним ничего общего…
Герман начал тихонько всхлипывать и шмыгать носом.
И всё-таки он вынужден был на это пойти, у него просто не было выхода. Во всяком случае, ему стоило хотя бы попробовать, даже если он был почти уверен, что попадётся.
Продолжая шмыгать носом, он принялся изучать схему метро и разобрался, что сперва ему нужно доехать до центра по восьмой линии и там сделать пересадку на пятую, которая и ведёт в район школы. Всхлипывая, он спустился на эскалаторе вниз. Всхлипывая, доехал до центра и, всхлипывая, пересел на пятую линию. И всю дорогу его не покидало ощущение, что люди вокруг смотрят только на него. Но почему-то он никогда ещё не чувствовал себя таким одиноким.
Когда он наконец доехал до нужной станции и поднялся наверх, то испытал чувство безграничного облегчения. Контролёр его не поймал, всё ещё раз сошло ему с рук. Он был так благодарен Богу, что просто сгорал от нетерпения доказать на деле своё желание исправиться.
Он свернул за угол и увидел перед собой здание школы. Ворота во двор были открыты, и как раз в эту минуту на улицу вылетела пёстрая шумная ватага. Занятия закончились, он безнадёжно опоздал и уже при всём желании ничего не мог изменить.