– Обалдеть!
В прошлый раз подобных фокусов не происходило!
Ладонь снова легла на метку, в голове мелькнуло знакомое лицо, а секундой позже меня резко швырнуло вперед, словно кто-то дернул за руку. Неожиданно к глазам приблизился пол, и я с оглушительным грохотом растянулась посреди чужой комнаты.
– Валерия?! – прозвучал изумленный голос соседа.
Проклятие! Это была мансарда!
– Твою ж мать! – вырвалось у меня.
Завозившись на полу в безуспешной попытке подняться, я запуталась в длинной кофте, словно муха в паутине, и в конце концов замерла. Оставалось только жалобно смотреть снизу вверх на остолбеневшего Оливера.
На грохот он явно выскочил из купальной комнаты. Обнаженное тело прикрывало кое-как замотанное вокруг бедер полотенце. С мокрых волос стекала вода, на скульптурном крепком торсе блестели капельки влаги. Ребра пересекал тонкий шрам. Кто бы сомневался, что «господин преподаватель» находился в отличной, совершенно неподобающей преподавателю форме. Не придумав ничего получше в столь идиотской ситуации, я подняла руку и выпалила:
– Утречка, господин преподаватель!
И в этот момент с его бедер стало сползать полотенце, не иначе как тоже изумилось невообразимой соседской наглости. Выругавшись сквозь зубы, Оливер едва успел подхватить тряпицу, лишив меня возможности обозревать его тело во всей первозданной красе, и процедил:
– Вон!
Он с яростью шибанул дверь в купальню, едва не снеся ее с петель. Не сомневаюсь, что грохот разбудил даже Крис, мирно посапывающую в моей кровати.
Позабыв про ноющие мускулы, я на удивление ловко поднялась и, вместо того чтобы сбежать домой, подскочила к банной комнате, горя нестерпимым желанием не затягивать с объяснениями.
– Послушайте, господин преподаватель! Не подумайте ничего плохого! Я случайно тут у вас на пол приземлилась. Мне для курсового проекта приходится изучать действие магических ворот. Кто бы мог подумать, что они перенесут меня прямехонько в вашу спальню? Какая нелепость! Ха-ха! Эй, господин преподаватель, вы меня слышите?
Даже мне было очевидно, насколько несуразно прозвучала ложь! Но подтверждая истину, что одна совершенная глупость тянет за собой десяток идиотских поступков похлеще, я громко постучалась. С другой стороны что-то со звоном упало на пол, видимо сорванный шпингалет, и дверь легко распахнулась, открывая потрясающий вид на полностью обнаженного мужчину, поспешно вытиравшего мокрые волосы.
Мы оба оцепенели. Я – с открытым ртом. Он – с поднятыми руками, точно специально демонстрируя натренированное тело. Взгляд медленно скользнул по поросшим темными волосками ногам и, как приклеенный, остановился на том самом месте, которое у статуй стыдливо прятали под лоскутами. Тут мне, как воспитанной девственнице, следовало покраснеть и упасть в обморок, но, сама от себя не ожидая, я облизнула губы и неприлично громко сглотнула. Выронив полотенце, молниеносным движением Оливер прикрыл мужское достоинство ладонями.
– Клянусь, мне не с чем сравнивать! – подняла я руки.
В лице онемевшего от изумления мужчины появилось такое выражение, что стало ясно, если бы он был облачен хотя бы в фиговый листочек и имел возможность свободно двигаться, то первым делом свернул бы мне шею.
– Хотя сравнивать неприлично, да? – попятившись, пробормотала я и бросилась наутек.
Вылетела под дождь, скатилась с лестницы, до звездочек ударившись копчиком о последнюю ступеньку. Прогрохотав по деревянному полу веранды, ворвалась в дом и закрыла дверь на засов. Прислонившись спиной к стене, я съехала на пол и спрятала лицо в ладонях. Однако стоило закрыть глаза, как перед мысленным взором возникало мужское тело.
– Кто-нибудь, убейте меня! – простонала я, растирая глаза, но образ точно отпечатался в подсознании и вылезал во всех привлекательных и шокирующих подробностях.
Из комнаты вышла заспанная Крис и, зевнув, промычала:
– Наверху так грохотало, что весь сон пропал. А ты чего сидишь на полу как бедная родственница?
Тут раздался категоричный стук во входную дверь, а следом прозвучал голос Оливера, пугающий ледяным спокойствием и тем самым мягко намекавший, что его обладатель в ярости:
– Валерия, открой.
– Лерой? – округлила подруга глаза. Я подскочила к ней с таким проворством, точно подо мной распрямилась тугая пружина, и заткнула ей рот ладонью. Крис протестующее замычала, пытаясь отбиться.
– Умоляю, тише!
– Ты его ограбить попыталась? – прошептала она, отталкивая мою руку.
– Лучше бы ограбить!
– Абрисские демоны! Ты пыталась взять его силой, а он защищался?
Оттого, насколько подруга оказалась близка к истине, просто пытаясь хохмить, у меня вырвался испуганный смешок.
– Не спрашивай! Я не смогу пережить этот позор дважды! – пробормотала я, чувствуя, как у меня горят не только щеки, но даже уши.
– Валерия, глупо прятаться. Я знаю, что ты в доме, – сдержанно позвал сосед, стоя под дверью.
Подруга округлила глаза, и я прижала палец к губам, уговаривая ее держать язык за зубами. Наконец он ушел. Хотелось верить, что мужчина решил, будто дом опустел, а опростоволосившаяся соседка провалилась от стыда под землю и ее не стоило поджидать в саду, чтобы высказать накипевшее.
Когда, выждав время, я короткими перебежками вернулась под лестницу, оказалось, что книга исчезла. Не оставалось сомнений, сборник темных рун забрал Оливер. Значит, росчерк абрисского ведьмака он тоже видел. Как любой светлый маг, он был обязан избавиться от метки, так жителям Тевета велел закон и здравый смысл, но она по-прежнему украшала стену старого дома.
Дождь всю ночь частил по мостовым и тронутым увяданием садам, угомонился только к следующему утру. Жители квартала Каменных горгулий отсиживались дома перед каминами. По безлюдным улицам гулял ветер, и в холодном воздухе ясно ощущалась осень, стремительно набиравшая силу. Я бы тоже не казала носа за дверь, но при пустом холодильном шкафу и с хлебным коробом, печально усыпанным окаменелыми крошками, сила притяжения к продуктовым лавчонкам становилась практически нереальной. Такой, думается, даже в магических воротах не имелось.
Прихватив зонтик и корзину для продуктов, я поскорее прошмыгнула к калитке, а потом припустила к торговой площади квартала с таким проворством, словно за мной гнался сам господин преподаватель в черном плаще на голое тело и желал продемонстрировать – кхм – мужское «хозяйство». Безусловно, я оглядывалась несколько раз, проверяя почти безлюдную улицу, не потому, что эта мысль казалась мне исключительно привлекательной.
В булочной было тепло, сладко пахло свежим хлебом и горячей сдобой. Обычно в лавке толпился народ, но паршивая погода распугала покупателей. Я как раз протягивала монетки за длинный батон с хрусткой корочкой, когда открылась входная дверь, брякнул колокольчик, а следом прозвучал до боли знакомый спокойный голос:
– Здравствуйте.
Рука дрогнула, мелочь рассыпалась. Несколько монеток звонко покатились по полу. Ругнувшись сквозь зубы, я моментально нырнула под прилавок и даже успела подхватить пару медяков, прежде чем они провалились между половицами, но один проворный четвертак, точно живой, ускользнул из-под пальцев и врезался в начищенную мужскую туфлю. Пока я тянулась, стоя на коленках, Оливер монетку поднял.
– Доброе утро, Валерия, – произнес он. Клянусь, сама не ожидала, что вздрогну!
И почему каждый раз, когда мы сталкивались, я обязательно валялась у него в ногах? Какая-то дурацкая традиция. Чувствуя, как заливаюсь краской, я задрала голову.
– Господин преподаватель?
– Вам помочь? – Изогнув брови, он смотрел на меня сверху вниз.
– Как-нибудь сама… – Поднявшись, я с излишним старанием принялась отряхивать коленки, лишь бы не смотреть ему в лицо, и не только в лицо. – Какая неожиданная встреча!
Вот уж точно неожиданная! В квартале три пекарни. Тебе, господин преподаватель, было сложно завернуть в булочную на соседней улице?
– Как приятно вас видеть таким… – Я запнулась, пытаясь подобрать слова, но перед глазами, как будто на соседе не было несколько слоев одежды, снова возник отличный пресс и несколько размыто – то самое место, которое чуть позже оказалось спрятанным под ладонями. – Таким одетым!
Он кашлянул в кулак.
– Мне тоже приятно видеть тебя именно в булочной…
– Аж не верится, правда?
Проклятие! Мы были такие неестественно вежливые, будто случайно переспали, а теперь не знали, как смотреть друг другу в глаза! Судя по глумливой ухмылке булочника, он точно решил, что переспали мы не раз, а два – за раз, а может, и поболе. И даже не в добропорядочной миссионерской позе.
С милой улыбкой я протянула раскрытую ладонь и, получив непонимающий взгляд, произнесла:
– Отдайте четвертак, господин преподаватель. Мне не хватает на хлеб.
– Конечно. – Оливер вложил монетку мне в руку и случайно мазнул кончиками пальцев по коже. От незначительного прикосновения я нервно и громко икнула, изумив даже саму себя. Оставалось только шустренько расплатиться, зажать батон под мышкой и спастись малодушным бегством. Когда одной ногой я уже переступила через порог, а сквозняк заставил колокольчик истерично звенеть, Вудс позвал:
– Валерия!
– А? – резко оглянувшись, я едва не вмазалась лбом в острое ребро двери. Никогда не замечала за собой столь чудовищной неуклюжести!
– Ты забыла корзинку, – изогнул он брови.
– Какую еще корзинку?
– Вот эту. – Он указал на корзину, оставленную на полу рядом с прилавком. – Или тебе ее принести?
– Нет! – страшным голосом, словно там лежали сворованные бриллианты, а не кочан капусты, воскликнула я. – Не переломлюсь, господин преподаватель!
Впечатлений от Оливера Вудса в домашней обстановке мне хватало с избытком! Было страшно представить, какие грязные мыслишки поселились бы в голове, окажись он на моей территории.
Вернувшись к прилавку, я схватила корзинку и, снова попрощавшись с пекарем, открыто потешавшимся над странными покупателями, вылетела на улицу. И наверное, стоило прогуляться, несмотря на плохую погоду, а не бежать сломя голову домой, потому что едва за мной закрылась входная дверь, а в кухне от движения зажегся свет, раздался настойчивый стук.