ким оружием. Кто-то из прошлого. Опять.
– Надо бы взглянуть на этот меч, – пробормотал он, насыпая заварку в плоский глиняный чайник. – Может быть, там просто хорошая имитация.
Но вот если меч настоящий… Кто мог знать, что такой есть у Белякова? Идея с доведением до самоубийства, кстати, не так уж плоха.
Он вспомнил Белякова. Тот произвел на него странное впечатление не совсем нормального человека. Отстраненный, вялый, он проявлял интерес и активность, только когда речь заходила об оружии. Тут он преображался, делался даже словно выше ростом, шире в плечах, глаза его начинали блестеть, в них читался живой интерес. Акела не любил таких людей, они казались ему примитивными и даже в чем-то опасными. Когда Беляков обратился к нему с просьбой оценить примерную стоимость коллекции, Акела удивился – разве сам коллекционер не знал, сколько денег вложил в экспонаты? Но Беляков объяснил, что большая часть оружия досталась ему в наследство от дяди, и лишь несколько мечей он приобрел самостоятельно.
– Дядя, дядя, – пробормотал Акела, задумчиво покручивая в пальцах чашку, – интересно, кто же у нас дядя. Надо это выяснить, я же могу знать его. Или мог, если этот дядя умер. Может быть, тут и кроется отгадка. Меч Мурамасы был единственной по-настоящему ценной деталью коллекции – если он подлинный. И что-то мне подсказывает, что в тот момент этого меча в коллекции не было. Я бы запомнил. Да-да, непременно запомнил бы, ведь невозможно среди хлама не заметить бриллиант.
Мысли снова вернулись к жене. У Али что-то случилось, иначе она не приехала бы среди дня. Как она сказала, дома поговорим? Значит, действительно что-то произошло, и говорить об этом в присутствии постороннего человека Аля не хотела или не могла. «Час от часу не легче. Со своими проблемами я разберусь, но вот Алькины меня беспокоят. Она же не попросит о помощи, будет сама на рожон переть, и кто знает, чем все закончится опять».
Акела уже несколько лет безуспешно пытался отучить жену от неженских привычек вроде экстремальной езды на мотоцикле. Но едва ему начинало казаться, что все удалось, немедленно возникало какое-то обстоятельство, вынуждавшее Алю браться то за снайперскую винтовку, то за байк. Глубоко внутри Акела признавал, что эти умения не раз спасли жизнь и жене, и их маленькой дочери, и ему самому, но он так переживал за Алю, что не хотел мириться с этим.
– Я должен узнать, что случилось, и постараться опередить Альку. Но самое главное – чтобы она не догадалась о моих неприятностях, – произнес он вслух, отставляя чашку с остывшим чаем.
В зале уже слышался гомон пары десятков мальчишек, и Акела, поправив пояс кимоно, вышел к воспитанникам.
Спустя час после начала занятия в зале появилась Аля. Неслышно вошла, пробралась на цыпочках к тренерской и исчезла там. У Акелы немного отлегло от сердца – когда жена была рядом, ему казалось, что с ней ничего не может случиться. Если бы была такая возможность, он не выпускал бы ни Алю, ни Соню из поля зрения ни на секунду.
Акела постарался сосредоточиться на занятии, и это ему удалось – умение владеть собой даже в критических ситуациях всегда помогало. Он вообще был скуп на эмоции, на проявление чувств, и, к счастью, жена отлично это понимала и не требовала романтической мишуры. Акела дарил ей цветы, но без повода, водил в рестораны, но тоже только когда хотел сам, не устраивая сюрпризов и не обрамляя эти походы пошлыми намеками. Захотели – поехали поужинать, все. Аля разделяла его точку зрения, и Акела был ей за это благодарен.
– На сегодня мы закончили, – прощальный поклон, напоминание дежурным, чтобы убрали мечи в стойки, и Акела пошел в тренерскую.
Жена сидела на диване, поджав под себя ноги, и курила, задумчиво глядя в стену.
– Рассказывай, – сев рядом, предложил Акела.
Она подняла глаза и спросила:
– Что рассказывать?
– Аля, не надо. Ты отлично понимаешь, о чем речь. Среди дня ты являешься в клуб. Что я должен думать?
– Может, я тебя ревную?
– Я же попросил: не надо. Ты для этого слишком самодостаточная женщина.
Она только вздохнула, потушила сигарету и проговорила:
– В ванну в моей учебке кто-то подкинул женский труп.
– И что? Насколько я помню, там всегда есть пара трупов.
– Ты не понимаешь. Это не мой труп, в смысле не анатомический, не препарат. Просто женский труп.
– Почему ты считаешь, что это как-то связано с тобой?
– Потому что это моя учебка. Моя. Там только я занимаюсь.
– Все равно не понимаю. Должна быть какая-то цель, правда? Какая в данном случае? Испугать тебя? Тебя – трупом? Это даже в плохой комедии не показали бы.
Аля встала и подошла к столу, налила себе чаю и выпила залпом:
– Ладно, все равно узнаешь. Сегодня утром мы с Никитой отрывались от весьма назойливого «хвоста». Как думаешь, это тоже случайность?
– Пока не вижу связи, – сказал Акела, но внутри у него стало противно-холодно.
– А если сюда же добавить попытку аварии на днях? Не многовато совпадений? И еще разгром твоего клуба? И вот этих оперативников с их настойчивым желанием видеть тебя в качестве консультанта? Тебе не кажется, что это уже слишком, а?
Он молчал, понимая, что жена права. Но эти, никак не связанные, на его взгляд, события не наталкивали ни на какую мысль. Оперативники лично против него ничего не имели и сказали об этом открыто, попросили только о консультации. Клуб… здесь с натяжкой можно было решить, что приходили все-таки за деньгами. А вот то, что происходит вокруг жены, его беспокоило. Особенно упоминание о «хвосте». Самое ужасное, что в машине в этот момент находилась Соня.
– Может быть, пока переведем Соню на домашнее обучение? – спросил он, не глядя на Алю, и та вскинулась:
– То есть все-таки есть что-то, чего стоит опасаться? До такой степени, чтобы не возить ребенка в школу?
– Аля, спокойнее, – поморщился Акела, – я хочу минимизировать возможные последствия.
– Последствия чего?! – взорвалась жена. – Ты опять молчишь о чем-то! Опять! Когда же ты, наконец, поймешь, что нельзя в семье иметь тайны друг от друга? Вот просто потому, что от этого только неприятности!
– Так, стоп! – негромко, но властно произнес он, и Аля мгновенно умолкла, прикрыв рот ладонью. – Я же просил тебя не повышать голос. Криком ничего не решить. Я от тебя не скрываю абсолютно ничего – никаких тайн у меня нет. Давай лучше подумаем, кому могла помешать ты.
– Думаешь, папа? – она вернулась на диван, снова уселась, поджав ноги, и посмотрела на мужа снизу вверх.
– Я бы знал. Но у него вроде все везде спокойно.
– Саша, тогда нет других вариантов. Это какие-то твои проблемы.
Он не хотел говорить ей о том, что и сам уже понял: это снова прошлое, снова какие-то старые дела. Но самое отвратительное, что Акела понятия не имел, с какой стороны подступиться, где искать, о ком и о чем думать. Этого жене он тоже не сказал.
Вскоре Але позвонил Никита, и она, не сказав больше ни слова, обулась и ушла.
Глава 10Ольга
Где же поселиться, каким делом заняться, чтобы хоть на миг найти место своему телу, чтобы хоть на мгновенье обрести покой для своей души?
Она сидела в офисе агентства и изучала заключение о смерти отца новой клиентки, когда в кабинет ввалился муж. Савва был бледен, как полотно, от него разило перегаром, и это последнее удивило Ольгу сильнее всего остального. Савва практически не пил, а уж чтобы набираться вот так посреди недели и где-то за городом…
– Что ты на меня так смотришь? Пили давай! – с каким-то вызовом заявил он, падая на диван.
Ольга сделала пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы взять себя в руки и не наговорить лишнего:
– Что-то случилось?
Савва натянул на глаза шапку и промычал нечто невнятное. Ольга перебралась на диван, присела на край и попыталась снять трикотажную шапочку, но муж держал ее крепко:
– Не трогай, мне фигово.
– Это как раз меня не удивляет. Но хотелось бы все-таки знать причину.
– Оля, давай не сейчас, мне подумать надо, – пробормотал Савва и, отвернувшись к спинке дивана, почти мгновенно захрапел.
Ольга изумленно смотрела на спящего прямо в куртке и шапке мужа и никак не могла поверить, что все происходящее реально. Слишком уж это было не похоже на Савву, педантичного и уравновешенного, любящего порядок и рациональность. Это не его братец Никита.
– О, кстати! – встрепенулась она, вспомнив о девере. – Позвоню, пусть приедет и полюбуется. Мне же его еще домой как-то тащить, не брошу же в кабинете.
Она нашла в телефоне номер Никиты и набрала, но тот не снял трубку.
– Отлично. Чем это он занят? – Ольга бросила взгляд на часы. – Черт, конечно, Соньку из школы забрал, а ему строжайше запрещено вести разговоры за рулем, если в машине ребенок. Ладно, увидит пропущенный звонок – сам перезвонит.
Сосредоточиться на работе не удавалось, мешал храп мужа и совершенно убийственный запах перегара, заполнивший небольшой кабинет. Ольга открыла форточку, но это мало спасло положение, к тому же с улицы задувал такой ветер, что пришлось перебраться с бумагами в другой угол кабинета, к кулеру.
– Что ж за день-то, – бормотала Паршинцева, – то Илья объявился с вопросами, теперь вот Савка пьяный и загадочный. Главное, чтобы больше ничего не случилось.
Через полчаса раздался звонок – Никита.
– Привет, чего звонила? – сразу спросил он, и в его голосе Ольге почудилось какое-то напряжение.
– Хотела спросить, не занят ли ты. Но слышу, что занят.
– Оля, у тебя дело какое? – нетерпеливо повторил Никита.
Паршинцева вздохнула. Сегодня ее все подгоняли и вообще вели себя так, словно она обуза для общества.
– Я же сказала, думала, что ты свободен. Твой братец вернулся из командировки в состоянии бревна и теперь храпит на все агентство, не знаю, как мне его домой дотащить. Надеялась, что ты поможешь. Но по тону слышу, что звонок мой не вовремя.