— Виля не виноват, что ему дали неисправную винтовку.
А сам Виля с глазами, полными слез, твердил:
— Я искуплю вину, я отдам жизнь за Родину, за комсомол!..
Мечтой Вили был партизанский отряд. В конце концов упорный паренек добился своего, стал партизаном. Однажды, находясь в дозоре, Виля заметил группу немцев, пытавшихся зайти отряду в тыл. С криком «За Родину!» юный партизан бросился на врага. Он погиб, но успел предупредить отряд об опасности.
Вспоминается мне и старый архивариус Антонов. Как и многие другие, он наотрез отказался эвакуироваться. Хотел защищать Родину с оружием в руках. И это в шестьдесят семь лет!.. Как быть? Решил Антонов немного схитрить. Уменьшив себе годы, он записался в истребительный батальон. В горячке никто не обратил внимания, что доброволец Антонов никак не выглядит сорокапятилетним. Бывший архивариус усердно изучал винтовку, гранату, пулемет. Но, когда дело дошло до полевых учений, сердце стало сдавать.
Больших трудов стоило уговорить Антонова заняться другим, тоже нелегким делом — строительством оборонительных рубежей. Он и там старался изо всех сил, но все видели, что человек работает на износ. Какие только пороги не обивал Антонов, добиваясь «справедливого к нему отношения»!
В дни обороны, когда Севастополь был отрезан от Большой земли и переживал немалые трудности со снабжением, нам неоднократно приходилось выслушивать слова благодарности политработников за присылаемые в части конверты и бумагу. Но мы долгое время не знали, кому переадресовать это солдатское «спасибо». Случайно выяснилось: Антонов, убедившись, что ему теперь никого не обмануть, стал клеить конверты, используя чистые страницы архивных книг. В каждый конверт вкладывал листок чистой бумаги. Десятки тысяч писем отправили бойцы своим родным и близким в конвертах старого архивариуса.
Глубоко тронул всех и такой случай. В один из первых дней обороны в Северный райком партии пришла работница одного из заводов Агафонова. Положив перед секретарем райкома Кролевецким сумку для провизии, в которой что-то звякнуло, она заговорила суровым голосом:
— Путевки я в санаторий получала? Получала. Внука моего в Артек отправляли? Отправляли. Бесплатно меня лечили? Лечили. Много еще чего я от Советской власти требовала. И все как есть получила. Так что не имеешь права отказать мне в моем желании!
— В чем отказать? — спросил удивленный Кролевецкий.
Женщина молча открыла сумку и стала выкладывать на стол:
— Колечко восемьдесят четвертой пробы, венчальное. Подстаканник серебряный, мужу на рождение подарок. Часы позолоченные, с цепочкой, именные, сыну от Осоавиахима премия. Серьги и браслет золотой с камушками, дочери к свадьбе. Поднос — то ли чистое серебро, то ли наружное — это уж твое дело разобраться…
— Да на что мне все это? — не понял секретарь.
— Не тебе, Родине! — веско ответила Агафонова.
Под угрозой разрушения и частых перебоев оказалась телефонная связь города. На помощь пришли старые связисты. Тимофей Матвеевич Казаков внес предложение использовать проложенные еще в 1912 году старые подземные кабели. Старший техник связи Лазарь Моисеевич Сарьянц порекомендовал все наружные коммуникационные шкафы в целях предохранения от повреждений обложить камнем на цементном растворе.
Сколько еще известных и неизвестных патриотических поступков совершили севастопольцы! И ярче всего их чувства любви к Родине проявились в стремлении защищать ее с оружием в руках.
Центральный Комитет партии потребовал от обкома ВКП(б) энергичных мер по укреплению Крымского полуострова. Обком партии многое сделал для улучшения местной противовоздушной обороны, мобилизовал трудящихся на строительство оборонительных сооружений, организовал эвакуацию населения и заводского оборудования на восток, по партийной мобилизации направил на фронт тысячи коммунистов.
По указанию обкома наш горком приступил к формированию в Севастополе дивизии народного ополчения, утвердил ее командный и политический состав. Комиссаром дивизии был назначен второй секретарь горкома Владимир Илларионович Кулибаба, начальником политотдела — пропагандист Павел Яковлевич Сарин. Укрепили также штаб МПВО города; его начальником назначили энергичного и толкового работника милиции — капитана В. И. Малого.
Через несколько дней бойцы народного ополчения начали обучаться военному делу. Разбирали и собирали винтовки, автоматы, пулеметы, учились стрельбе и метанию гранат, тактике боя. Среди ополченцев были и молодые, и пожилые, и мужчины, и женщины. Одновременно с частями народного ополчения были сформированы коммунистический и истребительный батальоны, бойцы которых находились на казарменном положении.
Каждый севастополец стремился связать свою судьбу с каким-либо военизированным подразделением. Каждый хотел держать в руках оружие.
Комсомольцы собрали по школам и кружкам Осоавиахима учебные винтовки, у которых в стволах были просверлены отверстия. Ребята изыскали способ заделывать отверстия и вернули оружию его боевое назначение. Реставрированные винтовки сослужили нам хорошую службу.
Новая задача возникла перед нами, когда по указанию обкома начался отбор людей для партизанского отряда. Трудность заключалась в том, чтобы противостоять напору множества желающих. Готовность бороться если не на фронте, то в партизанском отряде проявили не только коммунисты и комсомольцы, но и многие беспартийные, особенно молодежь. Мы отобрали людей смелых, дисциплинированных, физически выносливых. В отряд ушло восемьдесят коммунистов, около шестидесяти комсомольцев, всего до двухсот патриотов. Командиром отряда бюро горкома утвердило члена горкома Владимира Васильевича Красникова, директора совхоза имени Софьи Перовской.
Партизанское движение на полуострове обком поручил возглавить известному руководителю крымских партизан времен гражданской войны А. В. Мокроусову. В середине сентября, приехав познакомиться с севастопольским отрядом, он без устали разъезжал по лесам и горам, где обосновались наши партизанские группы, осматривал оружие, одежду, обувь, присутствовал на учениях. А. В. Мокроусов подолгу беседовал с партизанами, делился с ними своим боевым опытом.
События с каждым днем приобретали все более грозный характер. Немцы вплотную подошли к Перекопу. Бюро горкома решило перевести на казарменное положение свыше полутора тысяч бойцов народного ополчения. Сотни коммунистов были по партийной мобилизации отправлены на фронт, под Перекоп.
Началась подготовка к уничтожению оставшихся предприятий, плавучих средств. Одновременно ускорилась эвакуация детских учреждений, учебных заведений, промышленного оборудования, рабочих и специалистов с семьями, культурных ценностей. Эта ответственная работа была возложена на секретаря горкома Антонину Алексеевну Сарину. Она, как всегда, действовала умело и энергично. В короткий срок все предприятия, электростанции, доки были заминированы, на склады завезено горючее. Сариной хорошо помогал заведующий промышленным отделом горкома Александр Акопович Петросян. Они доложили мне: эвакуированы часть Морского завода, турбина с электростанции, запасы цветного металла. Вывезены также персонал, учащиеся и имущество техникумов и ремесленных училищ, Сеченовский институт, биологическая станция Академии наук, Военно-морской музей, картинная галерея, драматический театр.
— Что же будет с Панорамой? — спросил я.
Панорама обороны Севастополя 1854–1855 годов по своей художественной ценности и исторической достоверности не имела и не имеет себе равных в мире. Создатель панорамы профессор Академии художеств Рубо тщательно изучил на месте боев материалы о героической обороне Севастополя. Защитников города, проявленные ими храбрость и мужество он запечатлел не в отдельных боевых эпизодах, как предполагалось ранее, а в решающем бою за Малахов курган — ключевую позицию обороны, грозный для врага бастион. Штурм неприятельскими войсками Малахова кургана 19 июня 1855 года был наиболее ярким событием первой обороны.
Зритель, обозревавший панораму, находился как бы на вершине Малахова кургана. Он видел начало Южной бухты, Графскую пристань, Приморский бульвар и Большую Севастопольскую (Северную) бухту. За главным рейдом вырисовывались мощные укрепления Северной стороны — Константиновский и Михайловский равелины.
Видны были корабли Черноморского флота, ведущие огонь по французам, наступающим в районе Килен-балки; перед зрителем раскрывался бой, завязавшийся на пространстве между вторым бастионом и Малаховым курганом, — русские отбивают атаку французов, штурмующих бастион. Здесь же прославленные герои обороны — адмирал Нахимов, опершись на бруствер, наблюдает за ходом боя, Даша Севастопольская принесла воду защитникам Малахова кургана.
Панорама Рубо — огромное полотно длиной 115 и высотой 14 метров. Она приобрела известность не только в нашей стране. Каждый побывавший в Севастополе считал своим долгом осмотреть Панораму. Ежегодно сотни тысяч людей оставляли восторженные отзывы после знакомства с величайшим памятником русской славы.
Судьба Панорамы волновала не только севастопольцев. Об этом задумывались в республиканских организациях, приезжали специалисты из Москвы. Все признали, что полотно истлело. Стоит тронуть его — расползется…
Мы призадумались: что делать?
— Панорама стоит на горе. Сверху отлично видно, что никаких военных объектов вокруг нет… — включился в наш разговор Саша Багрий.
— Но разве фашисты щадили где-нибудь культурные и исторические памятники? — понял его мысль Василий Петрович Ефремов. — У нас, во Франции, в других странах… Убить самую память народа о прошлом, растоптать его культуру — это же входит в их программу.
— Да, я не подумал, — с обычной своей прямотой признался Багрий.
— Какой же все-таки выход, Василий Петрович?
— По-моему, надо эвакуировать реквизит — фигуры, ядра, пушки. А с полотном повременить до крайнего случая. Командование того же мнения. Мы советовались с членом Военного совета Кулаковым.