— Чего только они не накупили!.. Одна чуть ли не все деньги отдала за большую куклу, а на питание не оставила. Теперь по вечерам шьет ей платья, одевает, забавляется, как ребенок.
— А как же с питанием?
— Договорилась я в завкоме. Выдали девочке небольшой аванс. Другим тоже пришлось помочь. Договорились в дальнейшем в день получки сдавать деньги на питание своим воспитателям в общежитии. Так уже делается на некоторых предприятиях… Этот вопрос мы специально обсуждали на бюро горкома.
Комсомольцы, как старшие друзья, старались сделать все от них зависящее, чтобы подростки, живущие в общежитиях, не так остро ощущали свою оторванность от дома, помогали им овладевать профессиями, налаживать быт.
Секретарем комитета ВЛКСМ на Меланжевом комбинате работала тогда Августа Комарова. Она была немного старше новичков-подростков, пришедших на комбинат, но заботилась о них прямо-таки по-матерински. Часто заходила в общежитие, добивалась выдачи авансов на первое время. Бывало, и своими деньгами помогала. По ее просьбе фабрика выписала для ребят отходы ткани, а комсомольцы сшили им белье.
Но самой «молодой», я бы сказал «молодежной», была фабрика имени Варенцовой. Как-то после очередного заседания бюро горкома Александра Ивановна Куприянова предложила:
— Не поехать ли нам на «Варенцовку»? Там замечательные рабочие! Таких вы еще не видели…
Александра Ивановна, как мне показалось, хитро переглянулась с Варварой Николаевной Малышевой и Аней Попковой.
Так я впервые очутился на фабрике имени Варенцовой. Побеседовав в кабинете секретаря партийной организации, вместе с руководителями фабрики решили пойти в цехи. Вот ткацкий…
Да, такого я еще не видел! За станками — одни девочки. Почти у каждой под ногами маленькая скамеечка.
Почти весь коллектив фабрики состоял из выпускниц ремесленных училищ. Работали девочки быстро, а на вопросы отвечали солидно, серьезно, не отрываясь от станка. Директор фабрики Антонина Николаевна Колесникова была для них самым большим другом и уважаемым наставником.
— Ну, план-то главк дает вам божеский? — спросил я директора.
— Что вы! Как всем.
Мы долго ходили по цехам, любуясь спокойным ритмом, той приветливой благожелательностью, которая царила в коллективе.
В столовую попали перед вечером, в самую пересменку. И там было как-то по-домашнему уютно. Обслуживающему персоналу помогали сами работницы. Обед хоть и скудный, но приготовлен вкусно.
Большинство молодых работниц жило в общежитиях при фабрике. В небольших комнатах койки стояли тесно, одна к другой. За чистотой и порядком следили здесь строго. В свободное время девочки готовили подарки фронтовикам — шили, вышивали. При нашем появлении все по школьной привычке вставали.
— Что же, не отдохнув, сразу за другую работу?
— Ничего, на фронте еще труднее, — ответила одна из работниц.
Эти слова — «на фронте еще труднее» — приходилось слышать множество раз от работниц, домохозяек, школьников.
В общежитии было холодно. Директор Колесникова объяснила, что запасов топлива на фабрике осталось не более чем на неделю. Поэтому его расходовали только для производственных целей.
— Таково решение общего собрания рабочих, — вступила в разговор председатель фабкома. — Иного выхода не было.
С топливом везде было трудно. Областные и городские органы вместе с хозяйственниками принимали меры к тому, чтобы больше заготовить торфа и дров, быстрее подвезти их. Но чтобы в общежитиях, где живут ребята, не топили! На другой день мы позаботились обеспечить общежития дровами.
Долго не выходило у меня из головы посещение фабрики имени Варенцовой. До сих пор вижу я эти худые и бледные лица ребят, их усердие в работе, понимание обстановки… Где-то они сейчас? Как сложилась их судьба? Уверен, что, как и в те трудные годы войны, они не уронили чести и достоинства советских людей.
Самоотверженно трудилась молодежь не только на «Варенцовке». Вспоминается интересная встреча с юным мастером на другом ивановском предприятии. Мебельный комбинат получил срочный заказ, и секретарь горкома Творогов решил побывать там. Я еще не был знаком с этим предприятием и отправился вместе с ним.
Мебельный комбинат находился на окраине города. Из-за больших заносов добраться на машине не смогли и пошли пешком. Оба были в ботинках, и чувствовали себя не очень уютно.
— Полезная прогулка. Хоть будем знать, как рабочим по нашей с вами вине приходится добираться на работу.
— Верно, — согласился Александр Дмитриевич. — Сегодня же поговорю с работниками горсовета.
Он слов на ветер не бросал, и через несколько дней дорогу расчистили. Рабочие по этому поводу посмеивались: «Почаще бы к нам секретари горкома заглядывали, авось неполадок будет меньше».
Активный участник гражданской войны, потерявший на фронте руку, Александр Творогов двадцати шести лет поступил в Московское Высшее техническое училище имени Баумана. Потом был начальником цеха, главным механиком, главным инженером на машиностроительных заводах Иванова, инструктором обкома партии, заместителем председателя горисполкома, а с 1942 года — секретарем горкома партии.
Александр Дмитриевич умело руководил промышленностью. Его уважали, к советам прислушивались. Характерными качествами Творогова были чувство нового, оперативность и исполнительность. Он быстро подхватывал инициативу рабочих, специалистов, низовых партийных организаций, опыт работы одних предприятий переносил на другие. Большую часть дня проводил на заводах, того же требовал от других. Это давало хорошие результаты… Ныне Александр Дмитриевич Творогов — персональный пенсионер, но продолжает заниматься общественной работой.
На мебельном комбинате производились для фронта аэросани, лыжи, приклады для винтовок и автоматов. В одном из цехов у аэросаней возился паренек.
— Наш кадровый рабочий, — представили его мне.
— Ученик?
— Нет, — с обидой произнес паренек и полез в аэросани.
— У него самого уже есть ученики. Он комсомолец, мастер, — сказал директор.
— Сколько же ему лет?
— Семнадцатый. Хотел на фронт — мы не пустили. Семья большая, а отец на фронте… По полторы нормы дает за смену.
Переходя из цеха в цех, я таких «мастеров» видел много. Они трудились по десять — двенадцать часов в сутки.
— Может быть, не следует загружать эту ребятню сверхурочными? — спросил я директора.
— А мы их не загружаем! Иной раз гоним домой — нс уходят. Рабочая совесть, говорят, не позволяет сидеть дома, когда завод выполняет фронтовой заказ…
Дети рано взрослели в ту нелегкую военную пору. Не только те, кто стал к станку. Школьники тоже были всегда рады оказаться полезными старшим. Но что меня трогало больше всего, так это их недетская серьезность. Ребятами владело мудрое понимание того, что, раз всем нелегко, значит, и им надо забыть о привилегиях детства.
В те годы школьные здания были большей частью отданы под госпитали. Поэтому классы размещались в подвалах, в бывших учреждениях. Зимой, когда темнело рано, занимались при керосиновых лампах. Старшеклассники сами заготовляли для школ дрова. А те, что помоложе, выгружали их. Тысячи школьников работали в колхозах и совхозах, в подсобных хозяйствах, на благоустройстве города.
Мне много раз приходилось бывать среди ивановских школьников, они любили слушать об участии их сверстников в героической обороне Севастополя. На разгоряченных лицах можно было прочесть: «И мы бы так смогли…»
Комсомольцы-пионервожатые всячески содействовали стремлению детей помочь фронту и тылу. Тимуровцы 8-й школы, например, шефствовали над двадцатью семьями фронтовиков. Они возили и кололи для них дрова, убирали в доме, помогали в работе на огороде, носили воду, ходили в магазин за хлебом… Шестьдесят шесть пионеров после уроков работали в школьной мастерской. Они шили белье для детей освобожденных районов.
Я был приглашен в эту школу на сбор дружины, когда ей вручали переходящее Красное знамя. Ребята в красных галстуках стояли в строю подтянутые и торжественно-взволнованные. С благоговением смотрели они на Красное знамя — то знамя, с которым шли в бой их отцы и старшие братья!
Директор школы Мария Михайловна Дворникова, поздравляя ребят, сама волновалась. Мария Михайловна в первые месяцы войны потеряла на фронте сына. Обращаясь к детям, она, наверное, вспомнила, как и ее мальчик стоял когда-то вот так же, в пионерском строю, с алым галстуком на груди. Сколько материнской любви, заботы, гордости было в ее словах! Выступление Марии Михайловны тронуло каждого.
С волнением смотрел я на ребят. Как хорошо, что они с ранних лет несли в себе великое чувство любви к Родине! Спустя десять — пятнадцать лет на долю этого поколения выпала великая честь осваивать целину, строить гигантские электростанции, покорять космос. Среди них были и вчерашние ивановские мальчики и девочки. Те, кто свою любовь и преданность Родине уже доказал в тяжелые военные годы…
Печать и радио ежедневно сообщали об ожесточенных боях под Сталинградом. Все мы понимали, что значат они для дальнейшего хода войны. «От исхода этой борьбы зависит судьба Советского государства, свобода и независимость нашей Родины», — говорилось в приказе Верховного главнокомандующего в связи с 25-й годовщиной Великого Октября.
В Иванове праздник был отмечен по-деловому. Подвели итоги выполнения социалистических обязательств, состоялись торжественные заседания, демонстрация, в гости к фронтовикам выехали делегации трудящихся.
Женщины города, школьники приготовили для бойцов восемь тысяч подарков: табак, папиросы, теплые вещи, носовые платки, сладости. В каждую посылку вложили письмо.
«Посылаем вам скромный подарок, — писали фронтовикам ивановские девушки Таня Попова и Клава Белякова. — Хотя мы и не знаем вас, но уверены, что вы сражаетесь с озверелым врагом так, как подобает честному и храброму советскому воину».
«Клянемся, что, не щадя своих сил и жизни, будем защищать наши города и села, — отвечали землякам гвардейцы-ивановцы.