За два дня мы побывали на Дальзаводе, в Морском пароходстве, торговом порту, на предприятиях железнодорожного узла и в Главвостокрыбпрома, где работало большинство коммунистов и комсомольцев города.
В торговом порту стояло под разгрузкой и погрузкой множество судов. Порт был оборудован замечательно: мощные краны, лебедки, транспортеры… Оживленным, насыщенным техникой оказался железнодорожный узел. Большие хозяйства имели здесь Морское пароходство, Главвостокрыбпром, Севморпуть.
Когда приехали на Дальзавод, все показалось таким знакомым, будто я снова попал на Севастопольский Морской завод. Вдобавок встретил здесь многих рабочих и инженеров, работавших в канун войны в Севастополе, а потом эвакуированных сюда.
— Не кажется ли тебе, будто снова попал в Севастополь? — точно угадал мои мысли начальник штаба Тихоокеанского флота вице-адмирал Александр Сергеевич Фролов, когда мы с Молоковым зашли к нему.
Александр Сергеевич — мой давний знакомый. Когда-то вместе служили на Черноморском флоте, в дивизионе подводных лодок. Он — командиром, я — старшиной. Перед войной и в самом ее начале Александр Сергеевич был заместителем начальника штаба Черноморского флота, и нам тоже приходилось часто соприкасаться по работе.
— А я-то думал, что только мне так кажется…
— Да нет, не только тебе. Ты обратил внимание, что даже улицы носят похожие названия? Ялтинская, Крымская, Симферопольская, Портовая, Батарейная, Морские, Корабельная набережная… И погода здесь такая же капризная. Сейчас вёдро, а через полчаса дождь.
Кроме Фролова из старых севастопольских товарищей во Владивостоке были командующий Тихоокеанским флотом адмирал Иван Степанович Юмашев, в прошлом командующий флотом на Черном море; начальник Политического управления, бывший член Военного совета Черноморского флота, генерал-майор Анатолий Алексеевич Муравьев. Во Владивостоке, как и прежде в Севастополе, он являлся членом бюро горкома партии.
Здесь же я рад был увидеть генерал-майора Ивана Сергеевича Жилина, с которым пришлось в свое время налаживать противовоздушную оборону в Севастополе. Во Владивостоке он командовал корпусом ПВО. Немного позднее меня на Тихоокеанский флот прибыл, став заместителем начальника тыла флота, бывший командир 7-й бригады морской пехоты оборонявшей Севастополь, генерал-майор Евгений Иванович Жидилов. С ним мы в Севастополе провели вместе немало времени: сначала на строительстве оборонительных сооружений, потом все дни обороны. Здесь также служил полковой комиссар Борис Ефимович Вольфсон. На одной подводной лодке мы с ним и покинули Севастополь. Начальником отдела связи был Петр Яковлевич Смирнов, мой сослуживец по дивизиону подводных лодок Черноморского флота.
На Дальзаводе я встретил бывшего командира линейного корабля «Парижская коммуна» Федора Ивановича Кравченко. На Тихоокеанском флоте он командовал крейсером. Сколько было интересных воспоминаний о днях модернизации линкора и обороны Севастополя!
Центральный Комитет партии и Советское правительство своевременно обеспечили Владивосток — наш форпост на Тихом океане — необходимыми военными кадрами. На Тихоокеанском флоте собралось много военных моряков с других флотов; они имели уже большой опыт боев с гитлеровскими захватчиками.
Конечно, то обстоятельство, что здесь было много людей, которых я хорошо знал, очень помогло мне быстро освоиться с новым местом.
3 августа на пленуме горкома меня избрали секретарем городского комитета партии. Через несколько дней я чувствовал себя так, будто прожил во Владивостоке уже годы. К чему трудно было привыкнуть, так это к разнице во времени. Нелепым казалось укладываться в постель в пять часов пополудни, а вставать в полночь… конечно, по московскому времени.
Включившись в работу, я продолжал знакомиться с историей Владивостока и края.
Прошло всего восемьдесят четыре года, как здесь, в безлюдной тайге, высадились русские моряки и солдаты. Владивосток возник как военный пост. В неимоверно трудных условиях создавался город-крепость. Во время революции 1905 года молодой город смело выбросил знамя восстания. Восемь дней хозяевами Владивостока был народ — революционные моряки, солдаты, рабочие.
20 ноября 1922 года, после освобождения Владивостока от белогвардейцев и интервентов, Владимир Ильич сказал: «…Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский»[3].
Когда во Владивосток приехал Михаил Иванович Калинин, он также обратил внимание дальневосточников на значение их города. «Советская федерация, — говорил Михаил Иванович на общегородском митинге, — имеет на западе город, который является центром, мишенью ненависти буржуазии, но вместе с тем является центром радости и восхищения всех трудящихся масс.
Это город Петроград!
Он является громадной, могучей крепостью нашей на западной границе. Он грозен для врагов, но вместе с тем он служит маяком для всех трудящихся мира.
Другая наша — восточная граница также нуждается в такой же крепости, в таком же маяке, чтобы его могли видеть все, особенно угнетенные массы Востока.
Эту задачу перед Советской властью и перед всеми трудящимися мира должны выполнить вы, рабочие, красноармейцы и молодежь. Вы должны создать здесь, во Владивостоке, такую же первоклассную крепость»[4].
«Нашенский» город, наш далекий, но такой близкий сердцу всех советских людей Дальний Восток! Вся страна помогала строить Советское Приморье. Сюда ехали по зову партии и правительства коммунисты и комсомольцы, рабочие и колхозники, инженеры, геологи, строители. Из отсталой, отданной на откуп иностранному капиталу окраины царской России Дальний Восток превратился в экономически развитый, культурный край. Возникли новые, окрепли старые отрасли промышленности: нефтяная, угольная, лесная, рыбная, зверобойная. Коллективизировано сельское хозяйство. Выросли новые города, благоустроенные поселки, и среди них наша краса и гордость — город Комсомольск-на-Амуре.
К началу Великой Отечественной войны Дальний Восток представлял собой большую экономическую и военную силу. Границы от Южного Приморья до Забайкалья, и от Берингова пролива до Кореи были неприступны для японских империалистов, лелеявших мечту о захвате наших дальневосточных и даже сибирских земель.
Когда на страну обрушилась война с запада, десятки тысяч дальневосточников, тысячи моряков-тихоокеанцев пошли сражаться с немецкими захватчиками. Здесь, как повсюду, ушедших на фронт заменили их жены, матери, сестры.
Приморцы создали фонд обороны, собрали большие средства на эскадрилью бомбардировщиков, на танковую колонну «Приморский комсомолец». Они подготовили и отправили защитникам города Ленина несколько эшелонов подарков.
«Сердечно благодарю трудящихся Владивостока и Приморья за первомайское поздравление и подарки боевым защитникам Ленинграда… — писал А. А. Жданов в телеграмме на имя секретаря Приморского крайкома. — В самые трудные дни боев и блокады мы были сильны сочувствием и поддержкой трудящихся всей нашей необъятной Родины, от Поволжья, Кавказа, Средней Азии и до далекого Приморья».
Мужественно сражались на фронтах войны приморцы и моряки-тихоокеанцы. «Для нас за Волгой земли нет!» — первым это заявил защитник Сталинграда снайпер-приморец Василий Зайцев. Двести сорок два убитых гитлеровца — вот его боевой счет. Бригада моряков, которой командовал полковник Безверхов, получила в боях за Москву звание Второй гвардейской. Звание Героя Советского Союза было посмертно присвоено Алексею Лобченко, который с открытой позиции бил из орудия по немецким танкам. Семьдесят танков не устрашили небольшую группу бойцов во главе с приморцем Леонидом Ковалевым. Тридцать три смельчака отразили эту атаку огня и металла. Таких примеров можно привести множество.
Рабочие порта, железнодорожники работали с огромным напряжением, разгружая и нагружая корабли, отправляя эшелон за эшелоном в глубь страны, на фронт. Горняки Артема и Сучана, рыбаки и лесорубы Приморья трудились за себя и за тех, кого война оторвала от мирного труда.
В морском пароходстве раньше почти не было женщин, работающих на погрузке и выгрузке. А теперь сплошь и рядом. Один из лучших капитанов дальнего плавания — Анна Ивановна Щетинина.
Вместе со всей страной добывали победу дальневосточники, вместе со всем народом они торжествовали, когда враг был выброшен с нашей земли. А победа гремела за победой. Войска 1-го Украинского фронта уже освободили Западную Украину, Молдавию.
Но если пожар войны на западе был близок к концу, то здесь, на востоке, он мог вспыхнуть каждую минуту. Японская военщина сосредоточила в Маньчжурии миллионную армию, без конца провоцировала пограничные конфликты. Отвлекая наши войска, боевую технику от борьбы с фашистской Германией, она помогала гитлеровцам. Японцы топили советские транспорты, множество раз задерживали наши суда, чинили препятствия рыбакам. Поэтому советские войска, Тихоокеанский флот, пограничники, партийные организации, все трудящиеся Дальнего Востока были начеку.
Еще в апреле 1941 года, вскоре после заключения пакта о нейтралитете между Советским Союзом и Японией, министр иностранных дел Мацуока заявил: «Япония будет воевать с СССР, если начнется русско-германская война». Тогда же появился на свет план «Особые маневры Квантунской армии», по которому японцы должны были нанести главный удар по Советскому Приморью и развивать наступление до встречи с гитлеровскими войсками… у Омска.
Только крупнейшие победы Красной Армии над гитлеровскими войсками удерживали японских империалистов от нападения на Советский Союз. Но угроза по-прежнему оставалась, поэтому к событиям, которые могли развернуться на Дальнем Востоке, нужно было тщательно готовиться.
С первых дней пребывания во Владивостоке я попал в круговорот больших дел, и каждое казалось первоочередным.
Секретарь крайкома Н. В. Семин еще при знакомстве сказал мне, что главное — улучшить работу Дальзавода, добиться выполнения плана перевозки грузов, наладить местную противовоздушную оборону. Об этом же неоднократно напоминал прибывший во Владивосток уполномоченный КПК Георгий Иванович Косарев.