Теперь Вовка должен сражаться, кроме бандитов, ещё и с шерифом. Коля Мухин с друзьями потихоньку слез с настоящих лошадей и выступал на стульях. Так было как-то спокойнее. Зрители вначале возмущались, а потом привыкли.
— Надо его найти, — сказал Вася Филёнкин ребятам. — Пускай он сам скачет и стреляет. И всякие штуки делает. И его друзья-ковбои.
— А где найдёшь его теперь?
— На такси уехал, конечно.
— В городе скрывается. От нас от всех!
Игорь-тугодум сказал, что он вообще больше выступать в своём кинотеатре не может — он продал лошадь.
— Как же так? — удивились ребята.
— Она мне надоела, и я её продал зрителям.
— А деньги где? — сейчас же спросил Тема Новиков.
— Проел небось! — выкрикнул голодный Барышев.
— У меня их отняли, — очень грустно ответил Игорь.
— Кто?
— Бандиты. Во второй серии, когда я должен был одного из них убить.
Сигаев тут же начал показывать локоть: вот… его ранили прямо сюда… Пулей или ножом… Болит очень… Выступать он тоже не может.
— А у меня что, — закричал Вася Филёнкин, — ноги железные, что ли? Кривые совсем, И неизвестно, когда теперь выпрямятся.
Коля Мухин, Данилин и Завитков подумали: как хорошо, что они вовремя пересели с лошадей на обыкновенные стулья. А ведь на этих стульях можно постепенно спрыгнуть с экрана — и в зал… к зрителям…
И спрятаться среди них. От бандитов и от всех ковбоев.
А Вася Филёнкин не успокаивался, кричал:
— И песку полный рот у меня… Вот! — И Вася начал выплёвывать песок. Вот! Вот! И сигары я больше курить не могу — тошнит!
— И меня… — сказал мрачный Сигаев. — Тошнит. И денег нет, чтобы обратиться там к врачу. А я раненый. И вообще не известно, где там врач!
— А скоро будут новый фильм про ковбоев показывать, — сказал Тема. — Я слышал.
— Иди ты отсюдова! — закричали в гневе ребята. — Натерпелись! Хватит!
Киногерой уехал на такси, и как его теперь найдёшь, чтобы заставить вернуться на экран?
Ребята бегали, искали. Но результатов пока никаких — Ковбой не обнаружен. Он, очевидно, тоже не желает больше этой ковбойской жизни. Решил — хватит с него. Правда, ребята видели в городе одного водителя такси: весёлый такой, очень похож на Ковбоя. Но попробуй докажи! Носит форменную фуражку, лысины не видно.
Так что никаких доказательств. Как говорится, концы в воду.
…Вскоре фильм о приключениях Ковбоя с экрана сняли. Пропал не только Ковбой, но начали пропадать и другие герои, все его друзья. Один за одним.
Неужели он их всех переманивает работать водителями такси?
…А Тема Новиков получил денежный перевод по почте на один рубль. От кого?
Обратного адреса не было.
Колесо истории, или Сверхпроводимость
У моего друга, кинодраматурга Владимира Ивановича Валуцкого, хранится большая книга в картонной синей обложке (инвентарная или амбарная). В этой книге мы с ним подробно записали путь, пройденный «Колесом истории».
1
КОСМОС В КОЛБЕ…
ТАЙНА АБСОЛЮТНОГО НУЛЯ!..
ПОЧЕМУ МИНУС 273, А НЕ БОЛЬШЕ?..
Это было ярко написано на огромных афишах, которые висели на стенах домов, на заборах, на рекламных тумбах, в витринах книжных магазинов, около входов в метро и в кинотеатры.
«Крио» — холод!..
«Ген» — творю!..
Попробуй не остановись и в изумлении не открой глаза, а потом и рот. Рот, он всегда открывается от изумления, хочешь ты или не хочешь. При конструкции школьника так было задумано, и бесполезно с этим бороться. Вообще со многим бесполезно бороться: со шнурками, чтобы всегда были завязаны, с шапками, чтобы всегда были ровно надеты, с портфелями, чтобы всегда были целыми.
Физика — наука будущего, она ждёт тебя! Обо всём этом, юный друг, ты узнаешь подробнее в корпусе института Холода.
Приходи познакомиться.
Ребята останавливались, читали, открывали рты. Продавцы мороженого пользовались открытыми ртами, подкатывали повозки поближе к афишам. Тем более, в афишах шла речь об институте Холода. Родственное предприятие!
— Юные друзья холода! — кричали продавцы. — Подходите, знакомьтесь!
И юные друзья холода знакомились. Порции мороженого как раз хватало, чтобы прочесть афишу до конца, разглядеть её как следует, обсудить, помечтать возле неё. На афише были нарисованы мальчик и девочка, которые шли счастливые, взявшись за руки. Мальчик и девочка на афише уже не только мечтали, но и действовали.
Зовём пытливых, настойчивых!
ОЛИМПИАДЫ
ФОКУСЫ
ЭКСПЕРИМЕНТЫ.
Одного из читателей афиши поймала за руку мать.
— Ты чего здесь стоишь? — сказала она строго. — Тебе дали переэкзаменовку. Отправляйся домой заниматься!
На бульварах и скверах были забыты сражения в футбол, девочки перестали скакать через верёвочки. Тоже все читали и обсуждали афиши. Каждый старался вспомнить что-нибудь подходящее из своей жизни в отношении холода: кто когда зимой прилип языком к ручке двери, грыз сосульки, пробовал сам лично отремонтировать холодильник или зашить варежку. Дырявая варежка имеет отношение к холоду. А нос? Вот что имеет отношение к холоду. Он самый главный зимой. На этом сошлись многие, тоже из личного опыта.
2
— Что ж, по-моему, должна привлечь.
Перед афишей в коридоре института стоял пожилой человек с круглым лицом, в круглых очках — заместитель директора Вадим Павлович Громцев. Рядом с ним стояли сотрудники, празднично взволнованные, улыбались, шутили. Все в чистых новеньких халатах.
— Как вы просили, Вадим Павлович, — сказала Наташа Сарафанова. — Афиша с огоньком и комсомольским задором.
Громцев с удовольствием прочитывал афишу.
— В лабораториях всё готово, — доложила Тамара Владимировна, инженер. — Стенды, демонстрационные схемы. Освободили места для практических занятий. В мастерской подобрали интересный инструмент.
— Покажем им ещё стеклодувную, если заслужат. Николай здесь?
— Да.
— А наша милая Пунченок?
— Тоже здесь.
Николай — стеклодув. Пунченок — его помощница. Она самая юная в корпусе. Все её звали по фамилии, потому что есть такие удивительные фамилии — Пунченок, Леваненок — звучат будто имена.
— Можно познакомить с искусственным климатом в корпусе, — предложил Ионов, старший научный сотрудник.
— Отчего же, конечно, — кивнул Громцев.
Наташа Сарафанова улыбнулась.
— Митя Нестеров разрабатывает запах свежей моркови. Говорит, полезно дышать морковью. Новый климат.
Громцев на эту шутку не откликнулся, промолчал. Митя Нестеров всех в корпусе измучил: он управляет климатом.
— Вадим Павлович, вас опять к телефону, — позвала секретарша Марта Петровна.
Громцев прошёл в приёмную и взял трубку.
— Да. Сегодня принимаем. Восьмые и девятые классы… Э-э, нет, Ферапонтов, смену самим растить надо! Олимпиады. Эксперименты. Ну ладно, ладно, — добродушно засмеялся Громцев. — Будут излишки — передадим и к вам в институт. Молодёжь — наше общее дело. Спасибо!
Едва он положил трубку, раздался новый звонок.
— Марта Петровна, выслушивайте поздравления сами. Некогда мне. — И вместе с остальными сотрудниками Громцев направился к дверям. Но ему было приятно, что с самого утра в корпусе не стихают телефонные звонки, не стихают поздравления и пожелания от соседних институтов и лабораторий. Позвонили даже с местного почтового отделения (у них не хватает юных почтальонов) и с местной овощной базы. Митя Нестеров дружит с овощной базой, покупает морковь для опытов с климатом.
— Лекционный материал, — спросил старший научный сотрудник Ионов, — с чего начинать будем? С квантовой механики или с теории сверхпроводимости?
— Я думаю, практика покажет. Да и Главный Криоген, когда вернётся, внесёт поправки. Не сомневаюсь.
Главный Криоген («крио» — холод, «ген» — творю) — это директор института академик Мельников. Сейчас он в командировке.
— А что за шум? — прислушался вдруг Громцев.
Из коридора доносился говор, топот. Явление исключительное, потому что в институте всегда была тишина, как основа научной работы.
Ионов пожал плечами. Тамара Владимировна, инженер, тоже не знала.
Шум нарастал.
Будто поднялась и катилась морская волна!
— Я узнаю, — сказала Наташа.
Но едва она сделала несколько шагов, как дверь с грохотом распахнулась и появился пятившийся от какой-то неведомой силы начальник охраны бравый солдат Лазуркин. «Бравым солдатом» его прозвала Пунченок.
Ей в корпусе всё разрешалось — съезжать на перилах, дразнить Лазуркина, даже спорить с Громцевым.
— Назад! — кричал бравый солдат. — Осади назад!
В коридор хлынул поток ребят.
Они были возбуждены, что-то кричали, перебивая Лазуркина и друг друга.
Ионов и Тамара Владимировна схватились за руки и попытались сдержать ребят. Но куда там!
Их закрутило в водовороте, а потом унесло как соломинки в какую-то лабораторию.
И Наташу тоже как соломинку закрутило и унесло, только не в лабораторию, а в механическую мастерскую.
Громцев оказался прижатым к стене.
— Космос в колбе сегодня показывать будете?
— Почему минус двести семьдесят три, а не больше?
— Какая тайна у нуля?
Ошеломлённый Громцев придерживал на носу круглые очки, растерянно мигал. У него даже рот открылся, совсем как у бывшего школьника.
Пустая тележка колотилась о стену. Двери, которые не выдерживали натиска ребят, продолжали с грохотом распахиваться.
Всё произошло с такой стремительностью, про которую в народе говорят — ахнуть не успел, как на него медведь насел…
— Дети! Кто вас сюда звал?.. А! Марта Петровна! — закричал Громцев, увидев в конце коридора секретаршу. — Предпримите же что-нибудь! Вы меня слышите, Марта Петровна?