Женька подлил масла в огонь:
– Бери выше, Петух. Она на Пушкина замахнулась. Обыкновенный зомби ей не катит.
– Да что вы пристали со своим зомби! – разозлилась Майка. – Вызывают дух. Если не верите, можем сегодня вечером попробовать. Сами убедитесь.
Едва произнеся эти слова, Майка тотчас поняла, что погорячилась. Пустить в приличный дом Петухова – это ещё куда ни шло. Пусть про этикет он слыхом не слыхивал, но от него хоть каверз ждать не приходится. А вот Москвичёва можно позвать в гости только в страшном сне.
– Нужны четверо, – сказала Майка, сделав ударение на количестве гостей, но не успела пригласить поимённо, как Женька решил по-своему:
– Петух, ты в ауте.
– Почему я?
– А кто позавчера по литературе «двойку» получил? – напомнил Женька. – Так что теперь ты недостоин беседовать с классиком. Может, твоё присутствие его оскорбит.
– У Потапова тоже по сочинению «двойка». Значит, и ему нельзя, – резонно заметил Петухов.
– Нет, без Лёши мы вызывать духов не будем, – твёрдо заявила Майка.
Потапов единственный из мальчишек, кто был ей симпатичен.
– Я что-то не въезжаю, в чём проблема? – усмехнулся Женька. – Сказано, не меньше четырёх, значит, больше можно. А нас пятеро.
Майка сделала последнюю попытку отменить спиритический сеанс.
– Ой, совсем забыла. Нужен лист ватмана и свечи. Так что ничего не получится.
– Не вопрос. Ватман за мной, – вызвался добровольцем Женька.
Он не мог допустить, чтобы сорвалось такое многообещающее мероприятие.
– А я захвачу свечи. У нас с Нового года остались, – пообещал Лёха.
Женька обернулся к Петухову:
– Петух, всё-таки ты в ауте. Или думаешь на халяву к литературе приобщиться?
Петухов наморщил лоб в попытке придумать, какую лепту может внести в общее дело, и просиял:
– Я зефир принесу. В шоколаде.
– А я вафельный торт, – подхватила Синицына.
Мероприятие приобретало масштабность. Будучи сладкоежкой, Майка подумала, что иногда от Москвичёва тоже есть прок.
Встречу назначили на пять. Время было удобным со всех сторон. Во-первых, зимой темнеет рано и в пять на дворе уже почти ночь. А во-вторых, до семи квартира оставалась в полном распоряжении медиумов: родители были на работе, а младший братишка в детском саду.
На спиритический сеанс все явились без опозданий, как на дискотеку. У Женьки под мышкой торчал рулон бумаги, Лёха, как и обещал, принёс три свечи, Ленка – торт, а Петухов явился как на праздник: в новом свитере и с коробкой зефира.
Под командованием Майки ребята занялись приготовлениями. Рисовать поле досталось Синицыной – как обладательнице самого красивого почерка. На листе ватмана Ленка старательно вывела по кругу алфавит: от А до Я. Осталось дописать внизу два коротких слова «Да» и «Нет», а наверху – цифры от ноля до десяти.
Майка достала фарфоровое блюдце и на донышке чёрным фломастером нарисовала стрелку.
Петухов с Москвичёвым расставили стулья, а Лёха зажёг свечи.
В комнате установилась такая таинственная атмосфера, что даже мальчишки, которые скептически относились к гаданию, готовы были поверить в существование потусторонних сил.
Пока Ленка заканчивала писанину, Майка делилась рассказами, которые слышала от двоюродной сестры.
– …А один раз он явился жуть какой сердитый и начал ругаться.
– Натурально? Вот это да! – в голосе Женьки послышался неподдельный интерес.
Ему всё больше нравилась идея вызова духа. Было бы занятно послушать, как ругается великий поэт, ведь каждому известно, что словарный запас у него был богатый, не в пример нынешнему поколению.
Наконец всё было готово. Поле с буквами расстелили на столе, на него положили перевёрнутое кверху донышком блюдечко и уселись вокруг. Майка, как самый главный знаток спиритизма, поучала:
– Руки положите на блюдечко, пальцами прикоснитесь. Но не давите, а то блюдце ходить не будет.
– Как это «ходить»? У него что, ноги вырастут? – засмеялся Петухов.
– Тихо, – одёрнула его Майка и сделала торжественное лицо, дав понять, что шутки закончились. – Вызываю дух Пушкина, – загробным голосом произнесла она.
Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Неудача Майку не обескуражила. Она повторила:
– Вызываю дух Пушкина. Дух, выходи.
Прождали ещё минуту. Ничего.
– Ну и где же твой зомби? – спросил Петухов.
– Вот ещё раз назовёшь его зомби, он рассердится и вообще не покажется!
– Я чё-то не понял. Ты ведь говорила, если он рассердится, то ругаться начнёт, – напомнил Женька, которого сильно интересовал вопрос расширения словарного запаса.
Столь несерьёзное отношение к сеансу было вопиющим. Майка в сердцах воскликнула:
– Мне вообще не надо было вам ничего рассказывать! Вы всё только портите!
– Вот именно, – поддержала подругу Ленка. – Неужели нельзя хоть немного помолчать? Не интересно, так не надо было приходить.
Гнев девчонок охладил шутников. Мальчишки притихли. Синицына была права. Уж если собрались, надо дать Майке покуролесить, а потом с чувством выполненного долга идти пить чай со сладостями.
Сосредоточившись, Майка снова обратилась к духу с просьбой снизойти. Судя по всему Александра Сергеевича не слишком вдохновляло общение с лоботрясами из шестого «Б».
Несдержанный Петухов уже хотел было предложить всем переместиться на кухню, как вдруг блюдце дрогнуло, плавно заскользило по ватману и остановилось. Стрелка указывала на слово «Да».
Майка победоносно посмотрела на одноклассников.
– Ты согласен отвечать на наши вопросы? – торжественно спросила она.
Блюдце сделало небольшой кружок и снова вернулось на прежнее место.
– Ни фига себе! – воскликнул Петухов.
Майка метнула на него сердитый взгляд и шёпотом предложила:
– Задавайте вопросы.
Ленку интересовало, как к ней относится Завьялов из десятого «А», но она ещё не сошла с ума, чтобы спрашивать об этом при мальчишках, поэтому скромно поинтересовалась:
– Что у меня будет в четверти по русскому?
Стрелка остановилась на цифре «5».
– Ура! – обрадовалась Синицына.
– А как вы относитесь к непечатной лексике? – спросил Женька, пытаясь направить разговор в интересующее его русло.
Блюдце понеслось по бумаге, каждый раз ненадолго останавливаясь. Буквы сложились в слова: «Стыдно при дамах».
Дамы с превосходством воззрились на Женьку.
– Получил? – злорадно прищурилась Майка.
– С воспитанием у Москвичёва всегда были проблемы, – съязвила Ленка.
Но больше всех ликовал Петухов:
– Что, Москвич, лихо тебя Пушкин уел!
Женька хотел ответить колкостью, но его опередил Лёха:
– По-моему, блюдце кто-то двигает.
– Ничего подобного! – воскликнула Майка, уязвлённая подозрением. – Кто его может двигать?
– Да кто угодно, – пожал плечами Потапов.
– Кроме твоего закадычного дружка больше некому, – сказала Синицына и выразительно посмотрела на Женьку.
– Да я вообще ничего не делаю! Или, по-вашему, я сам себе ответил? – возмутился Женька.
Несправедливое обвинение ранило куда больше, чем если бы оно было заслуженным. И самое обидное, что он сидел как приличный человек и даже готов был поверить, что блюдце скользит само по себе. Но теперь он понял, в чём суть фокуса, и решил, что имеет полное моральное право взять роль медиума в свои руки.
Прерванный сеанс возобновили. Пришёл черёд Петухова задать вопрос.
– Наша сборная по футболу выйдет в полуфинал? – спросил он.
Блюдце понеслось по листу.
– Пэ… е… тэ… у… – по буквам читал Петухов и вдруг оживился: – Петухов! Прикиньте, откуда он меня знает?
Между тем блюдечко продолжало скольжение. Конец фразы рифмовался с началом: «Петухов – осёл ослов».
Женька расплылся в улыбке:
– Петух, теперь можешь хвалиться, что Пушкин про тебя стихи написал. Зацени величие момента.
Его шутку никто не поддержал. Ни у кого не возникло сомнения по поводу авторства вышеозначенного литературного опуса. Все с осуждением уставились на Москвичёва.
– А при чём тут я? – возмутился было Женька, но счёл благоразумным пойти на попятный: – Ладно. Понял.
Новое послание с того света гласило: «Москвичёв – ацтойный лашара».
Видимо, общение с современными шестиклассниками не прошло для поэта даром, потому что он вдруг стал отвечать с чудовищными орфографическими ошибками.
Дальше сеанс проходил в гробовом молчании. Сначала мятежный дух попеременно обзывал то Петухова, то Москвичёва, а потом с блюдцем и вовсе стало твориться нечто невообразимое. Оно шарахалось от буквы к букве безо всякого смысла. Майка была на грани истерики.
– Прекратите сейчас же! – крикнула она.
Непримиримые враги изменили тактику. Не имея возможности обмениваться посланиями через духов, они принялись награждать друг друга пинками и тычками под столом. Назревала потасовка.
– Мальчики, перестаньте! – пыталась утихомирить их Ленка, но противоборствующие стороны были глухи к гласу разума.
В рукопашном бою Петухов одолел бы Москвичёва одной левой, но стоящий между ними стол лишал его этого преимущества. Наконец Петухов не выдержал, взревел и через стол бросился на обидчика.
Женька вскочил, перевернув при этом стул, и метнулся в сторону. Преданный Лёха бросился на защиту друга. Девчонки завизжали так, словно хотели ультразвуковой волной разнять драчунов.
В пылу битвы никто не обратил внимания, что подсвечник покачнулся и упал на пол. Мальчишки награждали друг друга тумаками, в то время как крошечный огонёк уцепился за штору и, набирая силу, пополз вверх.
Вдруг раздался счастливый детский голосок:
– Мама, смотли, костёл голит!
Драчуны замерли, как будто их разом отключили от блока питания.
В дверях стояла Майкина мама с Ванечкой. Малыш смеялся и хлопал в ладоши. Ввиду своей молодости он ещё не разучился радоваться жизни. Остальные свидетели драматической картины его восторга не разделяли.