— Меня зовут Инга Олеговна, — предоставляется женщина, перекрикивая галдёж. — И на своих уроках я прошу максимум уважения и внимания, — строгим голосом отрезает, чем привлекает внимание. Похоже, с ней шутки плохи. — Кому не интересны занятия — прошу прямо сейчас выйти и не тратить ни мое, ни свое время. Тренировки у нас добровольные, никого насильно заставлять танцевать я не буду.
Женщина выдерживает паузу, выразительно на нас посмотрев. Никто не выходит, тем самым признавая ее авторитет. Инга Олеговна довольно кивает головой, после чего продолжает:
— Обговорим правила: первое, если вы пропускаете занятия, у вас должна быть на это веская причина. Второе, все пары будут закреплены между собой сегодня в конце этого урока, после того как я увижу, как вы взаимодействуете между собой. В вальсе между партнерами должна быть определенная степень доверия, как и в любом танце. Девочки, запомните, ведёт мужчина! — Она обводит нас взглядом и добавляет: — Поэтому мальчики — пора взрослеть!
— Многие из нас уже давно мужчины, Инга Олеговна! Могу доказать! — выкрикивает Долматов, криво ухмыляясь.
Инга Олеговна обращает на него снисходительный взор и обманчиво-мягким тоном отрезает:
— Ваша фамилия, молодой человек?
— Айдар Долматов, — важно представляется.
Долматов ожидает, что преподаватель растечется лужицей у его ног, но вместо этого она невозмутимо хмыкает и говорит:
— Что ж, спешу вам донести, что мужчину определяют его поступки, а не фамилия и сомнительные доказательства. Правило третье: я понимаю, что вы подростки и многим, — стреляет взглядом в Долматова: — гормоны бьют в голову, и тем не менее прошу оставить неуместные шутки за дверьми этого зала.
Долматов (Аллилуйя!) затыкается, и Инга Олеговна перечисляет еще несколько правил. В частности, надевать на тренировки удобную обувь, не опаздывать и уважать друг друга.
— А теперь становимся по парам! — хлопнув в ладоши, произносит.
Герасимов от меня и не отходил, точно приклеился, поэтому только хватает за руку и тащит в первую линию.
Да он с катушек съехал! Хочет, чтобы мы опозорились? Я не прочь танцевать где-то за спинами других, где не будет видно моей неуклюже движущейся фигуры. О чем я собственно ему и сообщаю, но Арсен только небрежно отмахивается.
— Да отпусти же меня ты меня! — фыркаю, пытаясь вырвать ладонь из его стальной хватки.
— Ты такая трусиха, — дразнится, но больше у него этот номер не прокатит.
— Я больше не поведусь на слабо, Герасимов.
— Герасимов? — уточняет. — Мы снова вернулись к фамилиям, Уткина? Я думал, мы перешли на новый уровень наших отношений, — игриво шевелит бровями, издеваясь надо мной.
Раздраженно закатываю глаза и стукаю свободной рукой засранца в плечо, чем вызываю только смех.
Забудьте все, что я говорила ранее! Никаких бабочек, только временное помутнение рассудка на фоне стресса!
Хочу треснуть еще раз недоумка, но он ловко уворачивается, еще громче хохоча.
— Ребята, вы закончили свои брачные игры? — звучит позади нас голос Инны Олеговны. — Мы можем начинать?
Проклятье! Ну почему рядом с Герасимовым я постоянно позорюсь?
Отскочив от Арсена на метр, встаю по стойке ровно, скромно складывая руки перед собой, чувствуя как к щекам подкрадывается румянец.
— Отлично! Сейчас я хочу, чтобы вы были максимально собраны! Встаньте друг напротив друга…
Арсен делает два шага ко мне, становясь аккурат напротив. Только сейчас я замечаю, что все уже стоят по парам в шахматном порядке. Герасимов все-таки добился своего, мы в первой линии.
— А теперь посмотрите друг другу в глаза и возьмитесь за руки. Почувствуйте контакт, энергию своего партнера. Вам должно быть комфортно друг с другом. Лучше все этапы стеснения преодолеть прямо сейчас, чтобы в танце вы были максимально раскрепощены.
Арсен протягивает руки ладонями вверх, но я опасливо на них кошусь.
— Давай же, Нина, смелее, — нетерпеливо подгоняет меня: — клянусь, они чистые!
Отчего-то мои пальцы подрагивают, когда я вкладываю их в ладони Арсена. Он мягко сжимает мои пальцы, пока я тону в его глазах цвета неба.
Дыхание сбивается, а по телу проходит дрожь. Громкий стук сердца отдается эхом в ушах, и я машинально облизываю внезапно пересохшие губы.
Арсен опускает на них взгляд, и в его глазах вспыхивает пожар. Он так жадно смотрит, словно едва себя сдерживает, чтобы не…
Боже правый, какая же я дура! Герасимов хочет меня поцеловать? Не во сне, а взаправду?
Официальное заявление: мне необходим доктор и пилюли от галлюцинаций!
Однако наваждение не проходит. Мы стоим, точно две застывшие статуи, и держимся за руки. Медленно Арсен обхватывает мои запястья большими пальцами и нежно поглаживает тонкую кожу, перемещает их на костяшки и переплетает наши пальцы. Мне кажется, я чувствую биение его пульса… Или это мой собственный, не могу разобрать.
Его руки теплые и сильные, отмечаю про себя. А ещё у него длинные пальцы со сбитыми костяшками, и, не отдавая себе отчет в действиях, я ласково провожу по ним, словно пытаясь залечить…
Он сглатывает, дергается, точно очнувшись от глубоко сна, и хмурит брови.
— Делаешь успехи, Уткина, — ему хочется быть дерзким, но хриплый голос выдает его с потрохами, так же как меня мурашки. Герасимов прочищает горло, и возвращает на лицо свою коронную кривую ухмылку подлеца. — У тебя очень нежные ручки…
Я понимаю, куда он клонит… Гнусный мерзавец!
— Хочешь себе такие же? — язвлю. — Могу посоветовать крем.
Герасимов ничего не успевает ответить, потому что Инга Олеговна рявкает:
— Разговорчики! Теперь мы готовы! Первая позиция: парни, правую руку положите на талию своей партнерши, — Арсен следует указанию преподавателя, резко притягивая меня к себе. — Девушки, вы кладете левую руку на плечо партнеру. Молодцы! А теперь начинаем учить шаги…
А вот с шагами у нас беда… Это мягко говоря. Уже через пять минут Герасимов цедит сквозь зубы:
— Уткина, ещё раз наступишь мне на… Дерьмо! — ругается, потому что… Ну да, я опять наступила ему на ногу.
— Извини…
В целом, такими темпами Арсен сам от меня откажется, а потом ещё и перекрестится.
— И не надейся, — видимо, заметив мою задумчивую мину, твёрдо изрекает. — Танцевать ты все равно будешь только со мной.
— Тогда не жалуйся!
В ответ он зыркает на меня, мол, молчи женщина.
За час мы успеваем выучить только одну восьмерку, поскольку много времени уходит на изучение шагов. У некоторых… Ладно, у меня. С шагами совсем туго. Я путаюсь в ногах, точно пьяница возвращающийся домой.
— Полина, у тебя прекрасно получается! — в очередной раз хвалит Устинову Инга Олеговна, отчего на лице Долматова расплывается самодовольная улыбка.
Он, к слову, действительно поменялся с Резниковым, которому теперь приходится терпеть общество Королевой. Каролина, само собой, стоит в первой линии. И усердно делает вид, что Долматова с Полиной не существует. Правда, это не мешает ей кидать на них полные ненависти взгляды. Устинова пыталась поменяться обратно, но как вы понимаете… Против Долматова и его решения не попрешь, если этот парень что-то вбил себе в голову, то скорее ад замерзнет, чем он отступится.
— Остальных прошу подучить танец до следующего занятия, и по-возможности репетировать с друг другом. Всем спасибо, урок окончен!
Впервые за час я отступаю от Герасимова больше чем на метр. Что удивительно, но вёл он себя прилично. Не пытался меня полапать. Его руки держались строго на моей талии, как и положено.
— Нина, — подскакивает ко мне Полина: — ты домой? — Дождавшись моего кивка, она предполагает: — пошли вместе?
С субботней вечеринки мы стали подругами. А как иначе? Она заступилась за меня на танцполе, а я за неё перед Королевой. Кроме того, когда мы вернулись к ней домой, уснули лишь под утро, проболтав полночи обо всем на свете. А ещё мы списывались в мессенджерах, обсуждая (кого бы вы могли подумать?) мальчиков. Не физику, химию или математику, а как обычные девчонки — парней. Конечно, без нашего внимания не остались Долматов и Герасимов, но больше мы обсуждали Рому и Антона. После эпичного ухода Королевой, они любезно отвезли нас домой, а ещё Антон подписался на меня в соцсетях.
— Могу подвести, — услышав наш разговор, предлагает Долматов.
Каролина рядом демонстративно фыркает, закидывает сумку на плечо и походкой от бедра удаляется. Не то чтобы кого-то это зацепило…
— Нет, спасибо, — отвечает Полина, точно читая мои мысли.
С чего такая любезность, спрашивается?
— Теряешь сноровку, Дар, — вставляет свои пять копеек Герасимов. — Твое очарование уже не работает.
— Так же как и твоё, Арс.
Пока парни беззлобно друг над другом подшучивают, мы с Полиной прощаемся с одноклассниками и выходим из актового зала. Уже доходим до лестницы, как в спину нам кричит знакомый голос:
— Что? Даже не попрощаетесь?
— Устинова, как нехорошо, — это уже Долматов.
Переглянувшись с Полей, мы закатываем глаза и спускаемся по лестнице. Разумеется, болваны следуют за нами, громко обсуждая всякие глупости:
— Есть все-таки какая-то прелесть в том, чтобы держать в своих руках хрупкую девушку…
— Смотреть ей в глаза…
— И ниже…
— Извращенцы! — рявкает Поля.
Когда мы выходим из школы, Долматов снова предлагает нас подвезти, но на этот раз уже отказываю я. Герасимов на это хмыкает, как будто на другой ответ и не рассчитывал. Напоследок он только бросает на меня задумчивый взгляд, а затем, развернувшись, они топают к машине Дара, а мы с Полей направляемся к воротам.
Дома все по избитому сценарию: отец отсутствует, мама после вчерашнего меня избегает, а я сажусь зубрить уроки.
Глава 17
Нина
Вряд-ли есть что-то более позорное в этом мире, чем пересдавать пятый раз прыжок в длину. Хотелось бы мне сказать, что Быков придирается… Но он точно не виноват в том, что первые два раза я упала лицом в пол, а остальные три едва дотягивали до нормы, но точно не до пятерки, которая мне, черт побери, необходима!