Украдкой рассматриваю Арсена. Его короткостриженые светло-русые волосы торчат во все стороны, как если бы он только проснулся, изогнутая форма темных бровей, четко очерченные скулы, ровный нос и пухлые потрескавшиеся губы. На облегающую белую футболку накинута клетчатая рубашка, а черные джинсы подчеркивают длинные и мускулистые ноги. В довершение образа: кроссовки, которые, могу поспорить, он покупает в магазине для великанов. Весь его вид так и кричит: «Я раздолбай!». Герасимов, как я полагаю, принципиально игнорирует школьную форму. Даже и не помню, когда последний раз его в ней видела. Должно быть, в первом классе. И почему все девчонки по нему сохнут?
— Любуешься? — резко вскидывает голову Арсен, устремляя на меня свои голубые глаза.
Отвожу взгляд, чувствуя, как к щекам подкрадывается румянец. Глупая особенность! Стоит мне только смутиться, как мои щеки становятся красными, точно светофор.
— Ничего я не любуюсь, — бессовестно вру.
— Ага, конечно, — растягивает на губах самодовольную ухмылку и подмигивает. — Ты же не влюблена в меня, утёнок?
Вот это я понимаю самомнение! Он серьезно думает, что в него все влюблены?
— У тебя мания величия, — делаю вывод вслух.
— Может быть, — пожимает он плечами, — но это не отменяет того факта, что ты на меня пялилась.
— Ты тоже на меня пялишься!
Вообще-то я не знаю наверняка, но нужно же мне хоть как-то себя оправдать!
— Конечно, пялюсь, — ни на секунду не смутившись, парирует. — Ты же девчонка.
И что теперь?
— Хочешь сказать, ты на всех девчонок пялишься?
— На большинство, — уклончиво отвечает.
— Что ж, теперь когда мы выяснили, что для того, чтобы привлечь твоё внимание достаточно иметь пульс и быть женщиной, может, ты наконец расскажешь как собираешься вытащить нас отсюда?
— Все элементарно просто, утёнок, — засранец ещё раз подмигивает, после чего подносит айфон к уху. Ждет несколько секунд и, когда трубку на том конце снимают, говорит:: — Дар, срочно тащи свою задницу в кабинет химии! И захвати ключ… Да, опять… Нет, не могу… Не будь таким козлом. Давай, я жду!
— Ты позвонил Долматову? — я и не пытаюсь скрыть разочарование в голосе.
— Не переживай, Уткина, твоя репутация не пострадает, — засунув телефон в задний карман, твёрдо изрекает.
Ага, не сомневаюсь. Надеюсь, вы распознали сарказм?
Не то чтобы у меня есть выбор…
Герасимов подходит к столу, открывает журнал, берет ручку и спрашивает:
— Так ты собираешься исправить свою оценку, двоечница?
Он когда-нибудь угомонится со своими подколами? Клянусь, в этот счастливый день я запущу салют!
— Нет, я же сказала.
— Как хочешь.
Арсен на некоторое время замолкает (Аллилуйя!) и сосредоточенно подделывает себе оценки. Подойдя, заглядываю в журнал. В точности как делал он, когда ворвался в кабинет.
— Что ты делаешь? — нахмурившись спрашиваю, наблюдая за тем, как он рисует себе оценки в свободных полях.
— Исправляю оценки, разве не видно?
— Но почему так?
Герасимов бросает на меня озадаченный взгляд, а потом его лицо озаряет понимание.
— Только не говори, что ты просто собиралась исправить свою единицу.
Блин, теперь мне точно не хочется в этом признаваться. Особенно, когда он смотрит на меня, как на неразумное дитя.
— Н-нет… Ладно, да. Я хотела просто перерисовать, ясно?
— Ясно, — кивает головой, насмешливо улыбаясь. — Только так никто не делает.
— Но почему? Горгулья же ничего не замечает!
— А ты не задавалась вопросом — почему?
— Потому что она старая? — прикусив губу, робко предполагаю.
— Горгулья, конечно, старая, но пока не выжила из ума, — ну, я бы с этим утверждением поспорила, знаете ли. — Легче подделать оценки, прибавив себе пару хороших.
Понимаю, что Герасимов прав. Боже правый, какая же я тупица! Проверить не могу, что собиралась так подставиться!
— Уткина, отомри. Это не конец света. Жизнь продолжается.
— Ты не понимаешь…
— Горгулья действительно могла не заметить, если бы ты исправила, — непривычно мягким голосом замечает.
Он что, пытается меня успокоить?
— А если бы заметила? — нервно восклицаю. — Это было бы…
— Ничего бы тебе не было, — уверенно отрезает Арсен. — Ты лучшая ученица школы. Директор буквально молится на тебя. Горгулья бы повозмущалась, но она и без этого все время недовольная.
Когда Герасимов так говорит, все действительно кажется некритичным. Он же не знает мою мать, помешанную на оценках и репутации.
Положение дел таково: я должна быть лучшей. Должна поступить на бюджет в лучший физико-технический университет. Должна быть примером и гордостью семьи. Возможно, для семнадцатилетней девчонки на меня слишком много возлагают ответственности, но, знаете, я уже привыкла. Мне и самой нравится наука и математика, но иногда… Хоть на чуть-чуть мне хочется стать нормальной. Обычной девчонкой, которая, черт побери, знает как подделывать оценки и прогуливать уроки.
Похоже, Герасимов на меня плохо влияет, раз уже такие мысли лезут в голову.
— Думаю, ты прав, — задумчиво киваю головой.
Арсен как раз успевает спрятать журнал в стол, когда дверь открывается и в класс заглядывает Долматов. У него глаза чуть на лоб не лезут, когда он замечает меня.
— Да ты серьезно, что ли? Утка? — переводит ошарашенный взгляд с меня на Герасимова, а затем пошловато играет бровями. — Не знал, что ты теперь по хорошим девочкам.
— Заткнись, придурок. Это не то, что ты думаешь, — мрачнеет Арсен, подталкивая меня в спину рукой.
— А я и ничего не думаю, Арс, — облокотившись на косяк, Айдар покручивает на своих пальцах связку ключей. — Мне достаточно видеть.
Если вы ещё не догадались, эти двое — лучшие друзья. Обычно к ним прилагается еще третий недоумок — Сёма Грачов. К счастью, он не явился на мою аллею позора. Никак иначе это назвать нельзя. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться какие именно мысли витают в голове у Долматова.
— Чтобы ты не увидел, это не оно.
— Тогда что же ты делал в одном кабинете с нашей паинькой?
Вот сейчас Герасимов меня сдаст. Долматов узнает, что я хотела исправить свои оценки, а завтра и вся школа. Поверьте, парни те еще сплетники. Иногда они треплются хуже девчонок.
— Не твоего ума дело, — резко отрезает Арсен.
Они с Долматовский сверлят друг друга глазами. Должно быть, это какой-то исключительно мужского способ разрешения конфликта. Айдар чешет затылок, хмыкает и отступает, говоря:
— Ладно, понял. Не кипятись.
Что ж, по-моему самое время откланяться. Наверное, мне стоит поблагодарить Арсена за то, что он тут меня не оставил. Да и вообще, что сообразил запихнуть в шкаф. Видит Бог, без него меня бы засекли, но язык почему-то не поворачивается. Кивнув на прощанье, я бросаю тихое:
— Пока.
И буквально выбегаю из класса. Клянусь, я чуть не врезаясь в стену, настолько спешу убраться.
— Что ты сделал с нашей недотрогой? — доносится до меня в коридоре приглушенный вопрос Долматова.
Ответа я уже не слышу. И, откровенно говоря, этому рада. Надеюсь то, что произошло в классе действительно останется только между мной и Герасимовым, как бы странно это ни звучало.
Глава 3
Арсен
Мне определенно точно не нравится ехидная ухмылка, которая расплывается у Дара на лице. Если вы думаете что я невыносимый, то проведите в обществе Долматова хоть пять минут, и вы поймете, кто на самом деле король засранцев.
— Поверить не могу, что ты развлекался с Уткиной!
— Я с ней не развлекался, — недовольно бубню себе под нос.
Не то чтобы мы с Долматовым никогда не обсуждаем девчонок. Эй, нам недавно исполнилось по восемнадцать, что нам ещё по-вашему обсуждать? Инфляцию? Падение акций на фондовом рынке?
— Она, кстати, симпатичная. Если бы я знал, что она не такая уж недотрога…
— Повторяю для особо одаренных, у нас с Уткой ничего не было.
Не знаю почему, но это тот редкий случай, когда я не хочу быть полным придурком. К тому же, у нас действительно ничего не было с Ниной и быть не могло. Не поймите меня неправильно…
Она милая девчонка и все такое, но слишком сложная. Мне не нужны лишние заморочки и чтобы мой мозг пропускали через мясорубку по десять раз на день. Отношения — это полное дерьмо. Они все рано или поздно заканчиваются разбитым сердцем. Нет уж, спасибо.
— И что тогда по-твоему вы тут делали? — пытливо вздергивает бровь Айдар. — Вдвоем? Наедине?
Господь всемогущий, этот парень знает, когда нужно остановиться? Не будь Дар моим другом, я бы уже давно послал его чертям собачьим.
Мне не хочется отвечать, но я знаю Долматова. Поверьте на слово, если он чем-то заинтригован, то душу из вас вытрясет. А сейчас Айдар явно заинтригован. И то, что я пытаюсь соскочить только подливает масла в огонь.
— Я хотел исправить свои оценки, а Уткина пришла за журналом и спалила меня, а потом явилась Горгулья, и я попросил ее не сдавать меня. Конец истории! Доволен?
Бесплатный совет: если хотите соврать убедительно, то смешивайте вранье с правдой. Разумеется, я умалчиваю о том, что Нина тоже хотела исправить свои оценки. На самом деле, в этом нет ничего страшного. Я вас умоляю, этим грешит пол школы! Но, полагаю, для Уткиной это целая трагедия, учитывая, что она чуть концы не отдала, когда я ее застукал.
Кто бы мог подумать, что мисс паинька решится на такую авантюру. Сомневаюсь, что я хоть раз в жизни видел, чтобы она списывала или не сделала домашку, или не справилась с какой-то задачей. Эта девчонка без преувеличений вундеркинд. Должно быть, эта единица для неё, как для меня слитый сезон в баскетболе.
Дар явно ожидал чего-то более интересного. Даю руку на отсечение, грязных подробностей. Однако мой голос звучит убедительно и он сникает, спрашивая с надеждой в голосе:
— Что, вообще ничего не обломилось?
— С Уткой? — вперившись в него красноречивым взглядом, уточняю.