Я прошу высадить меня за пару домов от моего, чтобы не встретить маму и чтобы она из окна не увидела, что меня кто-то подвез. Мне прошлой выволочки за Герасимова хватило, знаете ли.
— Я тебя проведу! — вызывается Арсен, когда, попрощавшись, я выхожу из машины.
— Не надо! — испуганно выкрикиваю, захлопывая дверь.
Но разве этот парень кого-то слушает?
Он выходит следом и подает знак Долматову, чтобы тот отъезжал.
— Я проведу, — настойчиво повторяет.
— Слушай, — нервно поправляя волосы, бормочу: — Не нужно, правда.
— Нина, я проведу до следующего дома, а потом просто прослежу, чтоб ты дошла. Я все понял, если что. Я не идиот.
Опускаю глаза вниз. Мне стыдно и неловко, но я благодарна Арсену за понимание.
— Я не думаю, что ты идиот…
— Хорошо, что мы это выяснили, — игриво подмигивает и берет меня под локоть.
Мы неспешно доходим до поворота, за которым начинается мой дом. Останавливаемся друг напротив друга, прощаясь…
— Ну пока… — говорю, прикусив смущенно губу.
— До завтра… — кивает Арсен, а потом неожиданно хватает мою руку, подносит к лицу и оставляет на тыльной стороне ладони легкий, почти невесомый поцелуй.
Я оторопело моргаю, застыв каменным изваянием.
— Тебя мама ждет, — как ни в чем не бывало напоминает, растягивая на губах лукавую улыбку.
— Угум… Пока, — сдавленно бросаю, резко разворачиваюсь на пятках и спешу убраться.
Что, ради всего святого, между нами происходит? Это же явно что-то романтическое…?
Глава 21
Нина
Понедельник. Первый урок. Химия.
И нет. Я не опоздала. Сижу, точно пай-девочка, повторяя домашнее задание. Удивительно, но оказывается у Горгульи есть сердце. Многим она все-таки дала возможность исправить оценки. Я отвечала на прошлом уроке, и, разумеется, хочу ответить еще и на этом, чтобы исправить ту проклятую двойку! Ко всему прочему за лабораторную на прошлом занятии я получила пятерку, что тоже в общем-то неплохо. Если сегодня я отвечу, то о позорной единице и двойке можно забыть. Слава тебе, господи!
— Кто готов отвечать? — приспустив тонкие очки, обводит класс строгим взглядом химичка.
— Можно? — тяну руку, на что Горгулья раздраженно морщится.
— Кто-то еще?
Ага, конечно. В классе стоит гробовая тишина, а головы учеников практически не видно из-за учебников. Все хотят выкроить минуту-другую, чтобы повторить материал. Моя рука не опускается и Наталья Юрьевна закатывает глаза, смотрит в журнал, находит мою фамилию ручкой и гнусавым голосом припечатывает:
— Уткина, ну куда тебе еще оценки? У тебя одни пятерки.
Что, простите?
— Н-но…
— Вон, пять пятерок стоит за последние уроки! Куда еще?
Пять? Откуда, черт возьми?!
— Но я же… Ай!
Неожиданно мне в затылок прилетает скомканный лист бумаги. Потираю затылок и мы с Горгульей рявкаем в один голос:
— Герасимов!
— Извините, промазал. Хотел в ведро…
— Ведро в другой стороне, — резонно замечает химичка.
Тем временем Арсен выпучивает свои глаза, по-странному махая руками.
Ему нездоровится?
Складывает из рук крест, и в голове словно зажигается лампочка. Мне не нужно исправлять оценку? Почему?
Наталья Юрьевна, потеряв ко мне всякий интерес, тычет ручкой наобум в журнал и произносит:
— Воронина, к доске!
Пока Воронина с химичкой отворачиваются к доске, мне стучат по плечу.
— Псс, Уткина, возьми, — передает мне Настя Ершова маленький бумажный квадратик.
Прикусив губу, настороженно кошусь на Горгулью. Та отчитывает Воронину, которая не может решить реакцию. Опустив руки под парту, не мешкая разворачиваю записку.
«Не пались. Я исправил тогда наши оценки»
Исправил? Но мы же тогда даже не…
Что «не»? Не держались за руки? Не ходили в кино? Не переписывались по вечерам, чтобы это ни значило. В общем, мы тогда практически не общались. Почему Арсен исправил мои оценки? Мне казалось, Герасимов терпеть меня не может. Особенно, учитывая его мерзкое поведение в столовой.
Я едва досиживаю до конца урока, и когда наконец звенит звонок буквально за секунду скидываю вещи в рюкзак, вскакиваю со стула и несусь к выходу, ожидая в коридоре Герасимова. Он, к слову, не спешит. Перекидывается плоскими шутками с Долматовым и Грачевым, собирая вещи.
Засранец специально тянет время? Ведь наверняка знает, что я его тут жду! Да я сейчас умру от любопытства!
Первыми выходят Грачев и Долматов, при виде меня Айдар ухмыляется и заговорчески мне подмигивает. Толкаясь локтями и шушукаясь, они с Грачевым идут к лестнице.
От нетерпения я постукиваю ногой.
И где он?
Герасимов выходит через минуту. Не один, а под ручку с Ворониной, которая что-то щебечет ему на ушко, противно хихикая.
Вот гадина!
— Лена, я же сказал — у меня сейчас не получается…
— Арс, — девушка на него смотрит, капризно надувая губы: — не будь таким букой!
Арс? Какого черта?! Его так только близкие друзья могут называть! И…букой? Сколько этой девушке лет? Пять?
Я пыхчу и, пожалуй, впервые в жизни мне хочется вцепиться девчонке в волосы и протащить за них по полу. Обязательно стоять так близко к Герасимову и пихать ему в лицо свою грудь?
— Слушай, я правда…
— Герасимов! — рявкаю я.
Парочка на мой голос оборачивается. Воронина высокомерно выгибает бровь, а Арсен выглядит смущенным.
Смиряю засранца взглядом, стискивая от злости зубы.
— Надо поговорить.
— Уткина, ты уверена что тебе с Арсом нужно поговорить?
— Уверена. А ты не понимаешь слова «нет»? Или тебе объяснить его значение? — язвительно спрашиваю, намекая на отказ парня, который она явно не хочет принимать.
Лицо девушки вспыхивает не то ли от смущения, не то ли от гнева. Воронина кривит лицо, буквально выплевывая:
— Не твое дело, Уткина! Учила свои книжечки, вот и учи дальше!
— Тебя забыла спросить, что мне делать!
— А может, если бы спросила…
— Так, девушки, — встает Герасимов между нами, вытягивая руки в стороны, — спокойно! Лена, я тебе уже ответил. Нина, пойдем.
Арс подхватывает меня под руку и буквально тащит по коридору. Да-да, я назвала Герасимова его сокращенным именем. Клянусь, я чувствую прожигающий взгляд Ворониной нам в спины, и едва удерживаюсь, чтобы не повернуться и не показать ей язык.
Так ей и надо, гадине!
Мы отходим в дальнее местечко у окна, где нет учеников. Арсен поворачивает меня за плечи к себе лицом, прислоняется к подоконнику и кивает, мол, готов слушать.
— О чем ты хотела поговорить?
— А ты как будто не знаешь, — хмыкаю, складывая руки на груди. Герасимов между тем продолжает разыгрывать недоумение. — Ты исправил мои оценки. Зачем?
— Разве не за этим ты тогда пришла?
— Да, за этим, но… — прикусываю губу, — но Горгулья сказала, что даст исправить. Ты же сам слышал.
— Она сказала, что ничего не обещает, — напоминает. — Сейчас у тебя точно перекрылись эти двойки. Кто знает, что бы ей пришло в голову? Вообще-то, я думал, ты собираешься меня поблагодарить, — рука Арсена смело опускается на мою талию.
Чувствую, как мои щеки опаляет румянец, а по телу проходит электрический разряд.
— Поблагодарить? — сглатываю, нервно бегая глазами по сторонам. — Эмм, спасибо.
— И все?
— А что тебе еще нужно? — сержусь, пытаясь за этим скрыть свое смущение.
— Ладно, ничего, — ворчит, убирая руку с моей талии. Герасимов бросает на меня кислый взгляд и, разочарованно вздохнув, качает головой. — Пошли на следующий урок, Нина.
Арсен поправляет рюкзак, что небрежно свисает у него с плеча, и успевает сделать два шага, прежде чем я хватаю его за руку, тяну на себя и оставляю легкий поцелуй на щеке.
— Спасибо, — сиплым голосом произношу, моментально отстраняясь.
Я все еще держу его за руку, мы оба почему-то краснеем. Хотя, казалось бы, Герасимов-то чего? Он еще тот ловелас, знаете ли!
— Только в щеку? — весело спрашивает, приходя в себя. — Как насчет…
— Не наглей!
Арсен взрывается хохотом, игриво дергает меня за хвостик и подмигивает.
— Ладно, утенок, не будем торопиться. Пошли, а то правда опоздаем.
Торопиться? Куда? Или вернее… С чем?
На большой перемене мы с Полей сидим в столовой, уплетая за обе щеки булочки. Точнее, я уплетаю, а Устинова сидит облизывается, жуя пресную грудку из судочка, что принесла из дому.
— Тебе не писал Рома?
Вчера парни просто исчезли. Я написала вечером извинения Антону, но ответа так и не получила. Должно быть, он на меня обижен. И от этого, признаться, мне не по себе. Поганое чувство стыда буквально разъедает изнутри. Знаю, это было лишь первое свидание, и мы ничего друг другу не обещали, однако…
Я все равно чувствую себя виноватой. Прийти на свидание с одним парнем и уйти под ручку с другим — и когда я стала такой коварной искусительницей?
— Не-а, а тебе Батонов?
Качаю головой и рассказываю о том, что писала, но осталась без ответа. Мы с подругой задумчиво переглядываемся, вздыхаем и Поля бормочет:
— Некрасиво получилось.
— Скажи это Долматову и Герасимову.
— Что нам нужно сказать? — над ухом раздается громкий голос Арсена, отчего я испуганно подпрыгиваю.
— Что нельзя подкрадываться к людям сзади, — фыркаю, недовольно на него зыркая.
— А еще что? — примостившись на соседнем стуле, спрашивает. Хватает мой чай и отпивает, а затем прямо из рук откусывает булочку.
— Ничего, — бурчу, отводя руку, когда гад наклоняется, чтобы еще раз откусить сладость.
Хмыкнув, Арсен закидывает руку на спинку моего стула, касается хвостика, накручивая его на палец.
— Понятно, женские секретики, — изрекает Долматов, с негодованием взирая на Полину. — И как, вкусно? — скептически выгибает бровь, кивая головой на судочек с грудинкой.
— Очень, — не моргнув глазом, заявляет Устинова, на что Айдар корчит мину.