зграбленных деревень, откуда в итоге слиняли все обобранные и трахнутые аборигены, опустевший Липово и злые на весь свет наемники. Пока еще они старались лишний раз пасть не разевать, опыт карательных мероприятий от командиров некромантов был слишком наглядным. Но уже шептались, да. По углам и за спиной. На тему — а какого хера мы тут торчим? Где обещанные золото-брульянты? Где бухло рекой и бабы с бешенством матки? Где победный марш и развевающиеся знамена? Пока лишь сраные пулеметы, лупящие прямой наводкой, да река напалма, приготовившая знатный шашлык из штурмового батальона.
Поэтому Старший и Младший подсуетились, пробросив разные интересные предложения через голову господина Сигиуса другим богатым и хитрожопым господам из Законодательного Собрания. Типа — а кому землю, землю задаром? Плодородную, бесхозную, в шаговой доступности от транспортных коммуникаций. И если столичные жучилы на это дерьмо и не купились, то вот организовать эдакую распродажу новых участков, зачищенных от бывших хозяев — так это только свиснуть! Уже и акции земельного фонда пошли в продажу, уже реклама в газетах и сообщения про уничтоженную язву ползучей революции под названием Сколково. Барон взорвался при попытке провести очередной теракт в Дарры, Лес сдох, монстров больше никто не видел. Нищие оборванцы, которые болтались рядом с опасной территорией, согнаны от греха подальше. Осталось лишь построить светлое будущее на отдельно взятом участке имперской территории. Налетай, болваны, дачные наделы под застройку задешево!
Единственный, кто возражал, это был человек-глист. Господин Сигиус высох еще больше, посинел, покрылся сеткой вен и визжал буквально по любому поводу. Похоже, потерянные магические эликсиры и куча вбуханного в проект золота лишили его былого здравомыслия. Превратившись в склочного старика, он требовал, чтобы народ пер грудью на амбразуры и наконец-то поквитался с мерзавцами, которые засели по лесам и болотам. Правда, остатки мозгов Сигиус сохранил. Поэтому лишь матерился, да грозил разными карами. А вот деньги больше не платил. Чем еще больше стимулировал вампиров заниматься махинациями с земельными участками. Похоже, жуликоватые братцы решили тупо слинять при первой удачной возможности, прихватив с собой самые ценные некромантские кадры. А остальные — пусть как могут, так и выпутываются. Тем более, что в ближайшем Тагатусе уже во весь голос заявляют, что пора бы и навести порядок. Хер с ними, с дачами. Тут под боком все еще две тысячи наемников непонятно чем занимаются. Того и гляди, снимутся с разграбленных мест и в гости нагрянут. Надо бы их как-то на ноль помножить. Или хотя бы обратно домой выпнуть… Так что — пора, пора задуматься о будущем. Хер с ними, артефактами, лапу уже не наложишь. Сколково оказалось даже не зеленым виноградом на ветке, а сраным дикобразом, который всадил весь пук игл прямо в распахнутую чужую пасть. Так что, пока еще какой херни не произошло, надо выдергивать конечности из завалов дерьма, хватать остатки верных черепушек и линять. Наркота и разного рода дурь — наше все. А с шизанутыми монстрами пусть Сигиус лично разбирается.
Короче, в отличие от живущего тихой и относительно мирной жизнью Сколкова, вокруг творился форменный бардак. Народ суетился, копал окопы, делил награбленное и демонстрировал обнаженную задницу в сторону зарослей. Правда, благоразумно делал это как можно подальше. Потому что иногда с той стороны кто-нибудь из егерей флегматично нажимал на спусковой крючок и от шутника оставались только сапоги. Остальное после попадания заряда из шпалера разносила мелкими клочками по окружающим загаженным кустам.
— Еще один пошел на удобрения, — удовлетворенно говорил егерь и ложился дремать дальше. Ответной пальбы можно было не опасаться. Отучили. Как только какой урод из пулемета шарахнет или вообще толпой начнет деревья пулями утыкивать, так гномы по указанным координатам кинут три-четыре напалмовых боеприпаса и все. Сразу тишина и спокойствие.
Так и жили. Втихаря друг другу фиги показывали и не пытались через границу Леса высовываться. Ни внутрь, ни наружу. Во избежание…
Награждение и объявление о достигнутом переломе в тяжелой войне прошло на удивление бодро. Слухи о возвращении Школоты воодушевили народ, ну и сам Володя потом с трибуны еще добавил. Какой там нахер Троцкий — молодой барон так зажигательно орал с трибуны, что еще пять минут и весь город как один пошел бы в атаку. Поэтому предложение обмыть первую удачу и почествовать тружеников фронта и тыла поступило как нельзя вовремя. К полуночи загулявший народ начал рассасываться по домам, особо устаравшихся развозила городская стража, погрузив на тележки. Трибуну и развешанные украшения убирать не стали. Мало ли, вдруг хозяин города через день-два снова на баррикады позовет.
Когда рано утром Докси вернулась в Сколково, она долго с удивлением разглядывала засыпанную конфетти брусчатку, плакаты “Мама-Родина зовет, сука!” и прочую патриотическую атрибутику. Добравшись до центральной площади, командир егерей полюбовалась горой сложенных в углу пустых пивных бочек, после чего подкатила к Фашиду, который флегматично ворочал метелкой:
— Слушай, зелень полуразумная, а что здесь было-то?
— Пьянствовали, — флегматично ответил бывший контрабандист. — Школоло чудом из поездки вернулся, стресс снимал.
— И как?
— Гномы спасовали в попытке его перепить. Мне кажется, он жулил в полный рост. Не может обычный человек столько за один раз высосать и в живых остаться.
— Мда? Может, он просто особенный?
— Может быть. Но зато чуток расслабился. А то все грозился лично рвать на куски каждого, до кого дотянуться успеет.
Докси кровожадно усмехнулась. Да, похоже, Школота в своем репертуаре.
— Отличная новость. Правильный настрой. И как оно после пива?
— Видимо, оставит часть уродов тебе. Ну а остальных — лично в расход пустит… Подвинься, у тебя под ногами еще куча мусора.
Шагнув в сторону, женщина вздохнула:
— Ладно, раз руководство упимшись, то пойду отдыхать и ждать, когда с докладом позовут.
Фашид поднял на зеленую потрошительницу глаза и хмыкнул:
— Ты чем слушала? Говорю же тебе — наш босс как огурчик в башне у папаши заседает с раннего утра. Ведро коричневой бурды высосал и побежал архивы копать. Так что топай в крепость с отчетом, как раз будешь вовремя.
Дворник-любитель не соврал. Докси нашла Школоту в центральном зале библиотеки. Обычно закрытые накрепко широкие тяжелые двери были распахнуты, а над пустыми столами громоздились прозрачные магические куски текста, сплетенные в сложную запутанную паутину. Сидевший под этой абстрактной мешаниной Володя кормил кусками яблока мордо-фею, которая готова была лопнуть, но никак не желала отказываться от халявного угощения.
— Господин барон, прибыла для доклада о текущем положении на фронте! — отсалютовала Докси и поискала, куда бы пристроиться.
Хозяин Сколково покосился на гостью, хлопнул в ладони и все раскрытые архивные записи растаяли в ярком солнечном свете. Затем на их месте развернулось марево, которое чуть поколебалось и превратилось в масштабную карту окрестностей.
— Давай, только в темпе. Как гонцы сообщили, явных проблем вроде не наблюдается?
— Ага. Мы на оборудованных позициях затаились. Враги у себя окопались. Если какой болван мелькнет лишний раз, так и прямой дорогой к предкам отправляем. Но пока в вооруженном равновесии.
— Гномы что, домой не собираются? Это некросы худо-бедно хоть какую-то недвижимость под себя подмяли. А коротышки так в поле и сидят.
— Сидят. Королю назад нельзя, свергнут. И вперед не может. Вот и мучается, бедолага, определиться никак не может.
Заслушав краткий отчет, Школота добыл из-под кресла бутылку вина и предложил мастеру диверсионных операций:
— Будешь? А то одному синячить как-то тоскливо. Папаша же сквозь землю провалился, побежал одну догадку проверять. Когда еще вернется. Да и собутыльник из него так себе. Больше проливает, чем внутрь умудряется пропихнуть.
— Что отмечать будем?
— Будем отмечать, что ваш главнокомандующий — полный дундук. Я, то есть. Какие-то безумные планы психической атаки придумывал, а решение лежало на поверхности.
Подняв налитую кружку, Докси сделала первый глоток, посмаковала напиток и уточнила:
— Значит, моим бойцам не придется дохнуть под огнем пулеметов? Типа, мы одной левой всех загнем и без больших потерь?
— Если меня горожане не убьют за идею, то да. Имеем все шансы.
Покрутив головой, женщина так и не нашла других свободных стульев в зале, поэтому нахально сбросила ноги босса, которые тот водрузил на табурет и заняла освободившееся место. Затем сделала еще глоток и объявила:
— Мне твоя парочка уже всю плешь проела. Типа, я слишком независимая и себе на уме. Типа, ты ну никак хвост не накрутишь. Поэтому грозятся расширить состав гарема, если старшое руководство сумеет доказать свою реальную гениальность. Чтобы превратилась в забитую младшую жену.
— В смысле?
— Короче, я тебя всячески уважаю, но в супер-способности и дикое везение пока не верю. За тебя больше другие горбатятся и проблемы решают. Ты же, молодой засранец, отдыхаешь и груши хером околачиваешь. Мы тут с налетчиками бодались, а кое-кто водку в санатории жрал и кота по злачным местам выгуливал. Поэтому… Если ты действительно войну сумеешь закончить так, чтобы я с воспитанниками кровью не умылась, то обещаю засунуть свое мнение себе же в жопу поглубже и встану раком. Дабы продемонстрировать всю глубину раскаяния.
Услышав это, Школота сначала подавился вином, потом прокашлялся и заржал. Он хохотал, вытирая слезы и с огромным трудом пытался выдавить из себя:
— Кота… Выгуливал… По канализации… С эльфами… Вместе… Вот же сука, Докси, ты меня угробишь!.. Так, ловлю на слове. Раком — это мне нахер, я свой член по возвращении домой чуть не стер подчистую, демонстрируя свое раскаяние. Еще одной бабы мне в гареме точно не надо, надорвусь и сдохну. А вот продемонстрировать тебе сияющие вершины моего интеллекта — это я с радостью. И, кстати, учись. Ты на руководящей должности, а все как коза наскипидаренная по болотным кочкам ебошишь без передышки. Бери пример с Жути, даже та у меня чуток мозгов поднабралась. Правильный хозяин должен напрягать подчиненных и делегировать им ответственность. Чтобы они воронкой кверху грядки пололи, при случае плодились и размножались, предоставив старшим возможность жить и полной грудью жизни радоваться.