– Да. Когда мы жили в мире с Раскрашенными Полосами? Ни при моей жизни, ни при жизни моего отца. Мы часто сражались с ними; последний раз это было всего два лета назад, – воскликнул Маленькая Выдра.
– Верно. Но я не могу поверить в то, что эти четверо, гостящие у меня, украли священную шкуру, – ответил Большое Озеро.
– Кто-нибудь из кутенаи, которые стоят лагерем рядом с нами, мог ее украсть, – высказал кто-то предположение.
– Не кутенаи. Это племя не ценит шкуры белых бизонов.
– Хорошо, есть и еще один посторонний – Жёлтый Медведь, из Людей Синей Краски – он мог украсть, – сказал другой.
– Нет. Это человек наших верований; он уговорил Безумное Перо раскрасить его дочь символами Священной Трубки, – ответил Большое Озеро.
– Все не так! Он возражал, но его дочь настояла на том, чтобы ее раскрасили, – сказала Бобриха.
– Ха! Тогда он может быть вором.
– Друзья, родичи, – сказал Маленький Пёс, – если Человек В Маске, гости Большого Озера или Жёлтый Медведь украли священную шкуру, я предлагаю, чтобы члены наших воинских сообществ следили за ними. Как я понимаю, это наша единственная возможность вернуть шкуру.
В общем хоре согласия Бобриха снова возвысила голос:
– Вы, которые считают себя такими мудрецами, вы просто теряете время! – крикнула она. Говорю вам – это Человек В Маске украл священную шкуру. Идите и схватите его!
– Женщина! Держи рот закрытым! – прикрикнул Безумное Перо.
Настала тишина, некоторые из сидевших в круге смотрели на неё с жалостью, некоторые сердито.
Наконец Большое Озеро обратился к Безумному перу:
– Друг, твоя женщина верно мыслит, но её гнев на Человека В Маске может ему навредить, так что нужно его охранять. Я приглашу его остановится в моем вигваме и быть моим гостем вместе с гостями из племени Раскрашенных Полосами.
– Хорошо. Сделай это, – ответил Безумное перо.
– Ха! – воскликнула Бобриха, но, встретив обращенные на нее сердитые взгляды, ничего больше не сказала.
Маленькое Перо и Маленький Пёс сказали, что должны дать распоряжения своим подчиненным, и на этом совет закончился.
Мы трое вернулись в свой вигвам, и прошло совсем немного времени, когда одна из женщин Большого Озера пришла, чтобы пригласить Человека В Маске погостить у него. Человек В Маске с виду был очень доволен и знаками сказал, что для него это большая честь. Со множеством благодарностей Безумному Перу за его гостеприимство он взял свое оружие, погремушку, и покинул нас.
Тогда я свернул свою постель и вернулся в свой лагерь, где Женщина-Горностай вместе с остальными оплакивала пропажу белой шкуры. Мой дядя тоже был опечален, но по другой причине. Не имея белой шкуры, пикуни не станут строить священную хижину, поэтому мы потеряем выгоду из-за того, что другие племена Черноногих останутся на севере и к нам не придут.
Мы с Апси решили, что, пока шкура не будет найдена, сделать мы ничего не сможем, и вторую половину дня провели, плавая на лодке по озеру. Вечером мы пошли в большой лагерь, но надолго там не остались: больно уж грустно там было. Обитатели всех вигвамов молча сидели у очагов, оплакивали потерю священной шкуры и думали о том, какие беды теперь их ожидают. Я был рад вернуться к себе и забыться во сне.
Проснувшись утром, я сразу подумал о Заре и после завтрака пошел в лагерь, надеясь увидеть ее и даже поговорить с ней. Есть ли у нее действительные основания подозревать кого-то в воровстве? Ели да, доверяет ли она мне достаточно для того, чтобы поговорить со мной?
Бобриха сидела под своим навесом, молчаливая и печальная. Я сел рядом, она кивнула и немного погодя сказала:
– Те, за кем следят, всю ночь не покидали своих лежанок.
– Кто бы ни украл шкуру, так быстро он не уйдёт, – ответил я.
– Мы бы вернули ее уже сегодня, если бы вы, мужчины, меня послушали!
– Довольствуйся тем, что сделано. Если шкуру украл он, те, кто за ним следят, обязательно его поймают.
– Никогда, никогда они его врасплох с этой шкурой не застанут – ведь этот человек обладает большой магической силой! А сейчас он в вигваме Большого Озера, ест и курит, и счастлив, что вверг нас в такие несчастья, – закончила она и, не говоря больше ни слова, вернулась в вигвам.
Заря и ее мачеха-кутенайка вышли, сели под свой навес и начали работать, но у меня не хватило духу ни подойти к ним и сесть рядом, ни развернуться и уйти. Тут из вигвама вышел Жёлтый Медведь, одетый только в набедренную повязку и мокасины, и встал у входа. Он не ответил на мой приветственный жест, просто стоял и смотрел на меня.
– Стой сколько хочешь – я имею право тут сидеть, – пробормотал я. Но скоро это стало невыносимо, и я ушел, не удостоившись ни единого взгляда от Зари.
В полдень наши работники объявили, что мяса осталось мало, а Апси сказал, что добывать его с каждым днем все труднее. Охотников так много, что бизоны теперь пасутся далеко на равнинах, а горные животные ушли вглубь гор.
– Но наши семьи должны что-то есть, – сказал дядя, – и вы двое (за вами поедет фургон) завтра утром поедете на охоту и не вернётесь без добычи.
На южной стороне озера почти никто не охотился, потому что, чтобы туда добраться, нужно было совершить путешествие в много миль, огибая цепочку озер. Но мы знали, что дичи там много, и теперь, имея лодку, мы можем там охотиться, потому что на берегу можно перегрузить добычу на лошадей и отправить ее в лагерь. Мы с Апси решили поохотиться на этой стороне, и сказали дяде, что фургон нам не нужен.
Глава восьмаяСтолкновение с Воронами
Сидя на сильных спокойных лошадях, утром мы выехали, чтобы объехать нижнее озеро и поохотиться на длинном южном склоне, напротив нашего дома; не проехав и пары миль, мы нагнали Красавчика с двумя воинами из его отряда, Бегущим Кроликом и Ночной Совой. Они сказали, что также направляются на длинный склон, и предложили нам поохотиться вместе; Апси сказал, что это правильно – если охотиться раздельно, одна группа может отпугнуть дичь от другой.
Я рассердился на Апси – с Красавчиком я охотиться не хотел. Но выхода не было. Так что мне пришлось доказать, что я хороший охотник, и настрелять дичи как можно больше.
Мы вброд пересекли залив нижнего озера, поднялись на склон и скоро нашли следы небольшого стада бизонов. Красавчик сразу пошёл впереди, сказав нам не шуметь и следовать за ним; когда мы увидим стадо, он решит, как нам на него напасть. Он будет решать! Как же я был зол!
Красавчик двигался впереди, осторожно пересекая лесные полосы из сосен и осин и открытые участки, поднявшись к верхней части склона и спустившись с другой стороны, к долине ручья Дымящейся Птицы. Будучи еще довольно далеко от долины, мы услышали впереди далекий звук выстрела.
Красавчик дал нам знак остановиться и, услышав еще несколько выстрелов, произнёс:
– Кто-то вышел из лагеря раньше нас; мы не слышали, чтобы кто-то пошел по этой тропе. Ладно, пойдем посмотрим, кто испортил нам охоту.
Мы двинулись дальше по склону и внезапно, выйдя из леса, оказались в широкой плоской долине ручья, безлесной, покрыто только росшей пятнами высокой травой. В центре её, у ручья, четыре человека собрались вокруг бизона и свежевали его. Их лошадей видно не было, но я не предполагал, что это чужаки, пока, оглянувшись и заметив нас, они не вскочили и не бросились через ручей, торопясь к лесу на другом склоне долины.
– Враги! – крикнул Апси.
– Пеший вражеский отряд! Мы их уничтожим! – закричал Красавчик и погнал свою лошадь, самую быструю из всех пяти.
Мы последовали за ним, нахлёстывая лошадей, чтобы заставить их скакать быстрее; наши предводители затянули военную песню своего общества. Мы пересекли ручей и нагоняли врагов. Один из них бежал быстрее других и оторвался от остальных ярдов на пятьдесят. Я считал, что мы нагоним трех остальных прежде, чем они добегут до леса, и только первый сможет оказаться в безопасности, спрятавшись в лесу.
Трое не столь быстрых бегунов, обернувшись, поняли, что до леса добежать не успеют, и резко свернули влево, рассчитывая добежать до кустов ивы и шиповника. Красавчик, не обращая на них внимания, гнался за одиноким бегуном. Бросив на него взгляд, продолжая гнаться за остальными тремя, мы увидели, как одинокий бегун споткнулся, упал, вскочил, прохромал несколько шагов, потом развернулся и поднял ружье, ожидая, когда Красавчик приблизится.
Ружьё врага было намного более сильным оружием, чем копьё Красавчика, хотя при охоте на бизонов это оружие было очень хорошим. Но Красавчик продолжал гнать лошадь, распевая военную песню и потрясая копьем. Мы были так захвачены этой сценой, что невольно замедлили бег своих лошадей. Я слышал, как Апси произнес:
– Он с ума сошёл – против ружья; его же убьют.
В следующий миг, когда Красавчик был в двадцати ярдах от врага, тот выстрелил. Но он не попал ни в лошадь, ни во всадника! Он сразу перехватил ружьё, чтобы использовать его как дубину, но не успел его поднять, как копьё Красавчика пронзило его грудь, и тот упал на спину.
Спрыгнув с лошади, Красавчик снял с врага скальп и потряс перед нами этим кровавым трофеем, распевая теперь песню победы. Да, он скальпировал врага прежде, чем тот умер! От такой жестокости меня замутило.
Тем временем троица, которую мы преследовали, добежала до кустов ив и шиповника и спряталась в них. Мы остановили лошадей, зная, что, если продолжим погоню, они смогут застрелить кого-то из нас, может даже всех. Мы не говорили и не смотрели друг на друга; мы были смущены, потому что, засмотревшись на Красавчика, не смогли догнать трёх остальных. Мы смущённо смотрели, как он приближается к нам со скальпом и ружьём врага; теперь он молчал, и, чем ближе к нам был, тем больше хмурился.
– Что с вами случилось? Почему вы позволили этим пёсьим мордам убежать в кусты? – проревел он.
– Вождь, мы засмотрелись на тебя, – смущенно ответил Бегущий Кролик.
– Не! Не так! Нет – вы просто испугались догнать их и сразиться с ними!