Здание нашего нового поста было теперь почти закончено, и на следующий день мы въехали в него. Это было нетрудно, потому что мы уже обменяли на меха и шкуры большую часть товаров, которые привезли из форта Бентон.
Ближе к вечеру мы с Апси отправились к вигваму Большого Озера, чтобы проведать Человека В Маске.
– Здесь очень болит, – знаками сказал он, касаясь груди. – Но я выживу, скоро сила вернется ко мне. Я попросил одного из владельцев священной трубки, Хромого Бизона, помочь. Теперь я поживу в его вигваме, и он станет молиться за меня, за моё полное выздоровление.
Потом шайены, обратив на себя наше внимание, знаками сказали нам, что на следующий день они отправятся навестить Кровь. У нас им было очень хорошо. Большое Озеро и все остальные очень хорошо к ним относились. Мы, в свою очередь, должны навестить их и их племя Раскрашенных Полосами, и скорее.
Мы с Апси должным образом ответили, но оба задумались: «Не хотят ли они убежать со священной шкурой?»
Вошла одна из жён Хромого Бизона и сказала Человеку В Маске, что повозка для него готова.
– Хорошо, я иду, – сказал он, приподнялся и со стоном упал.
Мы с Апси помогли ему, поддерживая, пока он выходил из вигвама, и проводили его через весь лагерь до вигвама Хромого Бизона.
Мы помогли ему пройти через низкий вход и осторожно уложили на лежанку, указанную Хромым Бизоном. С видимым облегчением он растянулся на спине, а потом спел короткую странную песню, глухо звучавшую через ротовое отверстие маски, и, закончив, знаками сказал:
– Это молитва, обращенная к священному помощнику из моих снов.
– Отдыхай, друг мой, – знаками сказал ему Хромой Бизон. – Солнце уже подошло к своему далекому вигваму, сейчас слишком поздно, чтобы начинать длинные молитвы. Завтра мы приступим.
Мы с Апси немного задержались, поговорили с Хромым Бизоном, еще раз обсудили пропажу белой шкуры. Он уверен был в том, что ее унесли шайены; следили только за ними, не за Человеком В Маске. Тем не менее, как сказал Хромой Бизон, сейчас Человек В Маске не встает и нет необходимости в том, чтобы продолжать за ним следить. Кивнув в знак согласия, мы с Апси отправились домой, думая о том, прав ли Хромой Бизон в своих подозрениях.
Но был один человек, уверенный в том, что Хромой Бизон неправ. Бобриха, которая следующим утром пришла, чтобы попросить у Женщины-Горностая несколько иголок для шитья оленьей кожи, была очень сердита.
– У меня душа горит, когда я думаю о том, как добры вы к Человеку В Маске, похитителю священной шкуры! – кричала она. – Больше всего я зла на Хромого Бизона, который делает всё, чтобы вылечить раны вора. Надо было бы, чтобы упавшая лошадь его убила.
– Но ведь с его смертью исчезнут все наши надежды на то, чтобы отыскать место, где он спрятал белую шкуру, – заметила Женщина-Горностай.
– Хайя! Верно! Я об этом не подумала. Может он раскроется; пусть живёт, пока мы не заставим его обнаружить свой тайник, – сказала она и ушла, бормоча что-то про себя.
Отец Апси, который завтракал вместе с нами, сказал, что за гостями из вигвама Большого Озера, как обычно, следили всю ночь, а теперь, когда они ушли, чтобы посетить Кровь, слежка продолжится. На совете, который состоялся поздно вечером в вигваме Маленького Пера, были назначены четыре воина из общества Ловцов, которые должны были, не обнаруживая себя, сопровождать их по пути, чтобы узнать, не вернутся ли они, чтобы забрать белую шкуру, которая сейчас где-то спрятана.
Мы с Апси пошли к вигваму Большого Озера, чтобы посмотреть на отбытие гостей. Они оседлали их, потом погрузили на них свои вещи, одеяла и небольшие сумки с необходимыми в пути вещами. Закончив сборы, они обняли Большое Озеро и Маленькое Перо, один из них по обычаю белых пожал мне руку, и они уехали.
– Может быть, мы ошиблись, когда проявили к ним такое гостеприимство и давая им всё, что нужно, но я все же не верю, что это они украли священную шкуру, – сказал Большое Озеро, глядя на их отъезд
– И я не верю, – сказал Маленькое Перо. – Я узнал их – это настоящие мужчины, а такие люди не станут воровать.
– Ха! Мы не знаем, что у них на уме. Пусть Ловцы проследят за ними, тогда будет понятно, кто они такие, – сказал другой.
Гуляя, мы заглянули в вигвам Хромого Бизона, чтобы проведать Человека В Маске. Он знаками сказал нам, что ему лучше, но все же внутренности и спина у него всё ещё сильно болят. Он не может встать или сесть без посторонней помощи. Его мучил сильный кашель.
Покинув вигвам, я предложил пойти к Бобрихе и посидеть немного у нее, и Апси понимающе улыбнулся:
– Ты, конечно, хочешь увидеть Зарю. Ладно, пойдем.
Когда мы подходили к её вигваму, появилась небольшая процессия и встала перед ним: Красавчик, как всегда в лучших своих нарядах, и три женщины с детьми, мужья которых прошлым летом погибли от рук Ворон. Женщины и дети были в самой плохой одежде, их руки, ноги и лица были окрашены в черный цвет. Одна из женщин вертикально держала в руке палку, на конце которой был надет скальп Вороны, который Красавец снял с ещё живого человека.
Стоя в ряд перед Красавцем, вдовы и сироты затянули медленную печальную песню танца скальпа, танцуя в такт с песней и иногда падая перед ним на колени. Он гордо смотрел то на них, то на Зарю, которая пришла с озера с ведром воды. Она остановилась, поставила ведро на землю и смотрела на него и на женщин, возносивших ему хвалу – но на меня она ни разу не взглянула.
– Пошли домой, – коротко сказал я Апси, и мы ушли.
– У меня с тобой никакого терпения не хватит, – сказал он. – Если ты не схватишь девушку и не увезешь, лучше держись от нее подальше. Забудь о ней и снова будь собой.
На это я ничего не ответил.
Позже тем же днём произошла очередная неприятность – из своей западной страны прибыли два молодых воина нез-персе и сообщили, что Двойной Гром со своим кланом в шестьдесят вигвамов пересекает хребет и скоро будет здесь.
– Ну, почти-брат, наконец-то ты успокоишься, когда старый вождь Народа Синей Краски заберёт девушку, – услышав это известие, сказал Апси.
– Он ее не получит! – сердито ответил я. – Я от нее не отступлюсь! Никогда.
Он улыбнулся и крутнул ладонью у лба: «Псих!»
Я был так подавлен, что мне не хотелось возвращаться на пост , не хотелось думать и об охоте или рыбалке. Женщина-Горностай позвала нас обедать, но мне и есть не хотелось. Я ушел в лес выше поста и там растянулся между двумя упавшими деревьями.
Меня разбудил женский крик. Я сел и посмотрел между веток упавшего дерева слева от меня. Я увидел, что по склону спускается Желтый Медведь, за ним идет его жена-кутенайка. Она что-то говорила ему на своем языке, похоже о чем-то умоляла. Он повернулся к ней от нее и что-то сердито ответил.
Но она от него не отставала, продолжая умолять – и тогда он замахнулся ружьём, с такой яростью, словно собирался выбить ей мозги. Вместо того, чтобы отступить, она шагнула к нему, словно предлагая ему убить её. Но он опустил ружьё, повернулся и стал дальше спускаться по склону, а она бежала за ним, не переставая плакать.
Чего она от него хотела? Дело было очень важное, это было видно. Шла ли речь о Заре? Может быть. Красный Рог, наполовину кутенаи, мог об этом знать. Когда я спокойно смог оставить своё место, то обошел наш пост и направился к его вигваму. Он был там один, курил свою трубку с длинным чубуком.
– Привет, убивший священное животное, – поздоровался он со мной. – Садись рядом, – и он протянул мне свою трубку.
Я рассказал ему о сцене, свидетелем которой стал.
– Да, я знаю о чём речь. Дело в том, что Заря не хочет становится женой этого старого Двойного Грома, и её мачеха-кутенайка встала на ее сторону, потому что любит её, как родную дочь. Она сказала об этом мне, своему двоюродному брату, умоляя меня уговорить Жёлтого Медведя не отдавать свою дочь, такую хорошую девушку, этому неприятному старику. Но я ничего не могу сделать – мы с Жёлтым Медведем не друзья, он не станет меня слушать.
– Есть ли кто-то, кто может попросить за девушку, кому её отец откроет свои уши? – спросил я.
– Каменное сердце смягчить невозможно – кратко ответил он.
И потом, сделав несколько длинных затяжек, добавил:
– Но его можно разбить. Его женщина сказала мне, и странным был е взгляд, когда она это говорила, что может подсказать, что же может заставить его отказаться от того, чтобы отдать девушку Двойному Грому, но это слишком ужасно для того, чтобы она даже мне об этом сказала. Мне кажется…
В моем мозгу вспыхнула мысль, которую я сразу отбросил, как невозможную. Невозможно!
– Красный Рог! – воскликнул я. – Я знаю, о чем речь – это Жёлтый Медведь украл священную шкуру!
– Хай! Хай! – воскликнул он, хлопнув ладонью по губам. – Похоже на то! Похоже! Почему бы и нет? Для него и людей его племени Солнце – всего лишь огненный шар в синем небе, а шкура белого бизона – просто дорогой мех, который можно дорого продать племенам равнин.
– Не может быть, чтобы Заря об этом знала…
– Конечно нет. Разве мог он допустить, чтобы она такое даже предположила, ведь она так тверда в своей вере! Нет.
– Красный Рог, друг мой, вот что мы должны сделать: надо внимательно следить за ним, особенно тебе, потому что ты живешь рядом с ним.
– Да. И держать наши подозрения при себе, пока не сможем доказать, что он и есть настоящий вор. Вот так. Я слышу, что идут мои женщины; тебе лучше уйти.
– Еще один человек должен об этом знать, он нам поможет; это Апси, мой почти-брат.
– Хорошо. Но больше никто.
Когда я сказал об этом Апси, он ответил:
– Жёлтый Медведь плохой человек, он мог украсть священную шкуру. Но что толку за ним следить? Он не будет приближаться к шкуре, к тому месту, где спрятал её, пока будет оставаться с нами.
Я провёл беспокойную ночь, и с первыми лучами рассвета осторожно, чтобы не разбудить Апси, встал, оделся, и вышел наружу, чтобы застыть на месте, услышав шум большого волнения в большом лагере – громкие крики, лай собак! Апси тоже это услышал и выскочил наружу, с ружьем в руке, а дядя и Женщина-Горностай вышли из своей комнаты, спрашивая: