Глава четырнадцатаяВоенный отряд
На рассвете следующего дня мы остановились в лесистой долине Отокуи Тактай – Жёлтой реки, которую Льюис и Кларк назвали рекой Джудит. Белохвостый олень, подстреленный Чёрной Лаской, стал для нас прекрасным завтраком. За едой мы вспоминали сражение с Перерезающими Горло и жалели храброго Красавчика.
Красный Рог сказал:
– Перед тем, как я прикончил этого здоровенного Перерезающего Горло, он всадил в него пулю, прямо в живот. Я еще думал, чей выстрел стал смертельным, мой или его?
Я не стал говорить, что тоже в него стрелял.
Безумное Перо сидел хмурый и молчаливый; ел он мало и, наконец, швырнув в огонь недоеденный кусок, с болью в голосе простонал:
– Что такого я сделал, чем рассердил их, Верхних Людей, что они не послали мне видения о том, что случилось тут, у устья Медвежьей реки? Что сделал я такого, что не получал ни одного видения с тех пор, как мы отправились в этот долгий путь? Если бы я получил предупреждение об опасности, которая нас поджидает, наш добрый друг, Красавчик, быть может, сейчас сидел бы с нами.
– Ну, ну, друг мой Безумное Перо, не падай духом. Будь смелее. Не твоя вина в том, что ты не получаешь видений. Быть может, Солнце не хочет говорить тебе о том, что нас ожидает, – сказал Красный Рог.
– Когда мы сражаемся с врагами, – сказал Чёрная Ласка, – мы не можем ожидать, что никого из нас не убьют. И посмотри, что сделали мы с Перерезающими Горло. Сначала двоих убил Человек В Маске; потом все мы убили ещё семерых. Они потеряли девять человек, а мы одного. Я думаю, что это хорошо.
– Добро для всего нашего народа зависит от того, успешно ли мы выполним свою задачу, вернём ли священную белую шкуру, – сказал Безумное Перо. И, встав и подняв руки к небу, пропел:
– О, Солнце! Помоги нам вернуть священную белую шкуру, и, когда мы в следующий раз построим священную хижину в твою честь и принесем шкуру в дар тебе, я клянусь в помощь тебе совершить обряд большой боли.
Он имел в виду, что во время церемонии ему надрежут кожу на спине, проденут в разрезы ремни, верхние концы которых привяжут к крыше хижины, и он должен будет танцевать и дергать их, пока кожа на спине не порвется, и он не освободится. Это кровавое и очень болезненное самоистязание.
Когда я услышал эту клятву, меня затрясло, а остальные стали молиться о нашей безопасности и нашем успехе.
День прошел спокойно. Ближе к вечеру, когда мы жарили и ели оленину, пришёл Безумное Перо, который спал в стороне от нас, и сказал, что его клятва, несомненно, была услышана, потому что ему было послано видение. Во сне он видел, как перед ним летел ворон; он сделал круг над его головой, каркнул и улетел назад, откуда прилетел. Это совершенно точно указывало на то, что впереди нас ждет опасность. Мы должны более обычного стать внимательными и осторожными, тогда сможем её избежать или преодолеть.
Да, на это предупреждение нужно было обратить внимание, поэтому мы начали с того, что не тронулись в путь, пока окончательно не стемнело.
Вскоре после того, как мы вышли из долины и двигались по равнине, Коко Мики – Красное Ночное Светило – или Кипи Таки, как иногда называют луну – взошло, большое и круглое, и ночью стало светло как днем.
– Немного получает Солнце от своей жены, – сказал Безумное Перо, указывая на луну. – Ночью оно приходит домой в свой вигвам, несомненно уставшее после долгого пути в синеве, а она сразу уходит, чтобы светить ночью. Значит, оно само готовит себе ужин и делает всякую женскую работу.
– Да, и у них есть сын, Утренняя Звезда; он появляется только перед приходом нового дня, и не каждую ночь. Быть может, он помогает матери в домашней работе, и ждёт отца, – предположил Чёрная Ласка, и все согласились, что это может быть так.
По пути мы пугали множество стад бизонов и антилоп. Я заметил, что никогда не находился среди столь больших и многочисленных стад.
– Верно, – сказал на это Красный Рог, – но когда было, чтобы мы, живя в своей богатой дичью стране, не воевали с кри, Перерезающими Горло, Воронами и другими, чтобы держать их подальше от наших гор и равнин?
Мы шли на юго-восток. После полуночи мы пересекли несколько поросших соснами хребтов, а перед рассветом переправились через Итсиски Отсоп Тактай – ручей Он Их Убил. Такое название он получил потому, что несколько женщин пикуни, добывавших красную охру на его обрывистом берегу, погибли, когда высокий берег обвалился на них. Белые называют его ручей Армелла. Стивен Армелл, служивший одно время в Американской Меховой компании, имел торговый пост в том месте, где ручей впадает в Миссури. Мы остановились у его истока, на северном краю Снежных гор, рядом с Нитси Стаки – Одиноким Холмом.
Перед самым рассветом мы закончили завтрак, и Безумное Перо заметил, что мы находимся в очень опасном месте, потому что вражеские военные отряды проходят через эту часть страны и всегда останавливаются именно здесь, устраивая наблюдательный пост на вершине холма. Разумеется, и наши военные отряды поступают так же. На это Апси предложил, что мы с ним поднимемся наверх, и там по очереди будем дежурить. На это никто не возразил, и мы сразу туда отправились – прошли нижнюю, поросшую лесом часть, потом по крутому склону, сложенному из чёрных камней, и вскоре после рассвета достигли вершины, на которой прежними военными отрядами было сложено укрытие, позволявшее оставаться незамеченным и защищающее от ветра. Мы вошли в него, сели и стали обозревать самый величественный пейзаж из всех мною виденных.
От холма на север равнина плавно понижалась до широких черных оврагов вокруг Миссури, а от неё продолжалась ещё на тридцать миль, повышаясь до самых Малых Скалистых гор; на их восточном краю возвышался холм Волосатая Шапка – ровный, высокий, поросший соснами, один их самых красивых на всем Северо-Западе. К востоку от нас была долина реки Устричных Раковин, которую черноногие называли Южной Медвежьей рекой, а за ней лежала бесконечная равнина, на самом горизонте которой виднелись вершины Бизоньих холмов. К западу, рядом с нами, извивалась заросшая соснами долина ручья Армелла, уходящая на север к Миссури, а за ними, далеко на западе, возвышались над поросшими соснами хребтами вершины гор Высокого Леса. А невдалеке за нашими спинами возвышались горы, которые из-за их покрытых снегом вершин черноногие называли Куон Истакитс – Снежными горами.
Удивительная, прекрасная равнина лежала перед нами. Трудно было поверить, какое количество животных пасется на ней: от самого подножия холма к северу до Миссури и к востоку до реки Устричных Раковин видны были бесчисленные стада – сотни и тысячи животных. Одни из них паслись, другие отдыхали, некоторые длинными колоннами шли на водопой. Не тревожимые человеком, они вели ту жизнь, к которой привыкли. Апси взял мою подзорную трубу и, возвращая ее мне, сказал:
– За Большой рекой и за Южной Медвежьей рекой все то же самое – все равнины покрыты бизонами.
Я глазами проследил извилистое русло реки Устричных Раковин до ее впадения в Миссури. Всего несколько месяцев назад мы покинули находившийся там наш торговый пост, чтобы построить новый на озере Кутенаи. Как это было странно – этим утром я находился всего в пятидесяти милях от старого поста, и, что еще более странно, странствовал в поисках шкуры белого бизона, которого сам и убил. Я покидал старый пост с сердцем мальчика, а теперь размышлял как мужчина. Мне не хотелось продолжать это путешествие, эту безумную затею. Я хотел вернуться к Заре, пока не станет слишком поздно, пока ее злобный отец и старый Двойной Гром не заставят ее сделать то, что они решили. Я сказал Апси о моих мыслях и моих страхах.
Улыбнувшись, он ответил:
– У них не больше сил заставить ее выйти замуж, чем у меня взлететь. До того, как выйдет срок, назначенный для того, чтобы она стала женой этого Синей Краски, мы вернемся со священной шкурой, и она с радостью станет твоей. Так что не бойся. А теперь ложись и поспи.
Успокоенный его словами, я почти сразу уснул.
Я думал, что проспал всего несколько минут, когда Апси толкнул меня и с тревогой сказал:
– Проснись! Проснись! Сядь и посмотри, что я вижу: видение Безумного Пера об опасности сбывается.
Я тут же сел и посмотрел туда, куда он указывал. С хребта немного западнее ручья Армелла бежало стадо бизонов – оно направлялось к роще, в которой отдыхали наши товарищи.
– Испугались. Убегают от кого-то, – сказал я.
– Да. От вражеского отряда.
– Но ведь когда они хотят пить, то тоже иногда бегут к воде.
– Да, в жару, не таким холодным днем как сейчас.
Это я знал не хуже него и сделал это замечание просто чтобы что-то сказать. Стадо между тем продолжило свой бег и скоро, словно черный поток, хлынуло в узкую долину ручья и пересекло его прямо рядом с нашей рощей. Мы знали, что наши друзья, разбуженные громом копыт, уже проснулись и седлают лошадей, готовясь ко всему. Мы обсудили, что нам делать. Решили остаться здесь, пока не увидим сами, что могло спугнуть стадо, а потом поспешить вниз.
Бегущее стадо пересекло ручей рядом с нашей рощей, поднялось по склону долины и вырвалось на равнину, и тут же остальные стада, увидевшие его, тоже побежали, но недалеко, убедившись, что никто их не преследует. Скоро и новое стадо замедлило бег, перешло на ходьбу, потом остановилось и стало пастись.
– Они побежали безо всякой причины, – заметил я.
– Нет. Причина была, и ты её узнаешь, – ответил Апси. И минуту спустя добавил, указывая на запад: – Вот причина.
Действительно, с хребта, с которого бежало напуганное стадо, спускался отряд в сорок-пятьдесят всадников. Впереди шли двое, за ними большой табун захваченных лошадей, окруженный остальными. Направлялись они прямо к роще, в которой мы устроили лагерь. Это зрелище произвело на нас столь тяжкое впечатление, что мы потеряли дар речи и только бормотали.
Наконец Апси сказал:
– Если они войдут в рощу и увидят наших друзей, всем придет конец.