Когда мы напоили лошадей и привязали их в лесу в разных местах, было уже светло, и когда мы собрались вместе, Безумное Перо сказал:
– Мне не терпится осмотреть священную белую шкуру, не повредили ли её эти Раскрашенные Полосами, проклятые песьи морды. Поторопись, Апси, разверни сверток.
Обёрткой служило одеяло с четырьмя черточками5, перевязанное несколькими сыромятными ремнями. Апси быстро разрезал их, отвернул край одеяла и обнаружилось то, что заставило нас издать громкий крик удивления и разочарования. Потом настала тишина, мы отказывались верить своим глазам, пока Безумное Перо, ощупав шкуру, не воскликнул:
– Это не священная белая шкура, это всего лишь шкура большой головы. Хай йо, хай ю!
Он был прав. Это было покрывало, сшитое из четырех шкур горного козерога – прекрасно выделанных, обрезанных и сшитых вместе. Это покрывало, по всей видимости изготовленное кутенаи, Четыре Рога, очевидно, получил у Крови, когда посетил их, и стоило оно очень дорого, потому что в стране Раскрашенных Полосами козероги не водились – они обитали только в северной части Скалистых гор.
Красный Рог сердито сказал и повторил знаками для Человека В Маске:
– Это твоя вина. Ты сказал нам, что в свертке священная белая шкура.
– Нет! – энергичными жестами ответил тот. – Я всего лишь сказал вам, что видел небольшой клочок белой шерсти, торчавший из свёртка, и все вы начали говорить, что это, несомненно, и есть белая шкура.
– Верно. Всё так и было, – быстро ответил Апси и знаками добавил: – Чёрная Ласка первым увидел свёрток, из которого торчала белая шерсть, и он, а за ним и ты, Красный Рог, сказали нам, что это должна быть священная белая шкура.
– Да, это так. Человека В Маске винить не за что, – сказал Безумное Перо. – Но как же мы ошиблись! Какая ужасная ошибка! Из-за этого погиб Красавчик, Чёрная Ласка тоже погиб. Наши поиски священной белой шкуры закончились ничем, она потеряна для нас навсегда, теперь в этом нет сомнений. Чего теперь ждать нам от Того, Кто Наверху? Ничего. Что до меня, мне теперь всё равно, что будет дальше.
– Мне не всё равно, – сказал я. – Я хочу вернуться домой, и как можно быстрее. – И, обратившись к Апси, добавил: – пойдем, наш черед наблюдать.
Мы расположились у нижней границы сосен, доели последние куски жареного мяса, обсудили свои неприятности и беды, которые грозят теперь нашему народу; то и дело мы осматривали окрестности в подзорную трубу и в первой половине дня увидели три разных отряда Раскрашенных Полосами, искавших нас, но к долине Шиповника никто не приближался.
В полдень Большой Вапити и Белая Антилопа сменили нас, и мы немного поспали. Потом настала ночь, и мы, молчаливые и печальные, сели в сёдла и отправились домой.
Долгий, очень долгий путь предстоял нам – из нашего лагеря в горах между реками Толсторога и Шиповника на северо-запад к озеру Кутенаи. Я забыл, сколько ночей мы шли – их было много, и они ничем не запомнились. Был полдень последнего дня, когда мы, усталые и подавленные, смотрели на длинный мыс, вдававшийся в озеро, и увидели, что рядом с озером теперь два лагеря. Больший по размерам, раскинувшийся около поста, разумеется принадлежал пикуни, меньший, на краю равнины – Народу Синей Краски и кутенаи, вернувшимся с охоты на равнинах.
Нас увидели, когда мы вышли из леса, и кто-то в лагере пикуни закричал:
– Те, кто искал священную шкуру, они вернулись, – и люди стали выбегать из вигвамов, чтобы приветствовать нас, но потом остановились, глядя на нас, потому что поняли, что мы не тот отряд, что возвращается с победой, с лошадьми и скальпами врагов. По тому, как медленно мы двигались, и нашему молчанию, они поняли, что мы принесли плохие новости. Когда мы приблизились к лагерю Народа Синей Краски, я увидел, что все они вышли и смотрят на нас, а впереди – о, как забилось мое сердце, – стояла Заря, и взгляд ее больших глаз – о, в этом я был уверен – был добрым и мягким, и устремлённым прямо на меня. А слева от неё стояли её отец и огромный старый Двойной Гром, и они, нахмурившись, тоже смотрели на меня. Каково же было мое удивление, когда Заря подбежала ко мне и сказала, когда я придержал лошадь:
– О, Красный Лис! Красный Лис! Ты не вернул священную белую шкуру.
Жёлтый Медведь и Двойной Гром оба стали сердито кричать на нее на языке Синих Красок, пока я отвечал:
– Нет. Наши поиски были бесполезными. У Четыре Рога её не оказалось…
– Но ты здесь. Я не переставала молиться о твоем благополучном возвращении, – перебила она меня и, сердито хлопнув себя ладонями по щекам, стояла и продолжала смотреть, как мы идём дальше.
Никогда еще я не был так удивлен и так неожиданно счастлив.
– Она молилась обо мне, – сказал я себе. – Должно быть, я ей нравлюсь; даже больше чем нравлюсь.
Люди из большого лагеря пикуни собрались и ожидали нашего прибытия, поняв уже по тому, как мы медленно двигались и по нашему молчанию, что мы принесли им плохие новости. И скоро они их узнали: неудача поисков, смерть Красавчика и Чёрной Ласки. Женщины из их семей начали печально причитать, пока мы с Апси отправились к дяде и Женщине-Горностаю, которые стояли перед постом и ожидали нас. Он спокойно пожал нам руки и сжал наши плечи. Она обняла и поцеловала нас, и сказала, что очень боялась, что мы не вернёмся. Я улыбался, рассказывая о том, как мы уносили сверток из вигвама Четыре Рога, и о нашем удивлении, когда оказалось, что результатом наших долгих и тяжелых поисков стала всего лишь накидка из шкур козла, между тем расседлывая свою лошадь.
Нахмурившись, Женщина-Горностай сказала мне:
– Почти-сын, тебе должно быть стыдно. Как можешь ты радоваться, когда священная белая шкура навсегда потеряна для нас, а двое хороших людей из нашего племени погибли, пытаясь ее найти?
Это меня отрезвило. Я не знал, что ответить. Но вовремя вмешался Апси:
– Мы встретили Зарю там, выше, и она сказала ему, что все время молилась о его благополучном возвращении. Вот почему он смеется и ведет себя как помешанный.
Снова повернувшись ко мне, Женщина- Горностай печально сказала:
– Оставь все мысли об этой девушке, ведь она совсем скоро станет женой этого старого Синей Краски.
– Она не станет его женой, и не убьёт себя, как говорила. Она станет моей женщиной, даже если мне придется убить старого Двойного Грома , чтобы забрать её, – выпалил я.
– Ладно, ладно, хватит, юноша. Ты не должен создавать нам проблемы, – прервал меня дядя. и я охотно перешел на другие темы – торговлю и прочее.
На следующий день и еще несколько дней после этого я пытался встретиться с Зарёй, чтобы поговорить с ней и предложить бежать со мной, но её отец не отходил от неё, даже вместе с ней ходил за водой, и у меня не было возможности это сделать. А теперь оставалось всего несколько дней до наступления луны Первого Снега, и старый Двойной Гром мог объявить девушку своей. Как ни старались мы с Апси придумать какой-то способ её спасти, оказывалось, что едва ли не единственный способ – убить его. Красный Рог несколько раз говорил, что у него есть возможность предотвратить этот брак. Я несколько раз приходил к нему с этим вопросом, но он всё время прогонял меня, говоря, что времени ещё вполне достаточно, чтобы найти способ спасти девушку от этого противного старика.
Наконец, ближе к вечеру одного из безоблачных дней настала луна Первого Снега – тонкий месяц появился в синеве, Я поторопился к Красному Рогу и нашел его стоявшим рядом с вигвамом – он смотрел, как Жёлтый Медведь и еще один Синяя Краска идут к вигваму Двойного Грома.
Указав на них, я сказал ему:
– Красный Рог! Вот она и пришла, луна Первого Снега, и это значит, что сегодня вечером Двойной Гром заберет Зарю. Так что, если есть какие-то мысли о том, как спасти её от него, скажи мне об этом, прямо сейчас, пока не стало слишком поздно.
– У Народа Синей Краски этот обряд не такой, как у нас, черноногих, – ответил он. – Сперва Жёлтый Медведь должен устроить угощение для Двойного Грома и вождей нашего лагеря, а потом выкурить трубку. Это он сделает завтра утром, и только вечером девушка станет женщиной старика, если только мы не найдем способ этому помешать.
– Да, у тебя ведь есть план, как её спасти – скажи мне о нём! – настаивал я.
Уставившись в землю, он некоторое время не отвечал, а потом, пожав плечами и хлопнув ладонями, сказал:
– Да! Да! Настало время узнать, что можно сделать, сейчас, пока Жёлтый Медведь в вигваме Большого Озера, – воскликнул он. После этого он подозвал к себе свою женщину, что-то ей шепнул и пригласил меня войти вместе с ним в вигвам.
Он указал мне сесть на его лежанку, слева от него. Скоро пришла мачеха Зари, и он указал ей сесть по другую сторону от него. Потом он заговорил с ней на языке черноногих, который она хорошо понимала:
– Сестра, говорить будем тихо, чтобы снаружи нас не услышали. Итак, ты знаешь нечто ужасное о твоем муже; готова ли ты сказать об этом, чтобы спасти свою почти-дочь от старого Двойного Грома?
– Красный Рог, я не могу, не могу себя заставить это сказать, столь это ужасно! – дрожащим голосом ответила она.
– Но ты должна сказать нам об этом, только так мы это узнаем, – сказал я.
– Да. Мы перенесём его гнев, и никто не узнает, что это ты сказала нам об этом, – добавил Красный Рог.
– Я не могу, не могу сказать об этом, – прошептала она.
– Значит, девушку ты больше не любишь, – сказал Красный Рог.
– Не люблю её? Смотри! Вот что получила я только вчера, за то, что пыталась уговорить его сказать Двойному Грому, чтобы тот не забирал ее, – с трудом произнесла она и обнажила плечи: они были покрыты перекрещивающимися рубцами, синими или черными, некоторые были покрыты коркой засохшей крови.
И тогда я рискнул.
– Не нужно ничего нам говорить, – сказал я. – Мы знаем – это он украл священную шкуру.
Откинувшись назад, она посмотрела на нас расширившимися глазами и прошептала: