Вам необходимо получить оружие и проследовать в железнодорожное депо к хранилищу старого подвижного состава. О прибытии сообщить и ждать дальнейших указаний.
Я сбросил пояс с дубинкой на пол, туда же отправил повязку и приложил руку к голове:
— Пардон, мадам, вынужден откланяться. Вышестоящее начальство вызывают-с.
Развернулся и прежним аллюром двинулся в арсенал. Вот теперь меня уволят безо всяких согласований.
В арсенале сидела Мария Петровна. Она сразу меня узнала.
— Привет, Дон, давно не заглядывал.
— Ой, что вы, я теперь у вас частый гость, — я просунул в окно руку запястьем вверх. — Мою обмундировочку, пожалуйста.
Мария Петровна сверила данные и отдала помощнику запрос на выдачу.
— Ты изменился, Дон.
— В какую сторону?
— Не знаю. Просто стал другой.
— Какой другой?
— Наглый. И сильный. Когда я увидела тебя впервые, ты был как затравленный зверёк.
— В тот день я вернулся с шоу.
— А сегодня откуда возвращаешься?
— Ещё только отправляюсь.
Принесли мои вещи. Я надел разгрузку, вытащил пистолет, проверил, осмотрел запасные обоймы. Повесил на шею автомат, слева к бедру привязал нож, надел плащ. Широкие полы прикрыли оружие. Как хорошо снова почувствовать на себе стихию Диких Территорий. Мне этого не хватало.
Перед прощаньем Мария Петровна выложила на стойку глушитель. Длинная хрень, добавляющая полкило к общему весу и ещё не факт, что действительно глушит выстрел.
— Возьми.
— Зачем он мне?
— Дают — бери. Главное, вернуть не забудь, — и добавила с хитрым прищуром. — Ты не в лесу, Дон, шуметь, как в «Отвёртке», не обязательно.
Она знает про мои дела в «Отвёртке». Кто ещё в курсе? В «Отвертке» заместо глушителя сработала музыка, а что сработает там, куда я направляюсь сейчас? Похоже, Мария Петровна не хуже Конторы знает, что ждёт меня впереди.
Проходя через Радий, я не без удовлетворения отметил обращённые ко мне взгляды коллег. В них было всё: удивление, зависть, раздражение. Из банального шлака, участника реалити-шоу по забегам через Развал, я превратился в настоящую звездень, может быть даже в монстра. Не каждый способен похвастаться подобной экипировкой. Аргон так и вовсе губу закусил, ему о таком только мечтать.
На проходной меня попытались придержать внешники. Причины прежние: автомат не за спиной, магазин пристёгнут. Я вежливо посоветовал им выучить в лицо тех, у кого допуск арсенала выше третьего уровня. Вряд ли таких людей много, от силы десяток. Контора не нуждается в большом количестве отборного шлака.
Выбравшись на улицу, я прошёл вдоль железнодорожных путей к депо. Располагалось она по большей части в терриконах, и жизнь в нём не прекращалась ни на минуту. Пыхтели паровозы, сцеплялись вагоны, по рельсам сновали ремонтные бригады, ручные дрезины. С разворотной площадки доносился постоянный скрежет, где-то за ней дробил нервы паровой молот. Люди сплошь чумазые и крикливые.
Я никогда не заходил в глубину этого суетно-громового царства, не было необходимости, поэтому не сразу определился, куда идти. Пришлось тормознуть дрезину. Пропахший мазутом сотрудник махнул рукой вдоль терриконов:
— Дуешь до последнего ангара и слева видишь свалку. Это и есть хранилище старого подвижного состава.
— Далеко дуть?
— Километров восемь.
Вот мне повезло.
— А доехать можно?
Железнодорожник посмотрел на высунувшийся из-под полы ствол автомата и кивнул на дрезину:
— Садись. Довезу тебя до третьей стрелки, ну а оттуда ещё с километр.
И на том спасибо. Пока ехали, поглядывал по сторонам. Всё-таки Загон вне жилых блоков ничем не отличим от обычной матушки Земли. Всё как там: люди, производство, воздух. В небе стайка птиц. Странно, но когда я бежал из миссии и когда передвигался по Территориям, совсем не обращал внимания на то, что вокруг: такое же, не такое же… Хотя та щука, которую сожрали квартиранты, выглядела самой что ни на есть по земному аппетитной.
— Приехали, — предупредил железнодорожник. — Я на фабрику, а тебе прямо.
Дрезина притормозила, я спрыгнул и пошагал по шпалам к прикрытому утренней дрёмкой горизонту. Людей не было, ангары пустые, но рельсы накатанные. Охраны на гребне терриконов не заметно, да и сами терриконы уже стояли не стеной, а верблюжьими горбами, словно горы с седловинами. По сути, вот он конец защитного периметра, подходи, кто хочет, бери, что угодно. Но впечатление было обманчивым. Вдалеке я заметил лёгкий броневик внешней охраны. Как минимум, патрули здесь проезжают, да и дрезины наверняка не случайно появляются. Загон фишку держит, и о своих жильцах заботиться не хуже Анклава.
Впереди замаячили старыми памятниками остовы разбитых паровозов и вагонов. Настоящее кладбище. Кучи железа, строительного мусора, бытовых отходов. Запах чуть лучше того, что пришлось осязать в норе под нарами. Здесь тоже были норы, а в норах люди. На меня смотрело жалкое подобие человечества. Некоторые бродили меж куч, выискивали что-то полезное. Бьюсь об заклад, что если проверить эти существа на донорские списки, то большая часть окажется в них. И Контора наверняка знает об этом, но не трогает.
Возле первой кучи мусора я остановился, присел на некое подобие табурета и отправил сообщение:
На месте.
Ответ пришёл через минуту.
Доложить о готовности и ждать дальнейших указаний.
Готовность сто процентов. Алиса, это ты? Если ты — подмигни.
Посторонние разговоры в сети запрещены. ;)
Ага, значит, она.
Я знал, что это ты. Прикинь, думал о тебе вчера. Как дела? Чем занимаешься?
Дон, избавь меня от своего словоблудия!
Зачем тогда подмигивала?
Она молчала минут пять.
Надеюсь, ты не выглядишь, как людоед?
Не выгляжу.
Молодец, а то я думала, что ты наденешь этот ужасный плащ. Тебя в нём за километр узнать можно. А твоя задача оставаться незаметным… Всё, пока. Жди указаний.
Хорошо, что она меня не видит, а то бы схлопотал словесную затрещину.
Я посмотрел вверх, проверяя, нет ли в небе, кроме птичек, коптеров. Чисто, затрещина не грозит. Да и что тут делать коптерам? Это территория Заг…
Очнулся я в какой-то душной конуре сидя на стуле. Твою мать, снова… Да когда же это кончится? Руки связаны за спинкой, ноги примотаны скотчем к ножкам. Голова свешивается на грудь, изо рта слюна. Ни автомата, ни ножа. Разгрузки тоже нет. Плащ валяется рядом на полу.
Не двигаясь, попытался осмотреться и осознать, что произошло.
Произошло тоже, что обычно, я уже начал привыкать к этому: дали по голове и затащили хрен знает куда. Разоружили, связали. Убивать не собираются, во всяком случае, пока, иначе бы я не очнулся.
Теперь осмотреться.
Место не знакомое. Полуземлянка, полухибара. Пол земляной, потолок… не видно. Справа светлое пятно, луч солнца падает под ноги. Окно. Но расположено достаточно высоко, отсюда понимание, что помещение имеет отношение к землянкам. Обстановка убогая. Вдоль стен лежаки, старое шмотьё, обувь, посуда. Короче, лавка старьёвщика. Люди… Кто-то чавкает, сколько — не понятно, может и один. Слабый запах гвоздики… жуёт крапивницу.
Я бы тоже пожевал. В глотке пересохло, слюна вязкая, в голове пчелиный улей.
В землянку кто-то вошёл, вернее, спустился. Чертыхнулся, задев плечами косяки на входе. Чавканье прекратилось.
— Не убил его? — спросил вошедший.
— Нет.
— Смотри… Примас шкуру со всех снимет.
Голос относительно знакомый. Относительно — потому что вроде бы слышал, но где и при каких обстоятельствах убей, не вспомню. И примас… Опять примас! Никак не оставит меня в покое. Даже в Загоне дотянулся. А я намекал Мёрзлому, что у него есть тут свои люди.
— Пора бы ему очнуться.
— Да очнулся уж. Притворяется. Я видел, как он башкой мотнул. Хошь, дёрну его?
— Сам.
Сильные пальцы сграбастали меня за ворот и встряхнули. В голове взорвалась бомба, я охнул.
— Ну что, заяц, снова встретились?
По голосу не узнал, а воочию… Сиваш. Вот так да. Не хочу сказать, что удивился, здесь удивлялок на каждом шагу немеряно, но увидеть именно его не ожидал.
— Какого хера… Ты чё вытворяешь, внешник? — захрипел я.
Охранник с размаху ударил меня по губам.
— Забыл главный закон Загона? Старших по статусу надо уважать.
— Да я бы уважил, руки связаны.
Сиваш разжал пальцы, выпуская мой ворот. Дышать стало легче.
— Я взял — забирай, — сказал второй.
Наконец-то удалось разглядеть его. Коренастый, широкие скулы, длинные седые волосы, давным-давно спутавшиеся в колтуны. Он сидел в углу на груде тряпья, в руке недоеденный лист крапивницы. Одет непонятно во что, я бы назвал это обносками. Голос глухой, почти загробный.
— Заберу.
— Ты говорил, недолго.
— Раз говорил, значит, сделаю. Я тебя подводил когда-нибудь?
— Нет.
— И не подведу. Денёк у тебя посидит, не протухнет. Приглядывай за ним, он малый изворотливый.
— Заплатишь когда? Ты говорил, сегодня.
Сиваш вздохнул:
— Значит, сегодня. Вечером вернусь и заплачу.
Он постоял, щурясь на меня. Лицо довольное, как будто сметаны объелся.
— Не знал я, Дон, что ты… — он не закончил фразу, но мы оба поняли, о чём она.
— Ты на Олово по убеждениям работаешь или за статы? — морщась от боли в затылке, спросил я.
— Тебе не всё равно?
— Интересно.
— У примаса спросишь. Он тебя самолично встречать будет. Яйца-то болтаются ещё? Сегодня отрежут. Ох, примас недоволен тобой, уже нож приготовил, обещал без нюхача резать, на живую. Ох, подёргаешься, ох, повоешь.
Похоже, ему доставляло удовольствие смаковать процедуру кастрирования.
— У тебя самого-то на месте?
Сиваш демонстративно дёрнул бёдрами.
— Да вроде покачиваются.
Он заржал, запрокинув голову. Больной человек.
— Ладно, вы тут оставайтесь, ребятки, — внешник подмигнул бомжику. — А тебе вечером занесу, как обещал.