Чтобы попасть в башню, пришлось протиснуться в пролом в заборе, спуститься в подвал, пройти двадцать шагов под надзором крупнокалиберного пулемёта и подождать пока поднимут решётку из широких металлических полос. Лишь после этого мы оказались на нижней площадке. Окон не было, вдоль стен стояли нары, люди отдыхали после дежурства. Возле винтовой лестницы лежали цинки с патронами, коробки с разовыми сухпаями. Обеспечение добровольцев осуществлялось по второму разряду, поэтому проблем с питанием и БК не было.
Автол бросил скупо: ждите, — и поднялся по лестнице. Я осмотрелся исподлобья. Народ вокруг подобрался тёртый, знают, как пахнет порох. Основное вооружение — калаши и помповые ружья. У каждого на поясе по одной-две гранаты. Бронежилетов мало, каска только у Автола, хотя в углу валялось несколько. Похоже, к личной безопасности здесь относились спустя рукава, а местное начальство в этом плане не особо чего требовало. На руках и ногах белые повязки в качестве опознавательных знаков «свой-чужой».
В глубине что-то вроде медчасти. Две женщины в клетчатом и белых косынках склонились над раненным. На полу грязными лентами лежали бинты, использованная вата, пакетики из-под нюхача, расплющенный баллончик оживителя.
— Эй, законники, поднимайтесь!
Наверху была обустроена смотровая площадка, прикрытая дощатой крышей. В центре стоял грубо сколоченный стол, на нём лежала карта, придавленная с одного края фляжкой, с другого тарелкой с недоеденной кашей. Над картой в позе роденовского Мыслителя застыл Гук. Поза была явно показной, если Гук о чём и размышлял, то исключительно о том, какого хера нам всем тут понадобилось. На Алису он посмотрел с беспокойством, по Звездуну и его винторезу скользнул презрительным взглядом, в котором густо было размазано серебро. Мне мог бы и обрадоваться. Я считал — и считаю — Гука своим другом, возможно, единственным в этом мире, а он как будто не заметил меня.
Гук выпрямился, ногой подвинул Алисе ящик, заменяющий стул.
— Присаживайся.
Алиса села, положила ладошки на колени. Звездун встал возле лестницы, я отошёл к заборолам, выглянул в смотровую щель. Вид на городок с высоты башни открывался великолепный. Дома в центре и на северной окраине частично разрушены, частично сгорели, остались стены да остовы. Видимо, там происходили основные боевые действия, и пока что обе стороны оставались при своих. Хотя если приглядеться, то прихожане всё-таки поддавливали и постепенно сдвигали наших к востоку. Слышалась интенсивная автоматная перебранка, глухие рыки разрывов…
— Чем обязан такой хорошей компании? — голос Гука звучал саркастически.
Нашему визиту крёстный мой не обрадовался и ждал от него чего угодно, только не добра. За его спиной сидел на корточках пацан лет шестнадцати и колдовал над коптером. Под рукой лежал помповик со сложенным прикладом. Жёсткая штука для ограниченного пространства. Левее и дальше стоял Автол, небрежно поглаживая пальцами рукоять пистолета. Оба делали вид, что заняты собственными делами, и нами не интересуются абсолютно. Но и от пацана, и от Автола тянуло угрозой, пусть не очень сильно, однако не учитывать их нельзя.
А вот Гук — это другое. Его силу я почувствовал сразу, как и он мою, но я вёл себя сдержанно, а он, пусть и не смотрел на меня, тут же попытался ментально надавить, проверить, на что я способен. Это как схватка разумов. Мысленно посылаешь противнику сигналы опасности и смотришь, как он реагирует: сопротивляется, маневрирует, атакует. Так делал старший Трезуб, пытаясь обнаружить меня и подловить. В тот раз я не откликнулся, и он решил, что сильнее. Не откликнулся я и сейчас.
— У нас особое сотрудничество, — ровным тоном произнесла Алиса. — Ты знаешь, что это такое, Гук, и потому уверена, не станешь мешать нам. Мы ищем людей, нарушивших контракт с шоу Мозгоклюя. Остальные нас не интересуют.
— Что они сделали?
— Отказались выполнять взятые на себя обязательства, говоря попросту: сбежали.
Гук кивнул:
— Это яма. Боюсь, по доброй воле никто из них с вами не пойдёт, — и развёл руками. — К счастью, у меня таковых нет. В наших рядах только добровольцы по стандартному сотрудничеству, а все приблудные — сплошь дикари. Ваших клиентов нет.
— Это радует, — ответила Алиса. — Нам меньше забот. Значит, отправимся проверять оставшиеся Территории. Спасибо за помощь, комендант.
И тишина.
Минуты две тянулось напряжённое молчание, стало слышно, как под башней кто-то командует:
— Построились! Дебилы, я кому всё это рассказываю? Смотрим на меня, мля… Сегодня вы все стали частью нашего небольшого, но очень дружного коллектива…
Гук хмыкнул и, явно намекая на выход, спросил:
— Уже уходите?
— Если у вас больше ничего нет… — с усмешкой начал Звездун.
Но Алиса перебила его:
— Ты с кем, Гук?
Она не изменила ни позы, ни тона. Как сидела тонкая и беззащитная, глядя на Гука большими холодными глазами, так и осталась сидеть. Но от её голоса у меня мурашки по спине побежали. То ли часть дара отца передалась ей, то ли… Мне стало не по себе. И Звездуну тоже, и всем остальным на площадке, включая Гука.
— Ты что хочешь… Что ты хочешь сказать? — медленно проговорил он. Лоб покрылся испариной.
— Всё повторяется. Когда-то ты встал рядом с отцом против Комитета Спасения, чтобы очистить этот мир от грязи. Прошло время, грязь скопилась снова. Настала пора взять в руки оружие и провести новую чистку. Несмотря на то, что ты сделал, отец по-прежнему уважает тебя и даёт возможность сделать выбор. С кем ты: с нами или с Тавроди? Тебе придётся к кому-то присоединиться, хочешь ты того или нет.
Гук облизнул губы. Таким подавленным я его ещё не видел.
— Не торопись, девочка… У нас с Мёрзлым был договор: я защищаю Полынник, меня оставляют в покое. Он дал слово. Вдруг приезжаешь ты и начинаешь долбить по мозгам: присоединяйся. Какого… всё это значит? А если не присоединюсь?
Алиса перевела взгляд на меня, я пожал плечами и окликнул квартиранта:
— Звездун, если что-то пойдёт не так, пацан твой. Дальше по обстоятельствам.
— Принял, начальник.
Пацанёнок сдвинул правую руку к ружью, Звездун поцокал языком:
— Не торопись, молодой.
Автол наклонился вперёд, ладонь легла на рукоять пистолета. Из такой позиции выстрелить он сможет только в меня, Алису от него закрывает Гук. А вот у пацана на линии огня и девчонка, и Звездун, но, прежде чем жать на спуск, ему придётся привстать, иначе помешает стол, так что при всех его скоростных возможностях Звездун окажется быстрее.
Поэтому главная моя проблема — Гук. Он заряжен, слева на бедре нож, другого оружия не видно. Это плюс, потому что Гук слишком опытен, боюсь, даже под дозой мне сложно будет с ним справится. Овладеть его сознанием не получится, помешают наногранды, так что мой шанс — взять под контроль Автола и выпустить весь магазин в спину Гука.
В спину друга.
Не думал, что наша встреча произойдёт вот так, но всё сводится к тому, что придётся стрелять. Гук, Гук, ну сделай же ты выбор. Правильный!
По ступеням застучали ботинки.
— Комендант, прихожане Пожарище взяли!
Название незнакомое, но суть понятна: один из ключевых пунктов обороны Полынника рухнул. Как не вовремя!
Первым подскочил Гук. В руке появился АК. Я не углядел откуда он его вытащил, возможно из-под стола, там столько всего навалено. Сорвал со стены разгрузку, застегнул и кивнул мне:
— За мной.
— Я с вами! — дёрнулась Алиса.
— Сидеть! — рявкнул на неё Гук и кивнул на пацана. — Поможешь оператору.
Звездун тоже вознамерился идти с нами, но Гук ткнул пальцем в Алису: защищай.
Мы скатились по лестнице до самого низу. Бойцы готовили оружие, заряжали магазины — спокойно, без нервов. Гук начал раздавать приказы:
— Автол, возьми двадцать человек, выдвигайся к центру. Вцепись зубами и стой! Они сейчас надавят, попробуют помешать нам перегруппироваться. Дворник, ты со своими за мной.
Глава 11
Выбежав из башни, мы свернули к северной окраине. Гук первым, за ним я, позади ещё человек двенадцать. Добежав до первых домов, перешли на шаг. Впереди и левее поднимался в небо густой столб дыма, пахнуло гарью и опасностью. Но это не твари. В таком месте их априори быть не может. Так пахнут люди. Люди, желающие мне зла.
Постепенно я начинал различать оттенки опасности. Интуиция не дура, ей интересно заниматься классификацией. Люди, багеты, подражатели, язычники — от каждого исходили свои ноты. Хомо сапиенс заставляли меня потеть, и чем выше угроза, тем обильнее лило со лба, с висков, меж лопаток. Перед подражателем тело пробивал озноб. Руки заходились в треморе и не успокаивались, покуда мутант не оказывался в зоне досягаемости. От багета в горле возникал комок, губы пересыхали, хотелось пить. А рядом с язычником, по спине ползли мурашки, волосы на загривке шевелились.
Здесь тварей не было, только люди. Много. Возле полуразрушенного здания я увидел людей с красными повязками. Первая мысль: чужие. У бойцов Гука повязки белые. Я вскинул автомат, но Гук удержал меня.
— Редбули, — предупредил он.
Их было не больше полутора десятка, все в гимнастёрках и касках времён Великой Отечественной. Большинство вооружены трёхлинейками, но есть и пара ППШ. На земле у стены лежали раненные, возле них хлопотала санитарка.
— Остальные где? — спросил Гук.
Один из раненых обречённо махнул рукой, санитарка обернулась и пояснила:
— Больше никого, это все. Звеньевой погиб.
Молоденькая девчонка, совсем молоденькая…
— Малка? — удивился я.
— Привет, Дон, хорошо выглядишь.
Лицо её осталось безучастным, ни радости из-за долгой разлуки, ни хотя бы улыбки.
— Ты тоже.
На самом деле выглядела она хреново: волосы грязные, руки исцарапаны, гимнастёрка в крови. А была красотка каких поискать. Олово в гарем абы кого не берёт.
— Можешь рассказать, что случилось? — присел возле неё Гук.