Жаба Правильный прислушивался к нашему разговору, иногда кивал, если его раненому моску казалось, что верно ухватил суть. Жабы вокруг тоже начинали кивать, во всём подражая царю.
— Что предлагаешь?
Алиса облизнула губы.
— Мне нужно время, чтобы разобраться в обстановке, связаться с нужными людьми, а свалка как нельзя лучше подойдёт в качестве базы. Искать нас здесь не станут, поэтому предлагаю помочь жабам вернуть какие-то позиции в обмен на безопасность.
— А не проще перебить всех жаб и жить ни на кого не оглядываясь?
— Не проще. Перебьёшь жаб, придут крысы. Где патронов наберёшься?
— Есть у меня знакомый старичок в Петлюровке, он найдёт.
— Когда доберёмся до Петлюровки, необходимость в свалке исчезнет. Дон, поговори с царём, реши вопрос. И ты же понимаешь, здесь Данара. О ней тоже нужно позаботиться.
Данара, конечно. Теперь я должен думать и о ней тоже. Не так я представлял нашу встречу. Мечтал, надеялся и вот… Но машины времени у меня нет, ничего не изменишь, придётся жить с тем, что есть. И ещё Кира, котёнок мой. Данара должна знать о ней хоть что-то. Не сегодня, не завтра, но когда-нибудь я выпытаю у неё ответ: где моя дочь?
Я поманил царя пальцем, то с готовностью придвинулся ближе.
— Хочешь, чтобы я крыс прогнал?
— Хочешь, — закивал он. — Очень хочешь.
— Я прогоню. Не знаю пока, чего мне это будет стоить, но прогоню. А за это ты позволишь мне, Алисе и Данаре жить здесь, сколько пожелаем. И кормить будешь. Справедливо?
— Кто такой Данаре?
Твою мать, он даже имени её не знает!
— Это женщина, из норы которой мы вышли.
— Чужая!
— Пусть будет Чужая, имя сейчас не имеет значения. Как она здесь появилась?
— Привели.
— Давно?
— Месяц назад. Два назад. Не давно.
— Кто привёл?
— Двое чистых, как… — он смерил меня придирчивым взглядом. — Чище тебя, — посмотрел на Алису. — Как она. Сказали: беречь. Берегу. Сказали: нюхач дадим, еду дадим. Давали. Теперь не дают. Не знаю, что делать. Прогоню.
— Давно давать перестали?
Он показал пальцы.
— Три дня, четыре дня, пять дня… Пять.
Пять дней назад началась кутерьма с арестами, и сразу же прекратились поставки. Получается, Данару привел сюда кто-то из людей Мёрзлого. Свалку курирует Дряхлый, он и привёл, значит, всё это время она была у него. Наверняка, попала сразу из-под станка, поэтому и найти не могли. А Дряхлый… проводил эксперименты, превратил её в нюхачку. Сука! Знал он, что она моя жена? И почему её отправили сюда, а не оставили на ферме, ведь там легко спрятать человека… Мне нужно срочно встретиться с Дряхлым. Где бы он ни был.
Я протянул мусорщику руку.
— В общем, договорились? Я прогоняю крыс, ты оставляешь женщину. Бережёшь её, как раньше. Кормишь, поишь. Понял?
— Порошок давать, я беречь. Справедливо.
Меня тряхануло от злости.
— Слушай сюда, олигофрен! Хорошо слышишь? Я валю крыс, ты бережёшь женщину, иначе я прям щас устраиваю переворот в твоём, сука, жабьем царстве и сажаю на трон более сговорчивого олигофрена. Как тебе такая справедливость, падла?
Алиса как могла перевела. Получилось более кратко, но доходчивей. Жаба Правильный тут же принял верное решение:
— Справедливо. Я — царь, другой не царь. Буду беречь.
Что и требовалось доказать.
Свалка, как это ни удивительно, не была таким уж заброшенным местом. То, что кругом всякий хлам, и на каждом шагу приходится спотыкаться если не о кирпич, то о ящик, не указывает на разруху и отсутствие цивилизации. Нашлись здесь и электричество, и более-менее приемлемое жильё — пять звёзд по местному статуту. Жаба Правильный жил в паровозном котле. После разговора, он принял дозу и на ближайшие сутки исчез из нашей жизни. Нам с Алисой выделили уголок по соседству в остатках разбитого грузового вагона. Я потребовал перевести сюда и Данару. Переход она восприняла истерично, покидать свою нору не хотела, но когда ей создали схожие условия, успокоилась. Несколько раз я пытался заговорить с ней, но она лишь хихикала, либо отмалчивалась, глядя мимо меня в пустоту.
Нашлось и питание. От мяса я отказался, слишком уж оно походило на реальную крысу, а вот лист крапивницы съел и попросил добавки.
Алиса поставила планшет Гвоздя на зарядку и занялась штудированием поступивших на него сообщений. Я решил не терять время и изучить обстановку: осмотреться, понаблюдать за противником. Неплохо бы заполучить карту местности или, что ещё лучше, проводника. Жабы знали все проходы, все норы в округе, но делиться информацией не спешили. Они просто не понимали, почему я об этом спрашиваю. В их восприятии все должны знать, где и что находится. Сложно с такими союзниками. Посредством жестов и мата, я определил примерные границы жабьего царства и расположение главных проходов, и на этом их помощь закончилась.
Прямого конфликта между жабами и крысами не было. И те, и те бродили по свалке в пределах своих территорий, не пытаясь залезть на чужую, вяло ковыряясь в мусорных кучах. Добыча чаще всего сводилась к тряпью, старой обуви, столовой посуде. Всё это утаскивалось в норы, чтобы в торговый день обменять на щепотку синего порошка у торговцев. Листья крапивницы, как удалось выяснить, подвозили на электроплатформе раз в два дня, иногда к ним добавлялась каша из муки, и это считалось праздничным обедом.
Некоторое время, привалившись плечом к штабелю из прогнивших шпал, я наблюдал за рынком. Граница между территориями проходила как раз по штабелю, её незримую черту я не нарушил и внимания на меня не обращали. Где-то здесь неподалёку должна находиться землянка, в которой меня держал Сивер. В тот раз я и не подозревал, что на свалке происходят события, достойные романов Мориса Дрюона. Теперь мне предстояло решить, как заставить крыс подвинуться. Их намного больше, страх, в связи с отключением некоторых мозговых функций, отсутствует, зато бытует лёгкая возбудимость, то бишь, имеется серьёзное опасение, что крысы попрут на пули грудью, в простонародье, попытаются закидать шапками. Алиса права, не хватит патронов, а они в итоге поднимут мою бренную тушку на свои примитивные копья. Впрочем, у большинства крыс, которые мелькали сейчас перед глазами, копий не было, можно предположить, что у них существует разделение обязанностей: есть крысы-солдаты, есть крысы-рабочие.
От Загона подъехала вереница грузовых электроплатформ, выгрузила мусор. Крысы облепили новые кучи. Я пробовал сосчитать их, но контингент постоянно менялся. Одни уходили, другие приходили. Попытка выяснить хотя бы приблизительную численность противника к успеху не привела. Спросил у жаб, но те не заморачивались подобными вопросами, да и не о том у них голова болела. Несколько человек взобрались на штабель и с завистью наблюдали за конкурентами. Старушка-жабоид в расползающейся синей майке и лоскутной юбке решила на дурочку приобщиться к разборке мусора, и с видом, типа, я тут мимо проходила, потянула из кучи тряпку. Крысы отреагировали резко и гневно. На старушку набросились трое. Удар по голове, потом удары ногами по спине, по рёбрам.
Расправились жёстко, до крови. Со стороны жаб никто вмешиваться в драку не стал: сама нарвалась, сама огребла. Развивать конфликт и превращать его в бойню не захотели. Старушка повалялась на земле, пришла в себя и на карачках доползла до штабеля. Но даже здесь ей никто помогать не стал. Каждый сам за себя.
Да уж, не повезло с союзниками. Решать проблему границ придётся в одиночку. Напрягал тот момент, что без стрельбы вряд ли обойдётся, а поднимать шум совсем не желательно. До Загона семь-восемь километров, не услышат, но если рядом по какой-то нужде окажется патруль, обязательно заинтересуется происходящим. Сомневаюсь, что с ними можно будет договориться, придётся валить.
Проблем нет, с патрулём я справлюсь, двое-трое не беда, но начнётся проверка: куда патруль делся? Выяснят быстро, достаточно спросить любого мусорщика, что случилось, те по наивности выложат всё без утайки. Придётся уходить. Обещанных два-три дня спокойствия Алиса не получит. Но что тогда будет с Данарой?
Я простоял у штабеля около часа. Крысы полностью разобрали привезённый мусор, то, что посчитали ненужным, погрузили в ручные тачки и увезли. Площадка перед рынком снова стала чистой, можно подвозить новую партию. Оперативно, молодцы.
Действия крыс походили на чётко организованную работу. Получалось как у муравьёв: вроде бы безмозглые, а все подчинены единому командованию. Хотелось бы взглянуть на этого командира.
И ещё одну особенность я отметил: среди крыс не все походили на нюхачей. Двое у прилавков, двое у центрального прохода, ведущего вглубь территории, и двое возле дороги выглядели вполне приемлемо и, похоже, при оружии. Моя версия про крыс-солдат обретала почву. У одного я заметил ружейный обрез, он выпирал сзади из-под рубашки, и голову даю на отсечение, что сделано это было нарочно, из юношеского побуждения, дескать, не подходи, убью. Боец выглядел не шибко взрослым и не шибко умным. От ощущения вседозволенности поглядывал на копошащийся в мусоре бомжатник свысока.
Эти шестеро не только охраняют, они ещё и мотивируют, а значит, являются надсмотрщики над рабами на мусорной плантации. Когда старушка с нашей стороны влезла на чужую территорию, именно этот молодой дал приказ избить её.
С кем бы мне поговорить, чтобы больше выяснить о крысах? Лучший вариант — добыть языка. Молодой подошёл бы как нельзя лучше. Наглый, самоуверенный. Когда такого прижмёшь, самоуверенность мгновенно исчезает. Но рядом ещё пятеро, и нет оснований полагать, что они не вооружены. Скажу больше: шесть вооружённых надсмотрщиков — это верхушка айсберга. А кто и, главное, сколько бойцов скрывается за мусорными кучами?
Кажется, рано я пообещал Жабе Правильному вторую половину царства. Первой бы не лишиться.
Молодой всё чаще стал поглядывать в мою сторону. На жабу я не походил, крутил головой, выглядывал, и это вызывало у него вопросы. Он шепнул что-то напарнику, тот перевёл взгляд на меня, скривился и махнул рукой. У него моя персона интереса не вызвала. Похоже, он ждал конца дежурства, или что там у них, и мечтал о стопке самогона и податливой нюхачке, за щепоть порошка готовую раздвинуть ляжки. А молодой не унимался. Он прошёлся вдоль прилавков, сверля меня глазами, вернулся. Потом уставился открыто, не скрываясь, словно напрашиваясь на ссору.