Сука хамоватая. Встретимся, я тебе самому её засуну.
Чего ты хочешь?
В статах — семь штук.
Не многовато?
Это за одного. За двоих четырнадцать. Можно бартером: оружие, БК. Тебе скидку сделаю, как гвоздодёру — тринадцать. Или иди нахер.
Я вздохнул и занялся арифметикой. Жаль, калаш оставил на крыше Квартирника, хватило бы в бизнес-класс и ещё сдачу считать задолбался бы, а так: шесть магазинов к автомату — сто восемьдесят патронов. На чёрном рынке один патрон идёт за тридцатку, итого: пять тысяч четыреста. Три гранаты от пятисот статов каждая. Округлим: семь тысяч. Нормально, один билет есть. Добавим к этому тактический пояс, ещё штука. Остаётся пять. Разгрузку не отдам, очень удобная вещь. Тесак тоже оставлю, а нож — ещё пол штуки. Ну и последний резерв… Шприцы с нанограндами. За один примерно три восемьсот, приплюсуем красивую упаковку и слова благодарности…
Согласен. Каков план эвакуации?
Жди.
Не могу ждать, зарядка на нуле.
Минутная тишина…
Ты сейчас где?
Недалеко от Восточного въезда.
Тогда через час на восьмом километре.
Экран погас.
— Что за восьмой километр? — повернулся я к Алисе.
— Восьмой километр Обводного шоссе.
Я открыл карту на своём планшете. До восьмого километра мы не доехали всего чуть. Пешком минут пятнадцать. Слева от дороги начинался пустырь — преддверие пустоши — справа большая прямоугольная коробка, скорее всего, какое-то производство.
— Бывший универсам, — подсказала Алиса. — Два этажа вверх, два вниз. Всё ценное давно дикари растащили, но в качестве укрытия место неплохое. Одно время собирались здесь внешний пост организовать, но когда подмяли Анклав под себя, отец отказался от этой затеи.
— Надо бы осмотреться пока контрабандисты не подчалили. Заводи платформу.
Стены универсама скрывались за акацией. В этой части Развала она буквально царствовала, заполонив всё, что не было прикрыто асфальтом, может быть поэтому я не обращал внимания на это место, хотя проезжал мимо несколько раз. Платформу мы оставили на парковке между грудой разбитых ящиков и обгоревшим остовом троллейбуса. От дороги её видно не было, но если подъехать к универсаму вплотную, увидишь сразу. Я сделал это специально, чтобы контрабандисты поняли, что их уже ждут.
Вход обнаружили не сразу. Лишь обойдя здание по периметру, Алиса разглядела прореху в зарослях, за которой находилась узкая дверь. Кто-то умело подрезал часть веток, и даже стоя в трёх шагах от входа, его сложно было заметить.
Я прислушался к себе…
— Чувствуешь кого? — насторожилась Алиса.
— Нет. Никого.
И начал протискиваться меж веток. Несколько колючек впились в щёку. Я прикрыл лицо ладонями и предупредил:
— Осторожней, колючки. Острые, падла, и тихонько напел. — Солнышко, солнышко жгучее, колючки, колючки колючие…
Алисе мои подсказки не требовались. Девчонка ловко втиснулась в прореху и следом за мной выбралась в широкий просторный зал. Слабый свет пробивался сквозь дыры в стенах, его вполне хватило разглядеть очертания стеллажей. Сбитые в груды, они больше напоминали баррикады, за которыми могла укрыться небольшая армия. Но я по-прежнему никого не чувствовал. Только запах гниющей плоти забивал ноздри. Он тянулся тонкой едва осязаемой струйкой из темноты угла справа.
Зрение перефокусировалось на ночное, я разглядел останки двух тел. Оба люди. Кости разбросаны, и только обглоданные черепа скалились на меня щербатыми ртами.
Алиса тоже почувствовала запах, и смешно сморщила мордашку.
— Дон, тут кто-то сдох.
— Справа от тебя в углу.
Алиса брезгливо отодвинулась, хотя от входа до угла было не менее пятнадцати шагов.
Я обошёл зал, осмотрел лестничную площадку. Одна лестница вела на второй этаж, другая вниз в подвал. Обе очищены от завалов, похоже, пользуются ими регулярно. Если провести более тщательный осмотр, можно найти что-то более интересное, чем те два разобранных трупа у входа.
Алиса следовала за мной неотступно. Для обычных человеческих глаз помещение было слишком тёмное, разве что контуры крупных предметов выступали из мрака, и чтобы не потеряться и не отстать, девчонка ухватилась за полу моего плаща. Честно говоря, было приятно, что она так близко, иногда даже касается меня, обжигает дыханием, горячим от страха перед чернотой. А я чувствовал себя спасателем… Нет, спасителем. Ну да, а как же иначе. Я её спаситель. Господи, что б она без меня делала…
Минут через десять подъехали контрабандисты. Означенный час ещё не прошёл, значит тоже хотели осмотреться. Ну-ну.
Парочка осталась снаружи, пятеро вошли внутрь. Типичные петлюровцы. С виду разболтанные, вооружены помповыми ружьями, но взгляды цепко обшаривают углы. Как минимум трое под дозой, я ощутил лёгкий морозец по коже.
Один выступил вперёд, положил помповик на сгиб локтя и ухмыльнулся:
— Эй, ты здесь, я знаю, засёк твою платформу. Совсем прятать не умеешь. Ладно, чё скрываться-то? Выходи.
Скрываться и в самом деле смысла не было, не для того я их звал, чтобы в темноте шкериться. Вышел из-за стеллажей. Недоверие к приехавшей кодле отдавалось в пальцах неприятной слабостью, но вынимать пистолет из кобуры не стал, хотя с предохранителя предварительно снял. Мало ли. Бережёного Бог бережёт. По той же причине велел Алисе пока оставаться в укрытии.
— Ты что ли Грот будешь? — спросил я, складывая руки на животе.
— А если нет?
— Тогда говорить не о чем, — и отступил на шаг назад.
— Да я, я, кто ещё? Расслабься. Где второй?
— Неподалёку.
— Ага… Ну так пусть присоединяется, если оба хотите в Загон попасть.
Я повёл плечом, и Алиса встала у меня за спиной.
— Баба что ли? — прищурился Грот. — Вижу плохо, пора дозу обновлять. Кривой, чё у нас со светом?
— Ща будет.
Один из контрабандистов повёл по стене рукой, щёлкнул выключатель, под потолком загорелись лампочки — слишком тусклые, чтобы выгнать мрак из углов, но вполне достаточно, чтобы рассмотреть лица.
Грот вздрогнул.
— Опаньки, дочка Мёрзлого!
Большим пальцем левой руки я отвёл в сторону полу плаща, освобождая кобуру с пистолетом. Грот, казалось, не заметил этого движения.
— Я и тебя знаю. Ты тот тип из шоу, — он шумно выдохнул. — Вы хоть в курсе, что вас обоих ищут?
— Только её, — ответил я.
— Обоих! — жёстко повторил Грот. — За неё два ляма, за тебя пятьсот штук. Твою ж мать, сколько это деньжищ…
Он сглотнул. Было видно, как внутри его борются два чувства: профессионализм и жадность. Если победит первое, он останется честным бандитом с хорошим резюме, что при его работе весьма важно. Если второе — тоже останется бандитом, но уже без резюме. Что выберет? Два с половиной ляма против тринадцати тысяч статов. Я бы выбрал два с половиной, а там как кривая вывезет.
Грот шмыгнул.
— Ладно, слушай… Я гляжу, ты под дозой?
— Да и ты не сухой.
— Ну да, это… ладно… Давай так. Сколько я с тебя запросил? Четырнадцать?
— Тринадцать.
— Тринадцать, точно. Оплата вперёд сто процентов. Извини, по-другому никак.
— Понимаю.
Я снял пояс, протянул ему.
— Считай: шесть магазинов к калашу по тридцатке за патрон…
— Годится.
— Нож и сам пояс — ещё полторы. Итого: семь сто. Один билет есть. Дальше. Три гранаты, — я открыл подсумок, демонстрируя эргэдэшки. — По штуке.
— Пятьсот, — резко среагировал Грот.
— Пятьсот — это с использованным сроком хранения. А эти новенькие, со склада. По девятьсот. Или я кольцо вырву и отдам её тебе бесплатно.
— Семьсот, или хрен с ним выдёргивай.
Контрабандисты заржали, переглядываясь. Я их смех не поддержал, но на семь сотен согласился, тем более что первоначально рассчитывал на более скромную сумму. Осталось добрать три восемьсот. Вздохнув, достал приготовленный загодя шприц с дозой.
— Почём нынче наногранды?
— Двести пятьдесят за карат, — не задумываясь ответил Грот. — Только дозняк твой мне даром не нужен. У меня их в тумбочке два десятка.
Странно, нанограндов много не бывает, это самая расхожая валюта на Территориях.
— Больше ничего нет.
Грот прикусил губу.
— Слушай… Дон, правильно?
— Правильно.
— Договоримся так, Дон: добьёшь остаток планшетом Гвоздя.
Я дёрнул бровью. Неожиданное предложение. Подержанный планшет потянет максимум на пару сотен. Контрабандист, только что торговавшийся за триста статов вдруг легко отказывается от четырнадцати с половиной карат стоимостью под четыре тысячи. Я чего-то не знаю?
Алиса выглянула из-за моей спины.
— Мы должны посоветоваться.
Грот поморщился.
— Ну попробуйте. Только не долго, я тороплюсь.
Мы отошли к стеллажам. Алиса придвинулась ко мне почти вплотную и зашептала:
— В этом планшете очень серьёзная информация. Его нельзя отдавать.
— Это я уже понял.
— Живыми они нас не отпустят. Они ради планшета сюда ехали, поэтому Грот так и задёргался, когда меня увидел. Два миллиона статов — это за живую. За мёртвую — ноль. Зеро! Но, видимо, планшет для него дороже двух миллионов.
Это я тоже уже понял, но произносить вслух не стал.
— Что предлагаешь?
— Я? Кто из нас мужчина и защитник?
— Ты на меня сейчас намекаешь?
— Прекращай хохмить! Дон, это не шутки. Не знаю, заметил ты или нет, но они все под дозой. Все! Это не нормально. Возьми кого-нибудь под контроль, как на Василисиной даче, и…
— Какой контроль, девочка моя? Ты сама сказала: под дозой. Всё что сейчас могу… Мужчина и защитник, говоришь?
Правой рукой я отбросил Алису за стеллажи, левой выхватил Удава, и от пояса, как натаскивал Гвидон на полигоне, открыл стрельбу. Два выстрела, поворот корпусом, снова два выстрела. Контрабандисты подобного не ожидали, даже интуиция ни у кого не сработала. Не знаю, чего они себе напридумывали, когда сюда ехали, но явно не этого. Грот завалился на бок, захрипел. Ещё одного отбросило к дверям. Третий попятился, присел и упал лицом вперёд. Только последние двое успели среагировать и кувырком ушли в стороны.