— Люди добрые, не судите жену мою строго. Зуб у её с утра разболелся, вот и цепляется к кажному.
— Чё несёшь, какой зуб? — затянула толстуха, но Славян пихнул её в бок и потащил в другой конец перрона.
Я посмотрел им вслед.
— Не узнали бы…
— Не узнают, — Алиса потеребила мой подбородок. — Вон как зарос, настоящая борода. Такая колючая. Кровавый ты мой бородатый зайчик.
Она тихонько засмеялась. Я обхватил её за талию, и мы стояли прижавшись друг к другу, пока состав, скрипя тормозными колодками, не остановился. Из второго вагона выглянул охранник и замахал рукой:
— Садимся живее!
Мы сели, как и было указано в сообщении Свиристелько, в первый вагон. Народу было много, сплошь шлак в замызганной униформе, у некоторых на рожах до сих пор висели маски. Отталкивающе пахло гвоздикой. Казалось, все сборщики пропитались этим запахом, и от того выглядели ещё более непрезентабельно.
Забираться вглубь вагона мы не стали, сели возле открытых дверей, здесь не так тесно и не так вонюче. Какой-то нюхач начал было ворчать, дескать, это его место, но я посмотрел на него, и он без споров перешёл на другую сторону.
Через сорок минут въехали на территорию Загона. Среди встречающих мелькнула синяя майка Сурка, на контроле дежурила его смена. Варанов не было, значит, ажиотаж вокруг наших поисков начал затихать. Это радовало. В конце перрона возле тентованной электроплатформы стояли трое в униформе и чёрных бронежилетах. Фармацевты, мать их.
Мы выпрыгнули из вагона ещё до того, как поезд остановился, и быстрым шагом двинулись к платформе. К нам тут же дёрнулись внешники.
— Эй! — расслышал я голос Сурка. — Стоять! Куда пошли? Штрих-код к проверке…
Ему преградили путь.
— Спокойно, шлак, это наши люди.
Назвать Сурка шлаком было не вполне верно. Всё-таки синяя рубашка, начальник смены, тут легко можно получить обвинение в неуважении к статусу. Но Сурок промолчал, видимо, бодаться с фармацевтами ему было не по силам.
Мы сели в платформу, заурчал двигатель. Один секьюрити сел у заднего борта и беззастенчиво уткнулся в нас глазами. Я повернулся к Алисе. Она вела себя уверенно, подмигнула мне. Я наклонился и шепнул:
— Всё хотел спросить… А папа твой со Свиристелько в каких отношениях были? Друзья?
— Что ты, нет, конечно. Свиристелько человек Тавроди. Неприятный такой типчик, фу. А все друзья отца давно в яме.
Фармацевт придвинулся к нам, прислушиваясь к разговору, и мы замолчали.
Водитель не потрудился зашнуровать задний клапан тента, и на каждой кочке он откидывался, позволяя на поворотах рассмотреть, что находилось снаружи. Платформа проехала мимо Радия, мимо фермерской базы, повернула к ТЭЦ. Позади осталось здание администрации, парковка, на которой стояли броневики ремонтной бригады. Мелькнул пустырь и приземистое здание бывшего Центра безопасности. Хотя почему бывшего? Загон по-прежнему нуждается в охране, а значит, Центр продолжает работать, только вместо штурмовиков там сейчас вараны. А возможно и прихожане. Контора сдала Полынник Прихожей, отряд Гука растворился где-то на Территориях. Скоро и сам Загон станет называться как-нибудь на англосаксонский манер, например, корраль.
Раньше я считал Загон домом, теперь это чужая земля. Всё, мы проиграли. Найду Киру, и надо будет сваливать на север, возможно, там же найду и Гука, во всяком случае, очень надеюсь на это.
Я снова наклонился к Алисе.
— Ты со мной?
— До конца, — глядя мне в глаза, ответила девчонка.
Платформа притормозила, я потянулся на выход, но секьюрити предостерегающе поднял руку:
— Рано.
Послышался шум открываемых ворот, платформа дёрнулась и въехала то ли в ангар, то ли в хранилище. Каждый звук стал гулким, как эхо. Откинули тент, я увидел десяток вооружённых помповиками фармацевтов. Ружья были направлены стволами вниз, но вскинуть их дело даже не секунды. Сбоку стоял тот самый старший, который приезжал к универсаму.
Я сунул руку под плащ, нащупал предохранитель и перевёл его на автоматический огонь. Щелчок прозвучал слишком громко, и старший оскалился:
— Спокойно, проводник, не дёргайся. Ваши жизни нам не нужны. Мы просто посмотрим, что у вас в карманах, и ничего больше.
Они все были под дозой, от них прям-таки пахло каратами. Но при этом они всё равно опасались меня. Стоило мне спрыгнуть на землю, они тут же вскинули ружья.
Я хмыкнул:
— Похоже, это вам надо быть поспокойнее, ребята.
Старший качнул головой, и фармацевты опустили помповики.
— Ты такая знаменитость, Дон, столько трупов на тебе… Ладно, руки подними.
Он обыскал меня, ни автомат, ни нож забирать не стал, но в глаза посмотрел пристально, выискивая в них серебро. Не нашёл, да и не мог найти, его там уже двое суток не было.
Алису осматривать не стал, просто спросил:
— Алиса Вячеславовна, планшет у вас?
— Разумеется, нет, — едва ли не обиженно проговорила девчонка. — За кого ты принимаешь меня, Герман?
— Простите, Алиса Вячеславовна, я должен был спросить.
— А где тогда он⁈ — раздался громкий визг. — Куда ты его спрятала, стерва?
Быстрым шагам к нам подходил невысокий человечек. Волосы седые, зачёсаны на бок, щетинистые усы, впалые щёки. Он был непомерно худ, словно карандаш, и смешно размахивал длинными руками.
— Ты мне всё расскажешь! Всё! — он задыхался от эмоций. — Я прикажу, и тебя, тебя… — он сжал кулачки, затрясся. — По кругу пустят! По кругу! А потом!.. Потом!..
Левой рукой я отвесил ему пощёчину, да так, что голова мотнулась, а правой вскинул калаш. Ствол точнёхонько упёрся ему в пупок. Одновременно ружья фармацевтов нацелились на мою голову. Шах и пат.
Человечек перестал визжать. Из носа закапало. Он провёл пальцами, увидел кровь и заморгал.
— Ты меня… Он меня ударил, Герман.
Фраза прозвучала как: Герман, сделай что-нибудь. А что тут сделаешь? Разве что нос ему вытереть, или начать стрелять друг в друга, но при этом человечек сдохнет первым. Ему это надо?
Кажется, до него стало что-то доходить. Он наконец-то осознал, куда направлен ствол моего автомат, закашлялся и взглянул на Алису.
— Алиса Вячеславовна, а-а-а… Я погорячился. Эмоции, вы же понимаете. Простите великодушно, больше такого не повториться.
Алиса мило улыбнулась и жестом велела мне убрать калаш. Я недоверчиво сморщился.
— Дон, убери, пожалуйста. Андрей Петрович извинился, и в дальнейшем будет вести себя примерно. Так ведь, Андрей Петрович? Тем более что планшет находится у наших друзей в Развале, и если с нами что-то случится, то скриншоты его переговоров с Гвоздём незамедлительно попадут в общий доступ, а копия направится в Контору.
Слушая её, Свиристелько кивал и вздыхал, потом предложил пройти в его кабинет, где всем нам будет оказан достойный приём и предложены горячительные напитки. Под «горячительными» он имел ввиду чай или кофе. Я выбрал кофе. Пока его варили, мы с Алисой разместились на кожаном диванчике, Герман развалился напротив в кресле, а сам Свиристелько сел за рабочий стол.
Кабинет у него оказался небольшой, но уютный. На стенах гобелены, окна задрапированы тяжёлыми шторами, в углах живые пальмы, возле дивана секретер. Хорошенькая помощница подала кофе, перед начальником поставила стакан минеральной воды. Свиристелько махнул, прогоняя её, а сам уставился на Алису.
— Итак, вы в Загоне. Я выполнил вашу просьбу, но не уверен, что этим ваши требования ограничиваются. Что вы хотите?
Алиса поднесла чашку ко рту, пригубила.
— Андрей Петрович, вы хорошо разбираетесь в планировании и производстве нюхача, но не в людях. Ваша девка так и не научилась варить кофе.
Она поставила чашку на секретер и демонстративно вытерла губы. Свиристелько терпеливо ждал, что будет дальше. Алиса продолжила.
— Мне нужна отдельная комната, ванна, маникюрша, массажистка. Посмотрите, во что я превратилась! Неделю придётся отпариваться. Но перед этим мы должны попасть в Смертную яму.
Брови провизора приподнялись.
— В Смертную… кхе-кхе… яму? Но зачем?
— Хотим навестить Семёна Игоревича.
— Дряхлого?
— Есть проблемы?
Свиристелько развёл руками.
— В принципе, никаких проблем. Попасть в Смертную яму… Мы сотрудничаем с ними, поставляем пыльцу… Странное желание. Зачем вам так рисковать?
— Хочу задать доктору пару вопросов, — сказал я, подаваясь вперёд.
— Мы хотим, — поправила меня Алиса.
— Ты не пойдёшь, — отрезал я. — Смертная яма не место для прогулок. Будешь ждать здесь.
— Дон!
— Тема закрыта, — я постучал пальцем по столу, и ещё ближе придвинулся к провизору. — Я должен поговорить с ним сегодня же.
Тот молчал некоторое время, переглянулся с Германом, и согласно кивнул.
— Хорошо. Сегодня так сегодня. Держат его в отдельной камере. В какой конкретно, не знаю, но точно не в общей.
— Не трансформировали?
— Нет. Слишком большая фигура, на нём много завязано. Открытия, исследования. Без приказа Тавроди его не тронут.
Через час на той же платформе меня отвезли к фермерской базе. Одет я был как фармацевт: синий полувоенный костюм, лёгкий бронежилет, пистолет в кобуре, тесак. На лице респиратор, в руках пластиковый медицинский контейнер, в контейнере пыльца. Легенда для охраны: доставка биологического мутагена для проведения целевых опытов на базе фермерской лаборатории. Легенда крепкая, ибо фермеры частенько направляли запросы на пыльцу, и у охраны это не должно было вызвать вопросов. Я спросил у провизора, кто теперь руководит фермой? Он назвал лишь фамилию: Волков. Человек в Загоне новый, откуда взялся, не знает никто. Но Тавроди ему доверяет. Что ж, пусть будет Волков.
Я прошёл в ворота, никто не остановил. Охранник зевал возле трансформаторной будки, на меня посмотрел как на нечто привычное, на что и внимание-то обращать не хочется. Ну и хорошо, меньше объясняться. А вот возле бронетранспортёра тормознули. Не то чтобы я вызвал подозрения, но командир расчёта выглянул из люка и спросил лениво: