— Что мы там пишем? «Учитель фехтования»… А это про что — про Индию? Ах, про Россию. История любви дворянина декабриста и бедной француженки? Пишите, пишите. С героиней поосторожнее: нравственность на высоте, никаких декольте и ножек. С Николаем можно не церемониться. Будете описывать Инженерный замок — не рассусоливать: «Надо рвом возвышались стены, со скрипом опустился мост». И все. К «Гастроному № 1» я вас прикрепил. Аванс выдам завтра. Пошел на пленум кинематографистов — пробивать заявку. Сваляем телефильм.
— Звонил какой то молодой прозаик из Рамбуйе. Просил принять.
— В шею!
Литературная бригада Александра Дюма за работой
В 1858 году Дюма приехал в Россию. В доме нижегородского губернатора Муравьева (тоже декабриста) хозяин сказал:
— А у меня для вас сюрприз. Познакомьтесь. Граф и графиня Анненковы. Ее девичья фамилия Полина Гебль. Не вспоминаете?
— Смутно. Встречались с графиней на водах?
— Какие там воды? Иван Александрович и Полина — герои вашего романа «Учитель фехтования». Теперь-то вспомнили?
— Ах, вот как!
Где уж тут вспомнить — несколько сот книг, кто что писал…
А вот: «В первый понедельник 1625 года…» — отличная фраза, помнилось, ею начинались «Три мушкетера». Ее написал он сам.
66. Роберт Кох и холера
Холера всегда была одним из самых страшных бедствий для человечества, людей она косила как траву.
Человек, который победил ее, работал младшим врачом в доме для умалишенных в Гамбурге. Его звали Роберт Кох. Однажды жена подарила ему к семейному празднику микроскоп.
— Ишь, копошатся, — рассуждал он, разглядывая в трубку стеклышки с мутной водой. — Ползают. Ага, один разделился, второй…
О догадке француза Пастера, что все болезни идут от микробов, он уже слышал.
Умалишенные были забыты. Маленький, востроносый Кох покупал мышей и заражал их. Начал он с сибирской язвы. Микроскоп показал, что внутри каждой мертвой мыши кишат какие-то палочки. Микроб был открыт.
Затем пошел туберкулез. И снова палочки. «Проклятые палочки Коха», — горько пожаловался сто лет спустя поэт, умерший от этой болезни.
И наконец холера. Она началась в Индии, проникла в Египет и подходила к Европе. Кох едет в Александрию, потом в Калькутту. В Индию он привез с собой в ящике полсотни белых мышей. Мыши умерли, но возбудитель болезни был открыт.
Палочки азиатской холеры
— Похож на запятую, — сообщил всему миру Кох.
Нашелся скептик. Доктор Петтенкрофер из Мюнхена написал:
«Пришлите мне ваших воображаемых зародышей холеры, и я докажу вам, насколько они безвредны».
Обязательный Кох послал ему пробирку. В ней копошилось несколько миллионов страшных запятых.
Получив посылку, Петтенкрофер вытащил из пробирки пробочку и опрокинул содержимое в рот. Им можно было убить полк солдат. Доктор погладил пышную бороду, икнул и пошел гулять. Болеть он и не думал…
Врач Роберт Кох пересчитывает палочки
С помощью того, что открыл Кох, научились лечить и сибирскую язву, и туберкулез, и холеру. Но бородатый чудак из Мюнхена тоже задал задачу. Не только гении, но и сумасброды учат людей. Теперь мы знаем: заболевают не все и не всегда.
Без него открытие Коха было бы неполным.
67. Как открывали полюса
Полюса планеты всегда манили к себе отважных.
Доктор Кук, захватив с собой двух гренландских эскимосов, ушел в бескрайние просторы Арктики. Вернувшись, он объявил, что достиг Северного полюса. Правда, объявил аж через год.
В то же время то же самое проделал будущий адмирал Пири. Экспедиция Пири была многолюднее, кроме того, вернувшись, он представил карты и дневники путешествия, чего не сообразил сделать Кук.
Исследователи вроде бы разобрались между собой, но вмешалась общественность.
— Не был он на полюсе! И близко не подходил, — говорили про Кука сторонники Пири. — Дневники утеряны, карт нет, эскимосы разбежались… А главное, что молчал?
— Ваш тоже хорош гусь! — огрызались кукофилы. — Штурмана оставил на полпути, шел с туземцами да с собаками. Собакам-то что? Им подтвердить — раз гавкнуть! Конечно, карты, приборы он принес, но…
Коллективное обсуждение вопроса — кто первым достиг полюса? — не пошло на пользу исследователям: оплеванный и затюканный Кук умер в больнице, у Пири на всю жизнь испортился характер.
История географических открытий всегда драма.
С Южным полюсом получилось не слаще.
Англичанин Роберт Скотт и норвежец Руаль Амундсен вышли в экспедицию почти одновременно.
Сани Скотта тащили лошади, пони, Амундсен ехал на собаках.
Лед быстро изрезал копыта лошадей, пони погибли один за другим, и, когда Скотт добрался до полюса, над ним уже развевался красно-синий норвежский флаг.
В обратный путь англичане брели, зная, что не дойдут. Истощенные, они погибли, не дойдя несколько километров до запасного склада с провиантом.
Замерзая, Роберт Скотт негнущимися пальцами сделал в дневнике последнюю запись: «Надежды нет… Не могу больше писать. Не оставьте наших близких!»
Первооткрыватели Южного полюса
Амундсену досталось тоже. После возвращения его в каждом порту встречали группы молчаливых англичан. Они несли транспаранты: «Ты убил Скотта».
И, наконец, выступая на банкете по случаю визита Амундсена в Лондон, председатель Королевского Географического общества лорд Керзон сказал:
— Я пью за собак, которые открыли Южный полюс!
68. Карл Маркс
Вождю мирового пролетариата Карлу Марксу сильно мешала борода. Во-первых, ее надо было мыть. Мыл он ее в тазу, расплескивая воду и пуская пузыри. Во-вторых, ее надо было то и дело расчесывать.
— Ну, ты скоро? — волновалась жена, собираясь в гости к Лафаргам.
— Мм-мм? — мычал корифей, дергая гребенкой густые волосы.
— Господи, да состриги ты ее! На человека будешь похож. «А ведь она права, — думал Маркс, — надо сбрить к черту.
Работать некогда. Создавать». Взгляд его упал на труды Гегеля и Фейербаха, Рикардо и Адама Смита. Страницы вырезались ножницами. Создавалась гранитная основа. Попутно выяснилось, что материя и дух не главное, главное «товар — деньги — товар».
Вождю мирового пролетариата Карлу Марксу сильно мешала борода
«Как бы теперь толкнуть эту теорию в массы? Вооружить их железным инвентарем. Сделать основополагающей».
Вместе с Энгельсом сели писать манифест: «Призрак бродит по Европе. Срыть и перевернуть. До основанья, а затем. Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей».
Цепей у соавторов не было. У Энгельса была неплохая фабричка в Германии. В своем доме Маркс тоже ничего ломать не собирался. Наоборот, установил центральное, редкое по тем временам, отопление с котелком. Теперь мыться можно было в ванне. Борода больше не мешала.
Первые автомобили
Кстати, о Лафаргах. В гостях у них всегда было очень весело, на третье подавали сладкий пудинг.
Горько стало другим: «срыть и перевернуть» — этим увлекаются до сих пор многие.
69. Первый автомобиль
Когда немец Бенц построил первый автомобиль, для его обсуждения собрались лучшие умы Германии.
— Та-ак, запрягай!.. Ах, запрягать не нужно. Ну, тогда подтолкни, дай начальную скорость… Тоже не нужно… Гляди-ка, сам двинулся!
Странное сооружение, стреляя и пуская клубы синего дыма, сделало круг по площади.
— Смотри-ка, так и рвется вперед. Остановите его… Итак, какие мнения? Может сбоку нарисовать лошадь, чтобы сохранить традицию?.. Не надо — так не надо. В общем, штука удобная, много плюсов, но сначала поговорим о недостатках.
— Дымит. Отравляет окружающую среду, — робко произнес самый умный и дальновидный.
Но его, как всякого умника, затюкали.
— Воняет и сыр. Подумаешь — дым! Закрой нос платком.
— Я боюсь, господа, что если выпустить такое сооружение на проселочные дороги, то оно первым делом передавит всех кур.
— Верно. Но изобретатель говорит, что экипаж рассчитан на город.
— Вопрос: водитель обязательно должен быть мужчина?
— Ну, почему? Может управлять и женщина.
— Серьезное возражение: дама, сидящая так высоко, может стать предметом нездорового любопытства.
— Исключительно верно, придется удлинять юбки… Что у вас, господин Майер? Вы, как практик народного хозяйства…
— Юбки! Майн готт, почему мы не говорим о главном? Не будет лошадей, останемся без навоза.
— О-о, вот это проблема!
В принятом решении совещание отметило, что автомобиль — изобретение ценное, но принесет человечеству неисчислимые бедствия.
Так и получилось.
70. Великий немой
Кино изобрел Люмьер. Но гениальный изобретатель не сразу понял возможности своего детища.
— Начинаем снимать первый в мире фильм, — сказал он, обращаясь к своим сотрудникам. — Какие есть предложения? Может, снимем прибытие поезда?
— Ну, нет! Нужно что то солидное, эпохальное, — возразил один из помощников. — Скажем, Столетняя война. Пять серий. Выведем на съемочную площадку кавалерийский корпус. На заднем плане бабы с граблями. Все декольте. Визг, копны сена!
— Верно! — поддержал его второй. — На роль героини возьмем вашу жену. Будет танцевать и петь.
— Но она у меня не артистка! — испугался Люмьер. — Голоса нет. Танцевала последний раз в школе, сорок лет назад. Да и ноги у нее… гм… гм!
— Неважно. Наложим фонограмму. Ноги будем снимать отдельно — пригласим девочку из Мулен Руж. Чего стесняться!
— Да, да, да, картину — в миллиончик! — потирая руки, сказал третий. — Столы из красного дерева. Гобелены ручной работы…
— Зачем? — ахнул изобретатель. — Ведь экрану все равно. Можно фанеру и холст.
Неудачный дубль на съемках фильма «Прибытие поезда»
Но соратников уже несло.
— Зимой экспедицию на Таити. Летом — в Гренландию. Закупить тигра в Бенгалии. Сценарий никаким Флоберам и Золя не заказывать — сваляем сами…