Но золото есть золото, с картинками оно или без.
Тиффани резко обернулась и успела заметить, как кто-то маленький и рыжий растворился в тени.
— Ну дела… — проговорил господин Заткачик. — Ну дела…
На этом, похоже, он исчерпал способность поддерживать разговор и надолго умолк. Потом сказал:
— Тут куда больше, чем надо на похороны. И когда я успел отложить такие деньжищи… Да тут на королевские похороны хватило бы!
В горле у Тиффани стоял ком. Она не могла оставить это как есть. Просто не могла.
— Господин Заткачик, я должна кое в чем признаться, — сказала она.
И рассказала все. Вообще все, а не только то, что выглядело поприличнее. Старик ловил каждое слово.
— Ну надо же, какая история… — сказал он, дослушав до конца.
— Ммм… Простите меня, — пролепетала Тиффани.
Она не знала, что тут еще можно сказать.
— Так ты, значит, говоришь, эта тварь заставила тебя взять деньжата, что я отложил на похороны, и ты полагаешь, значит, эти твои волшебные друзья наполнили мою шкатулку золотом, чтобы тебе не влетело? Так, значит?
— Думаю, да.
— Ну что же, тогда, выходит, я должен сказать тебе спасибо, — подытожил господин Заткачик.
— Что?!
— Ну как же, ведь если б ты не выгребла все серебро и медяки, сдается мне, в шкатулке не нашлось бы места для золота, так? — пояснил старик. — А тому королю стародавнему оно, я считаю, уже без надобности.
— Да, но…
Господин Заткачик порылся в шкатулке и достал оттуда золотую монету, на которую можно было бы купить весь его дом.
— А это тебе, малышка, — сказал он. — Купи себе ленты или еще чего…
— Нет! Я не могу! Я не заслужила! — испугалась Тиффани. Все шло совсем не так, как должно было.
— Думаешь, не заслужила? — Господин Заткачик задержал на Тиффани внимательный, осмысленный и хитрый взгляд. — Тогда давай так. У меня есть для тебя поручение, сделаешь — эта монетка будет тебе уплатой. Поднимись-ка наверх, самому-то мне эту лестницу уже не осилить, да принеси костюм, что висит за дверью. А чистую рубашку найдешь в сундуке, который стоит в ногах кровати. И начисти мне ботинки, чтоб блестели, и помоги мне встать, а уж по дорожке, думаю, я и сам дойду. Тут такое дело: для похорон у меня теперь денег слишком много, а вот чтобы жениться — будет, пожалуй, в самый раз. Так что пойду я предложу вдове Тусси связать себя со мной узами брака.
Тиффани понадобилось время, чтобы уловить смысл последних его слов.
— Вы серьезно? — ахнула она, когда наконец поняла, о чем говорил старик.
— Серьезней некуда, — подтвердил господин Заткачик. — Вдова Тусси — хорошая женщина, пироги с мясом и луком у нее недурно получаются, и зубы у нее в полном порядке. Насчет зубов я точно знаю, она мне их сама показывала. Ее младшенький отличные зубы ей подарил, в большом городе в магазине их прикупил. И они ей очень к лицу. Вдова Тусси мне как-то раз даже дала попользоваться этими зубами, чтоб один непростой кусок свинины одолеть. Это, знаешь ли, не забывается, когда женщина так выручит тебя по доброте душевной.
— Э… А вы не думаете, что сначала лучше хорошенько подумать? — робко спросила Тиффани.
Старик рассмеялся:
— Думать? Это мне уже ни к чему, голубушка! Нос у тебя не дорос советовать мне подумать. Мне девяносто один год, во как! Мне думать нечего, мне дело делать надо. А кроме того, сдается мне, вдова Тусси не станет воротить нос от моего предложения. Я-то видел, как она мне подмигивала. Я всяких подмигиваний за свою жизнь навидался, и ее подмигивания были какие надо. А полная шкатулка золотишка загладит все неровности, как говаривал мой папаша.
На переодевание у господина Заткачика ушло десять минут, много усилий и немало крепких слов, но помощи Тиффани не потребовалось — ей было сказано отвернуться и заткнуть уши. Когда старик был готов, она помогла ему выйти в сад. Там он отбросил одну из двух своих тростей и ткнул пальцем в разросшиеся сорняки.
— Завтра же вас покрошу в капусту! — крикнул он боевито.
Добравшись до ворот, господин Заткачик ухватился за столб и встал почти прямо.
— Ну ладно. — Тут стало видно, что он немного волнуется. — Сейчас или никогда. Как я выгляжу — все в порядке?
— Вы прекрасно выглядите, господин Заткачик.
— Нигде не испачкался? Все застегнуто как надо?
— Э-э… да, — сказала Тиффани.
— А прическа как, в порядке?
— У вас ее нет, господин Заткачик, — напомнила Тиффани.
— Ах да, точно, лыс, как коленка. Надо будет купить себе этот, как его там… ну, вроде шапки из волос. Как думаешь, хватит у меня денег на эту штуку?
— Парик? Вы можете купить хоть тысячу париков, господин Заткачик!
— Ха! И то верно. — Он сияющими глазами оглядел сад. — Цветет тут еще что? Глаза уже не те… Очки, вот что мне нужно! Видел я как-то раз их, говорят, сквозь них все ясное, как в молодости. Хватит у меня на очки-то?
— Господин Заткачик, — сказала Тиффани, — вы теперь можете позволить себе все, что угодно.
— Ах, чтоб ты была жива-здорова! — воскликнул старик. — Но прямо сейчас мне нужен букет, голубушка. Не могу ж я делать даме предложение без цветов. А я ничего не вижу. Остались тут цветы-то?
Несколько роз еще цвели среди зарослей сорняков и колючек. Тиффани принесла с кухни нож, срезала их и собрала букет.
— Вот и славно, — сказал господин Заткачик. — Молодцы какие, цветут, хоть время их и прошло. Совсем как я — понимают, что никогда не поздно!
Он взял букет свободной рукой, но вдруг нахмурился, умолк и застыл, как изваяние.
— Хотел бы я, чтобы на свадьбу пришли мои Тоби и Мэри, — проговорил он наконец. — Да только они, видишь ли, давно умерли.
— Да, господин Заткачик, я знаю, — сказала Тиффани.
— И хотел бы я, чтобы моя Нэнси была жива, хоть и странно, наверное, желать такого, когда собрался жениться на другой. Ха! Да чуть ли не все, кого я знал, уже на том свете. — Старик некоторое время молчал, сжимая букет, потом выпрямился. — Но их ведь не вернешь, верно? Даже за полную шкатулку золота.
— Верно, господин Заткачик, — сказала Тиффани севшим голосом.
— Ой, только не плачь, голубушка! Солнышко светит, птички вон поют, а что было, то прошло, правду говорю? — весело подмигнул господин Заткачик. — А вдова Тусси ждет!
Он вдруг испугался чего-то и откашлялся:
— От меня хоть не пованивает, а?
— Разве что нафталином, господин Заткачик.
— Нафталином? Нафталином — это ничего. Что ж, вперед! Время дорого!
И, опираясь только на одну трость и размахивая букетом, чтобы не упасть, господин Заткачик двинулся по тропинке с удивительной для его возраста резвостью.
— Что ж, — сказала госпожа Ветровоск, когда старик скрылся за углом, взметнув полами пиджака напоследок. — Все кончилось хорошо, верно?
Тиффани резко обернулась. Госпожи Ветровоск по-прежнему нигде не было видно, но кое-где — особенно. Тиффани, прищурившись, уставилась на старую стену, заросшую плющом. Там была стена и ничего больше, и только когда старая ведьма шевельнулась, Тиффани смогла ее разглядеть. Ведьма не делала ничего, чтобы замаскироваться обычными средствами и, насколько могла судить Тиффани, не использовала магии, она просто… сливалась с фоном.
— Э-э, да. — Тиффани достала носовой платок и высморкалась.
— Но у тебя все равно душа не на месте, — заметила госпожа Ветровоск. — Тебе кажется, что оно должно было сложиться совсем иначе, да?
— Нет! — горячо сказала Тиффани.
— По-твоему, было бы лучше, если бы его похоронили в самом дешевом гробу, на который скинулись бы соседи?
— Нет! — Тиффани в отчаянии стиснула руки. Старая ведьма колола больнее, чем целый лес булавок. — Просто… ну да, это все выглядит как-то… несправедливо. То есть зря Фигли это сделали. Я бы… как-нибудь сама… скопила бы понемногу…
— Мир вообще устроен несправедливо, дитя. Радуйся, что у тебя есть друзья.
Тиффани подняла взгляд на полоску леса вдалеке.
— Да, — сказала госпожа Ветровоск. — Но он не там.
— Я ухожу, — заявила Тиффани. — Я много думала об этом, и я должна уйти.
— Полетишь на метле? — предложила ведьма. — Он движется не слишком быстро.
— Нет! Куда я полечу? Домой? Не хочу притащить его туда! И вообще, я не могу просто порхать где попало, когда он рыщет вокруг. Когда он… когда я встречусь с ним, нельзя, чтобы рядом были люди, разве не понятно? Вы же видели, что я… что он может натворить со злости! Он наполовину убил тетушку Вровень!
— А если он пойдет за тобой?
— Вот и отлично! Я уведу его куда-нибудь подальше… — Тиффани махнула рукой в сторону гор.
— Одна?
— У меня нет выбора, верно?
— Нет, — подтвердила госпожа Ветровоск. — Но и у меня его нет. Поэтому я иду с тобой. И не спорь, девочка. Как ты меня остановишь, а? О, кстати, я кое-что вспомнила… загадочные синяки госпожи Городь происходят от того, что муж ее поколачивает, а отец ребенка этой девицы Шустрити — молодой Фред Торфи. Передашь при случае тетушке Вровень.
Пока она говорила, из ее уха вылетела пчела.
«Приманка, — думала Тиффани несколько часов спустя, когда, покинув домик тетушки Вровень, они стали подниматься в гору по вересковой пустоши. — Что, если я всего лишь приманка? Так в старые времена охотники привязывали ягненка или козленка, чтобы волки подошли ближе.
У нее наверняка готов план, как убить роителя. Это уж точно. Она что-то там придумала. Он явится за мной, и тогда она просто взмахнет рукой…
Должно быть, она считает меня дурочкой».
Они поспорили, конечно. Тиффани стояла на своем, но госпожа Ветровоск не побрезговала запрещенным приемом. Тебе всего одиннадцать, заявила она. Вот так просто. Тебе одиннадцать, и что мисс Тик скажет твоим родителям? Простите, мне очень жаль, но Тиффани отправилась одна на бой с бессмертным чудовищем, вот я вам принесла в горшочке то, что от нее осталось?
Тут старуху, чуть не плача, поддержала тетушка Вровень.
Не будь Тиффани ведьмой, она бы и сама расплакалась от того, как нечестно с ней обошлись.