Девочки ахнули. Слова Тиффани произвели такое же впечатление, как и шляпа.
– Ммм… и она не возражает, что ты ее так зовешь? – спросила Петулия.
– Она сама мне предложила, – ответила Тиффани.
– Только мы слышали, что надо знать ее, типа, лет сто, прежде чем она позволит так называть себя, – вставила Люси Варбек.
Тиффани пожала плечами.
– Ну и ладно, – сказала она. – Кто знает, где она сейчас?
– О, она пьет чай с другими пожилыми ведьмами и ворчит о вкусе чатни и о том, что ведьмы нынче стали не те, что были во времена ее молодости, – ответила Лулу Дорогуша.
– Что? – изумилась Тиффани. – Просто пьет чай?
Юные ведьмы озадачено переглянулись.
– Ммм, чай с булочками, – ответила Петулия. – Если это имеет какое-нибудь значение.
– Но она открыла мне дверь. Вход в… выход из пустыни! Нельзя после такого сидеть и просто есть булочки!
– Ммм, я видела там булочки с глазурью, – нервно отважилась Петулия. – Это не просто домашняя выпечка…
– Слушай, – сказала Люси Варбек. – Мы ничего такого не видели, понимаешь? Ты просто стояла там, вся окруженная, типа, сиянием, и никто не мог к тебе подойти, и затем бабу… госпожа Ветровоск вошла в сияние и вы обе стояли там, понимаешь? И затем сияние зажужжало и исчезло, и ты, типа, упала.
– Люси пыталась довольно неудачно объяснить, – встряла Аннаграмма. – Что мы все не видели, что ты куда-то уходила. Я говорю тебе об этом, как твоя подруга. Было только сияние, которое могло быть вызвано чем угодно.
Из Аннаграммы получится хорошая ведьма, признала Тиффани. Она могла рассказывать себе истории, в которые, в буквальном смысле, верила сама. И она была совершенно непрошибаема.
– Не забывай, что я видела коня, – сказала Харриета Срыв.
Аннаграмма округлила глаза.
– О, да, Харриета думает, что она видела что-то вроде коня в небе. Не считая того, что он не выглядел как конь, по ее словам. Она говорит, что он выглядел так, будто самого коня убрали, но оставили лишь его сущность, верно, Харриета?
– Я не говорила такого! – отрезала Харриета.
– Ну, извини. Такое впечатление произвели твои слова.
– Люди говорили, что видели белую лошадь, пасущуюся на соседнем поле, – добавила Петулия. – И многие старшие ведьмы сказали, что почувствовали огромное количество…
– Да, кое-кто говорил, что видел белую лошадь в поле, но ее там больше нет, – сказала Аннаграмма нараспев, как она всегда говорила о том, что полагала глупостями. – Не часто в деревне увидишь лошадь в поле, что и говорить. К тому же, если там и правда была белая лошадь, то она должна была быть серой.
Тиффани сидела на краю стола, глядя на свои коленки. Злость на Аннаграмму придала ей воодушевления, но усталость снова возвращалась.
– Я полагаю, что никто не видел маленького синего человечка, примерно шести дюймов высотой, с рыжими волосами? – тихо спросила она.
– Кто-нибудь видел? – спросила Аннаграмма, неприятно оживившись. Девочки дружно пробормотали «нет».
– Извини, Тиффани, – сказала Люси.
– Не переживай, – продолжила Аннаграмма. – Наверное, он ускакал на той белой лошади!
Это все закончится так же, как рассказ о стране Фей, подумала Тиффани. Даже я сама не могу вспомнить, произошло ли это на самом деле. Почему другие должны мне поверить? И все же, надо попробовать.
– Появилась темная дверь, – медленно заговорила она. – И за ней была пустыня с черным песок и на небе были звезды, хотя было довольно светло, и еще там был Смерть. Я говорила с ним…
– Ты говорила с ним, неужели? – перебила ее Аннаграмма. – И что же он сказал тебе, «молись»?
– Он не говорил «молись», мы с ним воообще не долго разговаривали. Но он тоже не знал, что такое эвакуация.
– Это такая маленькая разновидность цапли? – спросила Харриета.
В палатке было тихо, только снаружи доносился шум праздника.
– Это не твоя вина, – сказала Аннаграмма тоном, который она сама считала сочуствующим. – Всё, как я и говорила: госпожа Ветровоск дурит людям голову.
– А как же сияние? – спросила Люси.
– Возможно, это была шаровая молния, – объяснила Аннаграмма. – Странные штуки эти шаровые молнии.
– Но люди, они, типа, стучали по нему! Оно было твердым, как лед!
– Ах, ну возможно оно таким чувствовалось, – продолжала Аннаграмма. – Но на самом деле… возможно, оно обманывало мускулы людей. Я только пытаюсь помочь, – добавила она. – Надо быть здравомыслящим. Мы видели только ее. Она стояла там и не было никаких дверей и пустынь. Только она одна.
Тиффани вздохнула. Она ничего не чувствовала, кроме усталости. Ей хотелось одного – заползти куда-нибудь. Ей хотелось одного – оказаться дома. Если бы ботинки вдруг не стали такими неудобными, она бы встала и пошла бы домой пешком.
Пока девочки спорили, они развязала шнурки и стащила один ботинок.
Из ботинка посыпалась серебристо-черная пыль. Песчинки падали на пол и медленно отскакивали от него, поднимаясь в воздух, как струйки тумана.
Девочки обернулись и замолчали. Затем Петулия наклонилась и поймала немного песка. Когда она подняла руку, мельчайшие частички потекли сквозь пальцы. Они падали медленно, как пушинки.
– Иногда все идет не так, – проговорила она мечтательным голосом. – Госпожа Черночепчик рассказывала мне. Вы когда-нибудь сидели с умирающими стариками?
Одна-две девочки кивнули, но никто не отводил глаз от песка.
– Иногда все идет не так, – повторила Петулия. – Иногда они умирают, но не могут уйти, потому что не знают Пути. Госпожа Черночепчик сказала, что вот для того-то мы и нужны, чтобы помочь им найти дверь и они не оказались потерянными в темноте.
– Петулия, о таких вещах не говорят, – мягко сказала Харриета.
– Нет! – воскликнула Петулия, раскрасневшись. – Пришло время поговорить об этом, здесь и между нами! Она сказала, это последнее, что мы можем сделать для них. Она сказала, что там есть черная пустыня, которую надо пересечь, и песок там…
– Ха! Миссис Иервиг говорит, что это все относится к черной магии, – вставила Аннаграмма голосом, резким и неожиданным, как нож.
– Она так говорит? – отрешенно переспросила Петулия, высыпая песок. – А вот госпожа Черночепчик говорит, что иногда луна ярко сияет в небесах, а иногда скрыта за облаками. Но нельзя забывать, что это все равно та же самая луна. И… Аннаграмма?
– Да?
Петулия набрала побольше воздуха.
– Никогда в жизни больше не смей перебивать меня! Даже не пытайся! Не смей! Я не шучу!
Глава тринадцатаяВедьминские Пробы
И затем… Затем начались сами Ведьминские Пробы. Ведь ради них все и собрались, верно? Но когда Тиффани вышла из палатки, окруженная девочками, она уловила разлитые в воздухе сомнения. Имеет ли теперь смысл проводить Пробы? После того, что произошло?
Однако снова натянули веревки, огораживая квадратную площадку, и старшие ведьмы подтащили свои кресла поближе, и похоже было, что Пробы в конце концов начнутся.
Тиффани подошла к веревке, нашла свободное место и села на траву, положив перед собой шляпу Бабушки.
Она чувствовала за спиной присутствие девочек и также гул перешептываний, перекатывающийся по толпе.
– …она это сделала… нет, действительно… весь путь до пустыни… видели песок… они говорят, что ее ботинки были полны песка…
Слухи распространялись среди ведьм быстрее, чем вирусы гриппа. Ведьмы сплетничали, как сороки.
Ни судей, ни призов не было. Как и говорила Петулия, Пробы были совсем не такими. Их целью было показать всем, что ты умеешь. Показать всем, чего ты достигла, чтобы люди расходились, думая: «Ну дает эта Карамелька Боттлетвейт!». Пробы не были соревнованием, честно. Победителей не было. И тот, кто в это верил, поверил бы и тому, что крокодил солнце в небе проглотил.
Реальность же была такова: какая-нибудь старшая ведьма открывала Пробы, демонстрируя сложный трюк, который все уже видели, но по-прежнему ценили. Это разбивало лед. В этом году первой выступила Матушка Топот со своей коллекцией поющих мышей.
Но Тиффани не обращала на них внимания. На другой стороне огороженной веревками площади, окруженная старшими ведьмами как королева, в кресле сидела Бабушка Ветровоск.
Перешептывания продолжались. Вполне возможно, что Тиффани, открывая глаза, также открыла и уши, потому что она могла расслышать шепот со всех сторон.
– …Не прошла обучение, просто взяла и сделала… Вы видели эту лошадь?.. Не видела я никакой лошади! Не просто открыла дверь, но шагнула внутрь!.. Да, но кто привел ее назад? Эсме Ветровоск, вот кто!.. Ага, я и говорю, любая глупышка может чудом открыть дверь, но только настоящая ведьма сможет привести обратно, вот кто победитель, вот кто… Боролась с ним, оставила его там!.. Я не видела, чтобы ты что-нибудь делала, Виолета Пульсимон! Этот ребенок… Так была лошадь или нет?.. Я собиралась показать свою танцующую метлу, но сейчас это лишь пустая трата времени… Почему же тогда госпожа Ветровоск дала свою шляпу девочке, а? Что она хотела этим сказать? Она никогда ни перед кем не снимала шляпу!
Напряжение перескакивало с одной остроконечной шляпы на другую, как электрический разряд.
Мыши старательно исполняли «Ромашки спрятались», но было заметно, что мысли их были заняты чем-то другим. Мыши очень темпераменты и легко теряют душевное равновесие.
Ведьмы склонились к Бабушке Ветровоск. Тиффани видела, как они очень оживленно переговаривались.
– Знаешь, Тиффани, – сказала Люси Варбек, из-за ее спины. – Все, что от тебя требуется, типа, просто встать и признать свою победу. Все знают, что ты победила. Я хочу сказать, никому еще не удавалось выступить на Пробах с таким!
– Пришло время старой грубиянке проиграть, – сказала Аннаграмма.
Но она не грубиянка, подумала Тиффани. Она сурова и ждет от остальных такой же суровости, потому что на границах нет места слабакам. С бабушкой все испытание. И в этот момент ее Третий Помысел выскочил с мыслью, которая не успела полностью сформироваться там, в палатке: