– По крайней мере дом стоял здесь, – произнес Снифф.
– Дом – в чаще этих джунглей! – мрачно изрек Муми-тролль. – Никто не сможет проникнуть туда и никто не сможет выбраться оттуда. Никогда не сможет!
Снусмумрик вышел вперед и с любопытством принюхался. Ни окон, ни дверей! Только ковер диких растений. Крепко взявшись за какую-то лозу, он потянул ее на себя. Она гнулась, как резиновая, и никак не отламывалась, но когда он пошел дальше, она обвилась вокруг его шляпы и стянула ее с головы малыша.
– Снова колдовство, – заявил Снусмумрик. – Это уже начинает утомлять.
Снифф между тем рыскал вокруг заросшей растениями веранды.
– Отдушина погреба! – закричал он. – Она открыта!
Муми-тролль примчался на крик и заглянул в черное отверстие.
– Лезем туда! – решительно заявил он. – Но быстро, прежде чем зарастет и этот ход!
Один за другим они пробрались вниз, в черный мрак погреба.
– Эй, – закричал Хемуль, который оказался последним. – Мне никак не пролезть!
– Тогда оставайся во дворе и карауль Мамелюка! – сказал Снорк. – Можешь собрать в ботанизирку весь дом!
И пока несчастный Хемуль тихо скулил снаружи под дождем, остальные начали ощупью подниматься по лестнице из погреба в дом.
– Повезло нам, – сказал Муми-тролль. – Дверь открыта. Теперь видите, как хорошо иногда быть небрежным!
– Это я забыл запереть ее, – похвастался Снифф, – и вся честь принадлежит мне!
Перед ними предстала удивительная картина.
Сидя в развилке ветвей, Выхухоль поедал грушу.
– Где мама? – спросил Муми-тролль.
– Пытается вырубить твоего папу из его комнаты, – горестно ответил Выхухоль. – Надеюсь, хотя бы на небесах выхухолям живется спокойно, потому что мне скоро конец!
Они прислушались. Листва содрогалась от страшных ударов топора. Грохот, затем крик радости. Муми-папа свободен!
– Мама! Папа! – закричал Муми-тролль, прокладывая путь на крыльцо через джунгли. – Что вы тут начудили, пока меня не было дома?!
– Да, дорогое дитя! – отозвалась Муми-мама. – Мы, видно, снова небрежно обошлись со шляпой Волшебника! Иди скорей сюда! Я нашла в шкафу куст ежевики!
Какое восхитительное время настало после полудня! Все играли, будто они в первобытном лесу: Муми-тролль был Тарзаном, а фрёкен Снорк – Джейн. Сниффу досталась роль сына Тарзана, а Снусмумрик был обезьянкой Читой[17]. Снорк ползал вокруг в подлеске со вставными зубами из апельсиновой кожуры[18] и вообще изображал врага.
– Tarzan hungry, – говорил Муми-тролль, карабкаясь наверх по лиане. – Tarzan eat now![19]
– Что он говорит? – спросил Снифф.
– Он говорит, что сейчас будет есть, – перевела фрёкен Снорк. – Понимаешь, это единственное, что он может сказать. Это по-английски. Как только попадаешь в джунгли, сразу начинаешь говорить по-английски.
Сидя наверху, на платяном шкафу, Тарзан издавал первобытно-идиотские вопли, и Джейн с его дикими друзьями вопили в ответ.
– В любом случае хуже этого не будет, – пробормотал Выхухоль.
Он снова спрятался в зарослях папоротника и закутал голову полотенцем, чтобы ничего не выросло у него в ушах.
– А теперь я похищаю Джейн! – закричал Снорк и потащил фрёкен Снорк за хвостик к логову под столом.
Когда Муми-тролль вернулся домой – в люстру (пещеру, где они жили с Джейн), он тотчас обнаружил, что произошло за время его отсутствия. Оборудовав колоссальное, просто шикарное подобие лифта, он, съехав вниз, вверг в трепет джунгли своим воинственным кличем и ринулся спасать Джейн.
– Ой-ой-ой! Ой! – сказала мама Муми-тролля. – Будь добр, дай мне банан!
Вот так они и развлекались до самого вечера. Никого совершенно не беспокоило, что дверь погреба совсем заросла, и никто даже не вспомнил про несчастного Хемуля.
А тот по-прежнему сидел в своем насквозь промокшем платье, прилипавшем к его ногам, и караулил Мамелюка. Иногда он жевал яблоко или считал тычинки у цветка, выросшего в джунглях, а в промежутках главным образом вздыхал.
Дождь кончился, и наступили сумерки. И в этот самый миг, когда солнце садилось, что-то случилось с зеленой стенкой, окружавшей дом муми-троллей. Она начала увядать с такой же скоростью, как и выросла. Плоды сморщились и упали на землю. Цветы закрылись, а листья свернулись. Дом снова наполнился шелестом и шорохом. Хемуль некоторое время смотрел на все это, а потом, подойдя к дереву, легонько потянул к себе ветку. Она сразу отвалилась – сухая, словно трут. Тут в голову Хемуля пришла идея. Собрав громадную кучу прутьев и ветвей, он пошел в дровяной сарай за спичками и зажег костер на садовой дорожке.
Радостный и веселый, уселся Хемуль у огня и стал сушить свое платье. Через некоторое время у него появилась еще одна идея. С нехемульской силой сунул он хвост Мамелюка в огонь. Вкуснее жареной рыбы для него ничего на свете не было.
Так и получилось, что, когда семейство муми-троллей и их одичавшие друзья проложили себе путь через веранду и с трудом отворили дверь, они увидели счастливого Хемуля, съевшего уже седьмую часть Мамелюка.
– Ах ты, фраер ты этакий! – возмутился Снорк. – Теперь я никогда уже не смогу взвесить мою рыбину!
– Взвесь меня и прибавь к весу оставшегося Мамелюка, – предложил Хемуль, переживавший один из самых светлых дней своей жизни.
– А теперь сожжем этот первобытный лес! – предложил папа Муми-тролля.
И они вынесли из дома весь хворост и зажгли самый большой костер, который когда-либо видели в Долине муми-троллей.
Мамелюка изжарили на угольях во всю его длину, а потом съели до самого кончика носа. И еще долго-долго спорили потом, какой длины был Мамелюк – от крыльца до дровяного сарая или только до кустов сирени.
Шестая глава,где в нашей повести появляются Тофсла и Вифсла с таинственным чемоданом, преследуемые Моррой. Что же до Снорка, то он ведет здесь судебное разбирательство
Ранним утром в начале августа, перевалив через гору примерно там же, где Снифф нашел шляпу Волшебника, появились Тофсла и Вифсла.
Остановившись на самой вершине, они взглянули вниз на Долину муми-троллей. У Тофслы на голове была красная шапочка, а Вифсла тащила большой чемодан. Они пришли издалека и очень устали. Внизу под ними среди берез и яблонь поднимался из трубы дома муми-троллей утренний дымок.
– Дымсла, – произнесла Вифсла.
– Варятсла что-то, – сказала Тофсла и кивнула головой.
И они начали спускаться вниз, в долину, переговариваясь между собой на особый лад, характерный для всех тофсл и для всех вифсл. Ведь язык этот понимают не все, но самое главное, чтоб они хотя бы сами знали, о чем идет речь.
– Думаешь, нам разрешатсла войтисла? – полюбопытствовала Тофсла.
– Это зависитсла от многогосла, – ответила Вифсла. – Не дать запугатьсла себясла, если они будут злысла.
Очень осторожно прокрались они к дому и застенчиво остановились у крыльца.
– Посмеем ли мы постучатьсла? – спросила Тофсла. – А вдруг кто-то выйдетсла и закричитсла!
В этот миг мама Муми-тролля, высунувшись в окошко, закричала:
– Кофе!
Тофсла и Вифсла так ужасно перепугались, что кинулись через отдушину в погреб, где хранился картофель.
– Кыш! – сказала Муми-мама и подскочила от неожиданности. Наверняка это две крысы шмыгнули в погреб. – Снифф, сбегай вниз и отнеси им немного молока!
И тут она увидела чемодан, который так и остался стоять у крыльца.
– Они и с вещами, – рассуждала вслух мама. – Ой-ой-ой! Ой! Тогда они наверняка останутся у нас!
И она отправилась искать Муми-папу, чтобы попросить его сколотить две кровати. Но очень-очень маленькие. Между тем Тофсла и Вифсла зарылись в картофель, да так, что видны были одни лишь их глазки, и с величайшим ужасом ждали, что с ними будет дальше.
– Во всяком случаесла, они варятсла кофесла, – пробормотала Вифсла.
– Кто-то крадетсла! – прошептала Тофсла. – Тихо, как мышкасла!
Дверь погреба заскрипела: на верхней ступеньке уже стоял Снифф с фонарем в одной лапке и с блюдечком молока в другой.
– Привет! Где вы тут? – спросил Снифф.
Тофсла и Вифсла, крепко держась друг за друга, еще глубже забрались в картофель.
– Хотите молока? – чуть громче спросил Снифф.
– Он следитсла за нами, – прошептала Вифсла.
– Если думаете, что я собираюсь торчать тут целых полдня, то ошибаетесь, – сердито сказал Снифф. – Вы либо злючки, либо идиотки. Старые вы дурацкие крысы! У вас даже не хватает ума войти в дом с парадного хода!
Но тут Вифсла, серьезно опечалившись, сказала:
– Самсла ты крысасла!
– Ах так, вы к тому же еще иностранки! – возмутился Снифф. – Пожалуй, тогда я лучше схожу за мамой Муми-тролля.
Заперев дверь погреба, он побежал на кухню.
– Ну что, хотят они молока? – спросила Муми-мама.
– Они говорят по-иностранному, – сказал Снифф. – Никто не разберет, что они хотят сказать.
– Как они говорят? – спросил Муми-тролль, который вместе с Хемулем толок в ступке кардамон.
– Самсла ты крысасла! – повторил Снифф.
Муми-мама вздохнула.
– Ну и ну, – сказала она. – Как мне теперь разобраться, что они захотят на десерт в день своего рождения или сколько подушек им надо подложить под голову!
– А мы выучим их язык, – сказал Муми-тролль. – Это очень просто: восемьсла, чтосла, вонсла!
– Мне кажется, я их понимаю, – задумчиво произнес Хемуль. – Они, верно, сказали Сниффу, что он старая, облезлая крыса.
Снифф покраснел и гордо вскинул голову.
– Тогда иди и разговаривай с ними сам, раз ты такой умный, – заявил он.
Хемуль затрусил к погребу и дружелюбно закричал:
– Добро пожаловатьсла, добро пожаловатьсла!
Тофсла и Вифсла высунули головки из кучи картофеля и посмотрели на него.
– Молокосла! Хорошосла! – продолжал Хемуль.