— Только вот тебе мой совет, рыжая, — сказал он. — Не ходи вокруг да около. Прямо с порога скажи ему, что ты все знаешь, что отпираться бесполезно. Сошлись на Диану. Вроде ты ее к стенке приперла и она раскололась. Тут главное — внезапность.
— А если Старков ни при чем? — спросила Жанна.
— Тогда извинишься. Ты в стрессовом состоянии. Этим все можно объяснить.
— Даже такое оскорбление?
Тимур пожал плечами.
Старков был на студии. Он сидел за пультом в полной тишине с низко опущенной головой. Его руки привычно лежали на микшерах, но никакой работы в пустой аппаратной не происходило, и было вообще непонятно, зачем звукорежиссер торчит здесь.
— Здравствуй, Витя! — громко сказала Жанна. Старков поднял на нее затуманенный взгляд.
— Какие люди — и без охраны! — протянул он, и Жанна поняла, что звукорежиссер сильно пьян.
Это тоже показалось ей странным, поскольку за пультом Витя не позволял себе ни глотка.
— Как же ты мог, Витя? — спросила Жанна. Она еще ни в чем не была уверена, и ее вопрос мог относиться к нынешнему состоянию Старкова. Но реакция его была неожиданной.
— Узнала? — сказал Старков, кривясь в хмельной улыбке. — Я так и думал, что узнаешь.
У Жанны перехватило горло. Значит, Тимур оказался прав!
— Жадность фраера сгубила, — продолжал Старков. — Они мне столько бабок отвалили, сколько я в жизни не видел. Невозможно было устоять, клянусь. Потом опомнился, да уже обратно не сыграешь. Ну убей меня теперь. Убей. Имеешь полное право.
— Надо бы… — сказала Жанна, чувствуя себя абсолютно опустошенной. — Только руки об тебя пачкать противно!..
Зоя вернулась домой с камнем на сердце. Ее поездку на Борисовские пруды можно было бы считать успешной, если бы не одно существенное «но». Петя Тарханов. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что ее бывший любовник и по иронии судьбы настоящий отец Зои-маленькой окончательно сбился с пути.
Он всегда был силен по части секса. В постели Тарханов не раз заставлял Зою терять голову. Но чтобы пустить это на продажу! У Зои и женщины, торговавшие своим телом, вызывали омерзение.
Что уж говорить про мужчину. Лучше бы он грузчиком пошел в овощной магазин, чем быть мужчиной по вызову. Ниже пасть невозможно.
Как же она, Зоя, не разглядела в этом ладном синеглазом парне самую грязную проститутку? Может, с ней он тоже спал ради выгоды? Ведь она давала ему работу.
Петя Тарханов на поверку оказался дерьмом. И Зою уже не удивляло то обстоятельство, что он связался с уголовниками. А это теперь стало очевидным. Это в его квартире находился похищенный Ванечка. Это Тарханов передал его с балкона на балкон прямо в руки Миледи. А той, дурехе, и невдомек было, что ребенок похищен. Да еще у кого! У старинной подруги!
Но почему Петя поступил так, оставалось загадкой. Впрочем, разгадывать ее Зоя не собиралась. Она вообще не хотела рассказывать про Тарханова ни Жанне, ни тем более мужу. Всколыхнется прошлое, а это уж совсем ни к чему. И очень удачно, что Петя куда-то исчез. Хорошо бы навсегда.
И Зоя, так никогда и не узнав, что Пети Тарханова уже нет в живых, решила вычеркнуть его из памяти.
А вот того жуткого амбала, которого она встретила в доме на Борисовских прудах, забыть не удавалось. Он наверняка был из той же шайки, что и Петя. И, скорее всего, тоже замешан в похищении Ванечки. Его можно отыскать по номеру мобильного телефона. Ведь получилось же это у Басова с братом Регины. Но что делать дальше?
Звать на помощь милицию? Однако, если амбала повяжут, он может ментам и Тарханова сдать как соучастника. И опять же выплывет ее давнишняя связь с Петей.
Словом, Зоя была полна сомнений и решила пока что помалкивать о своих открытиях. Все равно никаких срочных мер не требовалось, а со временем что-нибудь придумается.
На записку, лежащую возле телефонного аппарата, она наткнулась случайно. Басов коротко извещал жену, что вызван в прокуратуру по делу об убийстве Альшиц, и просил не волноваться. Зоя и не стала тревожиться, поскольку твердо знала, что перед законом Басов чист.
Однако он вернулся домой в довольно мрачном настроении.
— Затерзали тебя там? — спросила Зоя, целуя мужа.
— Не без того.
— Но ты, надеюсь, отмылся?
— Это как сказать.
— Неужели они тебя до сих пор подозревают?
— Так и будет, пока не найдут убийцу. Или заказчика.
— А что твой бизнес от этого страдает, их не волнует?
— Конечно нет. Если бы они со мной в доле были…
— Тебе сделали такой намек?
— Это и без намеков ясно, Зоенька.
— Так, может быть, небольшое финансовое вливание все решит? Может, в прокуратуре машин не хватает? Машину они с радостью возьмут.
— Опомнись, Зоя! — одернул жену Басов. — Я взяток никогда не давал.
— Так уж и никогда!
— Ну, во всяком случае, не в таких ситуациях. Ты разве не понимаешь, что в моем положении взятка — это косвенное признание вины? Нет уж, я буду стоять до последнего.
— И сколько же это может продлиться?
— Не думаю, что долго.
— Откуда такая уверенность?
Басов немного помялся, но все-таки решил сказать жене правду.
— Вот ты тут про намеки спрашивала, — неохотно начал он. — Один намек действительно был. Очень аккуратный, правда.
— Ну?
— Мне так тепло, по-дружески, посоветовали бросить тяжбу по поводу телекомпании. Шансы, дескать, у меня призрачные, конкуренты сильные. Только нервы зря попорчу. А отступлюсь — меня к убийству Альшиц перестанут пристегивать как незаинтересованное лицо.
— А ты? Уперся, конечно?
— Уперся. С какой стати мне отступать? Попросил конкурентов назвать. В ответ — таинственная улыбка. В общем, расстались мы недовольные друг другом. А под уход мне еще один намек подбросили. Что мое упорство будет наказано. И очень скоро.
— Как наказано?
— Объяснений я не получил. Но и без них ясно, что против меня готовится какая-то акция. Ты не бледней, не обязательно покушение. Но безусловно что-то гнусное.
— Вот черт! Знать бы, кто эту кашу заварил.
— В том-то и дело. А то получается какой-то бой с тенью, — вздохнул Басов. — Боюсь, придется просить помощи.
— У кого?
— Есть один человек. Помнишь, на Островах я тебе его телефон давал?
— Подожди… — Зоя задумалась. — Навроцкий?
— Точно.
— Я ему тогда обзвонилась. А телефон так ни разу и не ответил.
— В тот раз без его вмешательства обошлось, — сказал Басов. — Но сейчас придется самолюбие в карман спрятать и идти на поклон.
— И он сможет всю эту свистопляску остановить?
— Он, Зоенька, если захочет, солнце остановить может.
— А тебе он захочет помогать?
— Во всяком случае, просил обращаться, если возникнут неразрешимые проблемы. Правда, мы с ним давненько не общались.
— Ох, Басов! — сказала Зоя. — Люди так быстро меняются!
— Да что мы тут гадаем на кофейной гуще? — улыбнулся Басов. — Я прямо сейчас ему позвоню.
Он подсел к телефону и закурил, прежде чем набрать номер. Это говорило о том, что на звонок он решился, переломив себя. Банкир ужасно не любил одалживаться.
— Добрый день, Марк, — сказал Басов в трубку. — Это некто Басов вас тревожит. Что?
Спасибо, все живы-здоровы. Ну не совсем без проблем. Я, собственно, поэтому и звоню. Да, лучше не по телефону… Когда вам удобно, я подстроюсь. Да, устраивает. Конечно подъеду. Хорошо, тогда до встречи.
Басов положил трубку, загасил сигарету в пепельнице и покосился на Зою.
— Я не слишком перед ним лебезил? — спросил он.
— Я ничего такого не заметила, — сказала Зоя. — Когда он тебе назначил?
— В следующий вторник.
— Не быстро.
— Значит, более важные дела есть.
— Солнце останавливать? — иронически спросила Зоя.
— Возможно.
Басов еще не знал, что одна неожиданная встреча в офисе Марка Навроцкого спутает все его планы.
Глава втораяДопросы с пристрастием
Олейник даже не подозревал о степени своей популярности. Конечно, всенародной славы он не заслужил, но в криминальной среде и милицейских кругах его личность была почти легендарной. Ему приписывали множество громких дел, к которым он не имел никакого отношения, поскольку везде нужны свои герои.
С того дня, когда его перевели из лазарета в одиночку, ни для кого в «Матросской тишине» не было секретом, что арестант Котов на самом деле не кто иной, как суперкиллер Костя Олейник, находящийся под особым присмотром генерала ФСБ Панова. Вообще-то место Олейнику было в Лефортове, и то, что такую знаменитость содержали в изоляторе номер один, составляло предмет профессиональной гордости здешних тюремщиков. Это означало, что им оказали особое доверие, и хотя обсуждать заключенных не полагалось, у охранников частенько заходил разговор об Олейнике.
Миша Марфин никогда не встревал в беседу, но жадно ловил каждую фразу. За короткое время он наслушался фантастических историй о кровавых подвигах суперкиллера, по наивности принимая все за чистую монету. Он знал, что в личном деле Олейника-Котова имеются предупреждения о том, что человек этот особо опасен и склонен к побегу. Все это создавало вокруг фигуры киллера романтический ореол, а к романтике Миша Марфин имел давнишнюю чувствительность.
Он рос тихим домашним ребенком, не хватавшим звезд с неба. Еще в детстве грубые мальчишеские забавы вызывали у него внутренний протест. Он больше дружил с девочками, несмотря на насмешки сверстников. Тогда еще Миша не знал о проклятье, нависшем над ним. Понимание этого пришло в восьмом классе, когда Марфин внезапно осознал, что влюбился. Влюбился в Юрку Лоскутова из десятого класса.
Этот атлетически сложенный, всегда загорелый парень был лидером футбольной команды и кумиром всей школы. Девчонки просто умирали от одного его взгляда. Миша, ненавидевший футбол, стал таскаться за Лоскутовым не только на матчи, но и на все тренировки. Иногда ему выпадала удача поднести до метро спортивную сумку Лоскутова.