Решив заняться этим немедленно после праздников, Ксана чуточку повеселела и выпила за себя, умницу. Хрустальный бокал опустел, и она наполнила его снова. Теперь она выпила за уходящий год, в котором было столько печального, — пусть побыстрей уходит.
Но Старый год уходить не торопился. Стрелки словно прилипли к циферблату. От нечего делать Ксана включила телевизор и начала скакать пультом с программы на программу. На всех каналах одни и те же лица чокались, шутили, пели, бросали друг в друга серпантин и вообще лезли из кожи вон, демонстрируя веселье, записанное на пленку еще месяц назад.
Водоворот чужого праздника настолько отвлек Ксану, что она едва не пропустила наступление Нового года. Бросив взгляд на часы, Ксана охнула и помчалась в морозильник за шампанским.
Проволочный намордник на пробке удалось снять с превеликим трудом, но сама пробка никак не поддавалась.
Часы уже начали бить двенадцать, когда пробка нехотя пошла. И тут в дверь позвонили. Раз, другой, третий. С громким хлопком пробка выстрелила вверх, едва не расколотив люстру. Пена залила Ксане колени. Но она, не обращая на это внимания, понеслась к дверям. Звонить мог только Владик.
Она не сразу узнала его. На лестничной площадке стоял самый настоящий Дед Мороз с белой бородой и мешком за плечами.
— С Новым годом! — сказал он голосом Владика. — Тут живет девочка Ксана?
— Тут она живет, старый хрыч! — весело ответила она. — Что ж ты опаздываешь? Шампанское в доме некому открыть!
Но Владик до конца доиграл роль Деда Мороза.
— Смотри, Ксаночка, что тебе Дедушка Мороз в подарок принес! — пропел он.
С этими словами Владик вынул из мешка палевого щенка лабрадора.
Ксана по-детски завизжала от восторга.
Двенадцатый удар часов они, конечно, прозевали. Но вся остальная ночь действительно оказалась волшебной. Маленький лабрадор гордо отказался от предложенной черной икры, оставил на паркете несколько крохотных лужиц и уснул, разбросав лапы с розовыми, еще незатоптанными подушечками. Так что Ксане с Владиком он не мешал.
Утром их разбудил щенок, ухитрившийся каким-то образом взобраться на кровать. Он тут же принялся отчаянно лизаться.
— Ксана… — начал было Владик.
Но она закрыла ему рот ладошкой и быстро сказала:
— Прошедшую ночь обсуждать не будем!
Она боялась услышать от Владика восторженные слова. Ночью ее тело опять стало жить отдельной жизнью, и Ксана догадывалась, какое ошеломляющее впечатление могла произвести на Владика та страстность, с которой она ему отдавалась. У него-то сексуальный опыт был ничтожным. А про собственный Ксане не хотелось вспоминать.
Может быть, поэтому в дальнейшем их физическая близость повторялась весьма редко. Но сгоравший от желания Владик не смел роптать. Он был счастлив и этим. Его радовали перемены, произошедшие с Ксаной. После новогодней ночи она сделалась мягче, женственней и, главное, больше не вспоминала о своем страшном списке. А быть может, он уже кончился? Владик от души надеялся на это.
Чтобы занять мысли Ксаны чем-нибудь иным, он рассказал ей о разговоре со своей сокурсницей Леной Лебедевой. И Ксана загорелась желанием войти в незнакомый мир кино хотя бы как спонсор.
— Сколько им денег нужно? — спросила она.
— Не знаю, — честно ответил Владик.
— А фильм-то хороший будет?
Но и на этот вопрос Владик не смог ответить. Зато он немедленно организовал встречу Ксаны с Тимуром и Митей.
Те, увидев потенциального спонсора, просто выпали в осадок.
— Мы такие крендели едим! — шепнул Иванцов Тимуру, восхищенно оглядывая точеную фигурку Ксаны.
Будь рядом старый друг Володя Трофимов, он бы откликнулся на привычную шутку. Но Тимур взглянул на Митю недоумевающе.
— Какие крендели? — спросил он.
— Это я так… — вздохнул Иванцов. — Молодость вспомнил.
Митя не узнал в Ксане ту коротко остриженную шлюшку, которой когда-то по пьянке изливал душу. А вот Ксана Иванцова запомнила как странного клиента, даже не прикоснувшегося к ней, но об этом, естественно, помалкивала.
Тем не менее момент неловкости имел место. Очаровательную, совсем еще юную женщину трудно было представить в качестве делового партнера. К тому же Ксана, никогда не имевшая дела с людьми искусства, в первые минуты зажалась и только хлопала своими черными глазищами.
Но Тимуру с Митей быстро удалось растопить ледок отчужденности. Они расписали будущий фильм в таких ярких красках, что Ксана безоговорочно поверила в успех. Вопрос с финансированием съемок был решен в тот же день. Деньги потребовались немалые, но Ксана и не думала торговаться. К кино она относилась с трепетом.
Работа над фильмом уже близилась к концу, когда Ксана решилась побывать на съемочной площадке. Тимур звал ее с самого начала, но она стеснялась, понимая, что ее присутствие может показаться чем-то вроде проверки того, как тратятся денежки. Однако любопытство все-таки взяло верх.
Съемки проходили ночью в пустом метро. Ксана с Владиком попали на один из самых сложных в постановочном плане эпизодов — побег главного героя из секретного подземного городка.
На платформе выстроилась цепочка статистов в камуфляжной форме с автоматами на груди. Пустой поезд с беглецом то уходил в туннель, то снова возвращался на исходную позицию. Вслед ему палили холостыми зарядами.
Ксана следила за этим с удивлением и страхом. Все выглядело по-настоящему, но Тимура что-то не устраивало, и он снимал дубль за дублем.
Наконец массовка получила передышку. Вот тут-то Ксана и обратила внимание на одного человека в камуфляже. Она определенно видела его раньше. Вот только не могла вспомнить где.
— Ну? — спросил Владик. — Насладилась искусством? Может, пора по домам? Четвертый час уже.
— Подожди! — отмахнулась Ксана, продолжая вглядываться в смутно знакомого человека.
И в этот момент ее озарило. Ксана вспомнила, где и когда его видела. Только тогда он был одет по-другому.
Это случилось в прошлом сентябре. Он пришел будто бы по поручению Марьямова за какой-то кассетой. Ксана тогда еще не знала, что ее названый отец два часа назад погиб на Каширке, но незнакомец сразу вызвал у нее подозрение.
Она даже попыталась оглушить его тяжелой вазой, да только ничего не вышло. Незнакомец скрутил Ксану, нашел нужную кассету и унес ее с собой.
Этот человек имел прямое отношение к смерти Марьямова. И вдруг такая неожиданная встреча. Только каким образом он оказался в киношной массовке? Зачем ему это понадобилось?
Впрочем, сейчас важнее всего было не упустить этого человека, и Ксана впилась в него взглядом. Он поднял голову, и на секунду их глаза встретились. Потом незнакомец равнодушно отвернулся. Ксана вздрогнула, но тут же сообразила, что узнать в ней прежнюю Ксюшу невозможно. Внешне она переменилась так, что сама бы себя не узнала.
Между тем массовка покидала съемочную площадку.
— Владик, — шепнула Ксана, — надо проследить вон за тем человеком.
— За каким?
Ксана собралась показать, но обнаружила, что незнакомец бесследно исчез.
— Скорее! — крикнула она.
Владик, ничего не понимая, кинулся за ней по ступенькам неподвижного эскалатора.
Однако на улице нужного человека обнаружить не удалось.
— Ушел!.. — с досадой воскликнула Ксана и направилась к своему «Форду», припаркованному входа в метро.
— Объясни, что происходит? — спросил Владик, усаживаясь рядом с Ксаной.
— Да тут один тип… — начала она — и вдруг спохватилась: — А может, он еще внизу?…
Ксана выскочила из машины, даже толком не захлопнув дверцу.
Они сбежали по стоящему эскалатору на платформу, но там из массовки уже не осталось никого. Пришлось возвращаться. По дороге Ксана в двух словах объяснила Владику ситуацию.
— Значит, еще один из списка? — угрюмо спросил Владик, когда они снова сели в машину.
Ксана не успела ответить. Холодный ствол пистолета уперся ей в затылок.
— Только без шума! — угрожающе сказал кто-то, прятавшийся на заднем сиденье. — Давай вперед! Потихоньку!..
Внезапное появление Коти повергло Навроцкого в легкий шок.
— Тебе что здесь нужно, Глинский? — спросил он голосом, в котором смешались изумление и гнев.
Котя молчал, бесстрашно глядя в глаза грозному шефу.
— Это я попросил его зайти, Марк, — поспешил вмешаться Басов.
Взгляд Навроцкого полыхнул опасным огнем.
— Зачем? — спросил он.
— Да просто, чтобы вы не думали, что я блефую.
— Не понимаю.
— Бросьте, Марк, — почти дружелюбно сказал Басов. — Мне ведь господина Глинского даже к стенке припирать не пришлось. У него у самого на вас огромный зуб. За сестру, которую ваши опричники на тот свет отправили. Нечисто сработано, Марк. Все вычисляется элементарно.
— Вы ошибаетесь, Егор, — сказал Навроцкий ледяным тоном. — Страшно ошибаетесь. И такой ошибки я вам не прошу. Ни вам, ни этому слизняку.
— Возможно, еще передумаете. Мы ведь не договорили до конца.
— При Глинском никакого разговора не будет.
— Спасибо вам, господин Глинский, — сказал Басов. — Теперь оставьте нас.
Котя вышел за дверь и прямиком поехал домой к Басову, где его ждала Зоя. Так было договорено заранее.
После ухода Коти в кабинете возникла пауза. Басов молчал, ожидая реакции олигарха. Тот, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя.
— «Враги! — неожиданно пропел Навроцкий из «Евгения Онегина». — Давно ли друг от друга нас жажда крови отвела?…»
— Вы рано веселитесь, Марк, — сказал Басов, преодолев изумление.
Навроцкий тут же принял серьезный вид.
— Чисто нервное, — объяснил он. — Не скрою, у вас это весьма эффектно получилось.
Не часто в жизни меня так раздевали. Не буду тратить время на пустые отговорки. Ведь вы не на разведку ко мне пришли? Небось полные карманы улик?
Басов не стал возражать.
— Ну что вам объяснять, Егор? — продолжил Навроцкий. — В большом бизнесе — закон джунглей. А в джунглях друзей нет. И правила игры меняются в зависимости от выгоды.