— А зачем нам встречаться? — осторожно спросила Ксана.
— У него есть к вам какие-то вопросы. Вы не пугайтесь. Это свой человек. Запишите телефон…
Возвращаясь домой после разговора с человеком, который хотел предать компромат гласности, Ксана припарковала машину возле гастронома, чтобы пополнить опустевший холодильник.
— Смотри! — сказал Владик. — Городская сумасшедшая.
По улице, что-то выкрикивая и размахивая руками, шла пожилая женщина. Вид у нее был безумный, волосы всклокочены. Встречные опасливо обходили ее.
— Вот пугало огородное! — продолжал насмешничать Владик. — И как таким по улицам позволяют ходить? В дурдом их нужно отправлять без разговоров!
— Заткнись! — неожиданно крикнула Ксана и выскочила из машины. Она догнала женщину и тронула ее за плечо. Безумная резко обернулась.
— Мама… — надломленным голосом произнесла Ксана.
Нина Никаноровна ничуть не удивилась, словно рассталась с дочерью вчера.
— Покаемся вместе, Ксюша… — лихорадочно заговорила она. — Великий грех на мне, доченька… Сколько я людей погубила!.. Видит бог, не хотела. Не хотела! Сатана под руку толкнул!..
Звонок из Тулы привел Навроцкого в ярость. Он, конечно, был идиотом, когда согласился на уговоры своей новой любовницы — мало ей, видите ли, оказалось титула вице-мисс Москвы. Она захотела еще пробиться в звезды эстрады. Он был дважды идиотом, когда поручил заняться ее карьерой некому Феликсу — когда-то пионеру подпольного отечественного порно, а ныне непременному члену жюри всех конкурсов красоты. Это Феликс придумал любовнице олигарха дурацкий псевдоним Диана и скандальную биографию. Это Феликс потребовал сумасшедшие деньги на ее раскрутку. И вот все кончилось так бездарно и глупо.
Феликса по команде Навроцкого разыскали мгновенно. Он был в курсе скандала, поскольку присутствовал там лично, только малодушно спрятался от гнева Неподражаемой. От Навроцкого ему спрятаться не удалось.
— Что ты жулик, я сразу понял, — сказал ему олигарх. — Но не ожидал, что ты такой кретин. Мы никогда не были знакомы. Это ясно? А все деньги до копейки вернешь через неделю. Иначе готовься к похоронам. Так и быть, за мой счет.
С Дианой тоже пришлось расстаться, как ни хороша она была в качестве любовницы. Но Навроцкий знал, что замена ей найдется быстро.
Вскоре олигарх позабыл об этом досадном случае. Дела у него шли неплохо, и Басов, похоже, не предпринимал ничего опасного.
Душным августовским вечером Навроцкий вернулся домой из офиса и первым делом машинально включил телевизор. Хорошо было бы рвануть в загородный дом, но там его поджидала опостылевшая Дора.
Незнакомый логотип на телеэкране привлек внимание олигарха. Навроцкий страдальчески сморщился. Еще одна неприятность! В эфире была компания «ТВ-Шанс». Басов развернулся с неслыханной скоростью. Комментатор в телевизоре что-то сказал, и пошла запись, сделанная скрытой камерой.
У Навроцкого отвалилась челюсть. Среди подвыпивших мужиков, с хохотом лапающих голых девок, он узнал себя. Узнал — и сразу вспомнил развеселые вечера в приватном кабинете «Золотого века». Теперь Дора узнает все. Добрые люди расскажут, даже если она сама не смотрит сейчас телевизор. И прощения не будет. Тесть раздавит его как клопа.
Сердце прихватило так, что Навроцкий не смог даже дотянуться до телефона. Не прошло и минуты, как гнев тестя стал ему уже не страшен. Оставалось бояться только Божьего суда.
Басову пришлась очень кстати видеокассета, неожиданно попавшая к нему в руки. Для дебюта компании «ТВ-Шанс» была необходима какая-то сенсация. Басов сразу опознал на пленке лыcoгo генерала Панова, чьи фотографии как одного из лидеров блока «Отчизна» частенько мелькали в газетах.
Но когда банкир вдобавок увидел рядом с генералом Марка Навроцкого, сердце его переполнила мстительная радость. Он до сих пор не придумал, как рассчитаться с Навроцким за пережитые беды.
Басов ничего не знал о ревнивой жене и могущественном тесте олигарха, но если б и знал, все равно выдал бы пленку в эфир.
Зоя сразу поняла, что уже видела тайную видеозапись, сделанную в «Золотом веке», но предпочла об этом не распространяться.
— Правильно, правильно! — поддержала она мужа. — Пусть по телевизору покажут. Чтобы этого засранца вся Москва без штанов увидела.
— По сравнению с тем, что он с нами делал, это, конечно, маловато, — вздохнул Басов.
— Ничего, — успокоила Зоя. — Потом пресса зубами вцепится и так расчихвостит, что ему небо с овчинку покажется. И хватит о нем. Противно!..
Зоя теперь была погружена в свои особые заботы. Скоро ей надо было рожать. Она еще не знала, что не сможет выполнить свое обещание и назвать новорожденную в память Миледи. Ей предстояло родить двух замечательных мальчишек, крепеньких, как боровички. Когда-то она шутила, что приехала в Москву улучшать породу. В шутке оказалась большая доля правды.
Заключив соглашение с Ксаной, Олейник ничем не рисковал. Она при всем желании не смогла бы навести людей генерала Панова на его след. В Москву из-за рубежа Олейник возвращаться не собирался. Пусть компра ударит по генералу через две недели. Это будет тоже чем-то вроде «тань-усю» — исскуства отложенной смерти.
Только вот вояж на Крит пришлось отменить. Олейник не мог забыть, как его едва не накрыли в телефонной будке, и для страховки решил отсидеться в Москве еще два-три месяца. Потом в другом турбюро записался на двухнедельный отдых в Анталье.
За день до отъезда Олейник снова позвонил на Поклонную. Разговор со Станиславом Адамовичем занял пять с половиной секунд. За такое время засечь местонахождение киллера было невозможно. Они договорились о встрече возле памятника Маяковскому. Но Олейник для страховки решил перехватить Станислава Адамовича при выходе из метро.
Сам он доехал только до Пушкинской, а дальше решил пройти пешком. Олейник не боялся, что его засекут. Он приклеил себе бороду, купленную в театральном магазине «Маска», и опирался на костыли. В пожилом инвалиде невозможно было узнать киллера.
Олейник неспешно ковылял по подземному переходу на Пушкинской площади, когда совсем рядом с ним полыхнуло, и раздался оглушительный взрыв. Огненный смерч пронесся по тесному туннелю, уничтожая все на своем пути.
Осколок витринного стекла рассек киллеру сонную артерию.
Тело бородатого инвалида вынесли из перехода в последнюю очередь. Сначала пытались спасти тех, кто еще был жив.
Ксана поместила мать в самую лучшую клинику, которую только можно было найти за деньги. Прогнозы врачей оптимизма не внушали, но надежда на выздоровление все же оставалась. Только лечение предстояло долгое.
К этому времени в Винницу вернулся отец. Весь высохший, но все-таки живой. Его освободили из плена в результате какой-то сложной и, как всегда, таинственной операции. Ксана узнала об этом, когда вызвала отца телеграммой на междугородный разговор. Тогда же был решен вопрос с переездом семьи в Москву. Отец еле дышал и послушался дочери беспрекословно.
Вопросами переезда и получения российского гражданства активно занялся Владик. Он уже чувствовал себя без пяти минут женихом.
— Ты моих встретишь и устроишь, ладно? — однажды сказала Ксана.
Последнее время она пребывала в необъяснимой задумчивости.
— Вместе встретим, — бодро откликнулся Владик.
— Нет. Я, наверное, не смогу.
— Почему?
— Я ухожу, Владик.
— Куда? — усмехнулся он. — В монастырь?
— Угадал.
— Шутка?
— Этим не шутят, Владик. Я покоя хочу, понимаешь? Все эти деньги, которые на меня незаслуженно свалились, вся эта грязь, подонки, с которыми я сводила счеты… Я не выдержу, я свихнусь, как мама.
— Но ведь все уже в прошлом, Ксана!
— Нет. Это все во мне сидит. Я очиститься хочу.
— Но ведь тебе всего девятнадцать лет! Вся жизнь впереди!
— Я же не умирать собралась.
— А как же я? — спросил он. — Обо мне ты подумала? Я ведь люблю тебя, Ксана!
— Если любишь, должен понять.
Они помолчали.
— Я тебя все равно буду ждать, — упрямо сказал Владик. — Хоть сто лет. Так и знай!
— Я не забуду, — сказала Ксана.
Перед премьерой в Доме кино Тимур решил показать готовый фильм узкому кругу знакомых.
Жанна явилась на просмотр в прекрасном настроении. Во-первых, милиции удалось задержать Джафара, и тот после недолгих запирательств признался в похищении Ванечки. Во-вторых, Басов наконец получил возможность свободно распоряжаться своими деньгами и по наущению Зои помог Жанне отдать угнетавшие ее долги.
«Вернете мне деньги, когда вам будет удобно», — великодушно сказал он. А в третьих, Неподражаемая была безумно рада за Тимура, хотя ни одного кадра из фильма еще не видела.
Митя Иванцов, естественно, пришел с Лёкой. Он немного побаивался ее острого языка и во время просмотра тревожно косился на жену. Но по выражению ее лица ничего нельзя было понять.
Финал Тимур все-таки оставил Митин. Герой погибал. Но ощущения безнадежности не было. Фильм вызывал желание освободиться от затхлого прошлого, не отпускающего людей из своих цепких объятий.
Когда в зале зажегся свет, раздались аплодисменты. Фильм не всем понравился безоговорочно, но равнодушным не оставил никого. А это авторам было дороже всего.
Больше всех расчувствовалась Ксана. Она подошла к Тимуру с заплаканными глазами и сказала:
— Спасибо.
— Ну что вы, госпожа спонсор! — улыбнулся он. — Мы вместе сделали это.
— Вот видишь, — сказал Владик позже. — Можно и в мирской жизни делать что-то хорошее.
— Я не говорила, что никогда не вернусь, — ответила Ксана. — Время покажет.