анкира. — Не верю, что он сам… Почему тогда гематома?
— Какая гематома?
— У него на затылке. Вроде как синяк. Я случайно услышала, врач сказал. Который со следователем приехал. Гематома, говорит. Похоже, говорит, на след от удара.
— А следователь что?
— А следователь говорит — сам ударился, когда сознание потерял. Не мог он удариться. Обо что? Там же в машине под затылком подушечка мягкая. А Женечка мертвый за рулем сидел.
— Верно, подголовник… — растерянно согласился Басов.
— То-то что верно. Только меня никто слушать не захотел. Картина ясная, говорят. Шланг от выхлопной трубы в салон проведен. И нарочно окошки все закрыты. И мотор работал, когда на следующий день гараж вскрыли. Ведь как дело-то было. Он пошел машину в гараж ставить. Час его нет, другой. Я забеспокоилась — и в гараж. Смотрю, двери заперты. А мотор через них не слыхать. Он же тихонечко работает. Милиция только утром приехала, да уж поздно было.
— А записки он никакой не оставил?
— Нет. Какая записка…
Басов не стал объяснять, что самоубийцы почти всегда оставляют прощальные письма. Он сказал об этом Зое, когда положил трубку, скомкав тяжелый разговор.
— Так ты думаешь, что его убили? — спросила Зоя.
— Похоже.
— Но за что?
— Это я выясню. Непременно.
— А если это как-то связано с тобой? С нами?
— Тогда тем более. Может, его купить хотели или он что-то опасное узнал…
Басов был недалек от истины. Всему виной оказались деньги. Вот только Женя не отверг их с негодованием, а польстился на солидный гонорар за предательство. И был потом безжалостно ликвидирован как фигура, ненужная для дальнейшей игры. Но об этом банкир не догадывался.
— Значит, убирают преданных мне людей, — мрачно подытожил он. — Ох и отольются кому-то эти слезы! А Марии Петровне нужно деньжонок подбросить. Она же теперь совсем одна осталась. Хоть чем-то ей помочь.
— Да, обязательно, — кивнула, Зоя.
Басов достал из домашнего бара бутылку виски и плеснул по глотку себе и Зое.
— Давай выпьем за Женьку, Зоенька. Хороший был парень!..
Они выпили не чокаясь.
Жгучая пощечина хлестнула ее так неожиданно, что Валя едва удержалась на ногах. Комната поплыла у нее перед глазами.
— За что? — в ужасе крикнула она.
— Ты что натворила, падла? — свистящим шепотом выдохнул Буряк. — Ты же человека убила!..
Валя словно ухнула в ледяную прорубь. Что такое говорит Олекса Иванович? Тут какая-то ошибка. Как она могла убить? Она, вечно таскавшая домой бездомных котят и щенят, горько рыдавшая над выпавшим из гнезда птенцом! Да она муху боялась пришлепнуть, просто отгоняла ее.
Она даже боевиков по телевизору не смотрела, потому что от одного вида киношной крови ее начинало подташнивать.
Надо было это все немедленно объяснить Олексе Ивановичу. Но едва Валя открыла рот, как внезапная догадка заставила ее застонать. Она поняла, что вчера случилось непоправимое…
Несколько дней назад, расставшись с Буряком возле института, Валя вернулась в общежитие и вымолила у коменданта разрешение задержаться еще на пару дней. За это время Буряк обещал решить вопрос с работой и временным жильем. Валя с легкостью отдала ему свой паспорт, не ожидая никаких подвохов. Случалось, конечно, что ее обманывали, но все по мелочам, и это Валю ничему не научило. А то, что ее судьбой занялся солидный взрослый человек, поселило в душе наивную надежду, что в конце концов все придет к счастливому финалу.
В благополучном исходе был уверен и Буряк. Разумеется, он отнюдь не случайно оказался возле института в тот день. Он коршуном кружил поблизости, высматривая добычу. Такой поиск уже не раз приносил ему успех. Рыдающих неудачниц на его долю хватало. Правда, годились Буряку не все, а только те, кто, на его взгляд, мог представлять несомненный интерес для мужиков. Чтобы девчонку, грубо говоря, с ходу хотелось трахнуть.
Когда-то Олекса Иванович возил в Москву потенциальных тружениц панели из родной Винницы. Преимущественно спортсменок, по разным причинам завязавших с выступлениями.
Гибкие, стройненькие девчата пользовались большим спросом у клиентов. Но это было слишком хлопотно, а порой и небезопасно.
Изворотливый ум Олексы Ивановича нашел вариант попроще. Он начал вылавливать провалившихся на вступительных экзаменах провинциалок. Их психологию он изучил отлично. Провал в институте для большинства был настоящей трагедией. И многие готовы были броситься на грудь первому встречному, проявившему сочувствие. А Буряк еще и дарил надежду, подсказывал выход из безнадежной ситуации. Как было не поверить такому человеку, не пойти за ним?
Завоевав безраздельное доверие очередной провинциальной дурочки, Олекса Иванович приступал к решительным действиям. У него в запасе имелось несколько шоковых приемов, с помощью которых он обретал над ошеломленными провалом абитуриентками безграничную власть. Один из таких приемов Буряк использовал с Валей Федотовой.
Углядев на скамеечке плачущую девчонку, Олекса Иванович решил, что она сгодится для его бизнеса. Таких вот белобрысеньких, выглядевших моложе своих лет, любили пожилые клиенты. И чем проще девчонка выглядела, тем лучше. Без макияжа, в скромненькой одежде, некурящая и непьющая. А уж если без сексуального опыта или вообще целка, то такую Буряк сдавал на ночь втридорога.
Олекса Иванович, соблюдая деловой интерес, сразу же решил к Вале Федотовой не прикасаться, хотя почти все новенькие, угодившие в сети Буряка, начинали свою столичную карьеру в его постели.
Комбинация, которую Олекса Иванович решил провернуть на этот раз, была отработана до мелочей и ни разу не давала осечки.
При следующей встрече с Валей Буряк озабоченно поведал, что с работой для нее пока не очень вытанцовывается. Придется подождать недельку-другую. У Вали сердце упало в пятки. Столько торчать в Москве без крыши над головой и практически без денег она не могла. Олекса Иванович, казалось, был огорчен не меньше девушки.
— Видно, придется тебе все же домой ехать, — с тяжелым вздохом заключил он.
Валя понуро опустила голову.
— Есть, правда, один вариант, — как бы нехотя продолжил Буряк. — За один вечер можно тысяч двадцать заработать. Но боюсь тебе предложить.
— Какой вариант? — встрепенулась Валя.
— Да тебе он вряд ли подойдет.
— А что для этого нужно? Я на все согласна.
— Нет, не стоит, — покачал головой Буряк. — Напрасно я сказал.
Он видел, что обвести вокруг пальца эту белобрысенькую ничего не стоит, но нарочно разыгрывал сомнение, чтобы она сама полезла в петлю.
Так и произошло. Валя буквально вцепилась в Буряка, умоляя, чтобы он открыл ей вариант быстрого заработка.
Олекса Иванович для виду немного поколебался, а потом уступил.
— Видишь ли, Валентина, это дело связано с моим личным бизнесом, — проникновенно заговорил он. — Тут один деятель в Москву приехал. Хочет с моей фирмой контракт заключить. Но есть такое подозрение, что он меня обуть собирается.
— Как это — обуть?
— Обмануть, — пояснил Буряк снисходительно. — А поэтому мне позарез нужно посмотреть документы, которые он привез. Понимаешь?
Валя поспешно кивнула, хотя не поняла ничего. И самое главное — при чем здесь она?
— Для меня это вопрос жизни, — сказал Буряк. — Я бы за то, чтобы увидеть эти бумажки, двадцати тысяч не пожалел. Даже двадцати пяти.
— Ну а я-то тут разве могу помочь?
— Можешь, Валюша. Иначе бы разговора не было.
— Но как?
— Да проще простого. Деятель этот в Москве на съемной квартире остановился. Туда девушки ходят прибираться каждый день. Он их в лицо не знает. Так что однажды и ты могла бы туда зайти.
Буряк выжидательно замолчал. Это был самый тонкий момент в разговоре.
Валю бросило в жар:
— Вы хотите, чтобы я эти документы украла? Вопрос сорвался с языка неожиданно для самой Вали, и она тут же об этом пожалела.
Олекса Иванович сделал оскорбленное лицо.
— Да ты за кого меня принимаешь? — сказал он строго.
— Извините, — смутилась Валя.
— Ладно, — Буряк покачал головой. — Я сам виноват. Объясняю плохо. Ни о какой краже и речи не может быть, ты что! Просто надо этому деятелю в пиво двенадцать капель из флакончика накапать. Не пугайся — снотворного. Он на полчасика уснет, а я пока на его бумаги взгляну. И все дела. Он и знать ничего не будет. А тебе — двадцать пять тысяч. В тот же день.
Валя потерянно молчала, соображая, как бы помягче отказать Олексе Ивановичу. Такой услуги ему она оказать не могла.
— Мне самому все это поперек горла, — признался Буряк. — Но другого способа узнать правду просто нет. Хитрить, конечно, нехорошо. Но ведь вся жизнь на карту поставлена. Тебе не понять. Ладно, Валюша, забыли. Ты мне ничем не обязана и вообще второй раз в жизни видишь. Я к тебе с душой. Как к младшей сестренке. Думал, спасешь взрослого дядьку. Это ж такой пустяк, что и говорить не о чем. Вроде шутки.
— Нет, я не могу, — ответила Валя убитым голосом. — Извините, пожалуйста. Я лучше домой поеду. Вы мне паспорт отдайте.
Олекса Иванович кивнул и полез в карман пиджака за паспортом. Но там его не оказалось. Не нашелся паспорт и в других карманах. Буряк озадаченно задумался, а потом легонько хлопнул себя по лбу.
— Совсем с этим контрактом голову потерял! — беззащитно улыбнулся он. — Я ж твой паспорт дома на столе оставил.
Давай завтра прямо с утречка здесь же повстречаемся. Сегодня уже не успеть. Дел невпроворот.
Олекса Иванович ушел не попрощавшись. Валя побрела в общежитие, где ей оставалось провести последнюю московскую ночь. Уснуть она так и не смогла, снова и снова прокручивая в памяти разговор с Олексой Ивановичем. От бесконечных повторов слова постепенно теряли свой негативный смысл, и предложение Буряка уже не казалось таким диким. Оно действительно стало напоминать шутку, хотя и не совсем невинную. И еще ужасно хотелось разом решить все проблемы.