Во всех до сих пор приведенных примерах кукушка-захватчица более или менее быстро или медленно осваивает шмелиное гнездо.
Но так бывает все же не всегда. Кукушка может быть встречена в гнезде до крайности враждебно. Вся община приходит в ожесточение, начинается яростная схватка. И, в отличие от описанных выше, не утихает, не прекращается. На кукушку отовсюду набрасываются злобно жужжащие шмели. Просто невозможно рассмотреть, как развиваются события в этой свалке, но результат ясен: кукушка зажалена насмерть!
Если в сильное гнездо шмелей, не мирящихся с вторжением Пситирус, подсадить кукушку, то уже через минуту можно пинцетом подцепить и поднять с сота целый клубок сцепившихся насекомых. Кукушка будет в центре и, конечно, уже бездыханна. Правда, и часть рабочих шмелей также зажалена в этой неразберихе, возможно, даже не кукушкой, а сестрами.
Наконец, наблюдаются и такие случаи, когда кукушка, наоборот, нисколько не беспокоит старую шмелиху, даже если та как ни в чем не бывало продолжает откладывать яички. Здесь потомство и той и другой воспитывается совместно рабочими шмелями, разумеется, хозяйскими. Выходит, есть кукушки, способные ужиться с шмелихой, есть и шмелихи, не обращающие внимания на кукушек… Да, а вот двум кукушкам в одном гнезде жизни нет. Здесь неизбежна смертельная схватка! Нередко одна, зажалив другую, так крепко схвачена погибшей, впившейся жвалами в основание крыла или за ножку, что победительнице никак не удается высвободиться целой и невредимой. Словно в «Сказке о золотом петушке»: «Вез шеломов и без лат, оба мертвые лежат, меч вонзивши друг во друга…»
Но в шмелином роде известно одно племя — это Фервидобомбус скорикови, он же Бомбус фервидус, которое и не уживается с пробравшейся в гнездо кукушкой и не изгоняет ее, не меряется с ней силами. Можно подумать, что шмелиные мудрецы-хитрецы фервидус изобрели неожиданный способ уклоняться от боя в невыгодных для себя условиях. Отношение к кукушке в гнезде шмелей Фервидобомбус самое миролюбивое. Ни один рабочий не нападает на нее, не вцепляется жвалами, не хватает ножками и, уж конечно, не пробует жалить. Наоборот, то один, то другой, столкнувшись с гостьей, спешит отдать ей капельку нектара, он смазывает ею тело Пситирус. Пока это делают первые два-три шмеля, кукушка не испытывает от сладких подношений никаких неудобств. Но постепенно все тело насекомого покрывает липкая масса, заклеивающая дыхальца, залепляющая глаза и усики. Кукушка становится полностью беспомощна, почти как в крыловской басне: «Так потчевал сосед Демьян соседа Фоку и не давал ему ни отдыху ни сроку…»
Но Фока — ему повезло, — на свое счастье, успел сбежать от чрезмерно хлебосольного Демьяна и его великолепной ухи… Кукушке приходится хуже, она захлебывается, задыхается.
В итоге Фервидобомбус скорикови не знает бед, причиняемых кукушками. И надо же шмелю, который непрошеных гостей медом мажет и в меду топит, присвоить имя фервидус, что значит кипучий, пылкий… Им куда больше пристало бы прозвище «коварный», «каверзный», а если рассмотреть повадку с другой точки зрения — «находчивый», «не промах»…
Казалось, всем прочим шмелям полезно перенять изобретенный Фервидобомбус способ бескровной самозащиты. Но если б так случилось, Пситирус начисто исчезли бы с лица земли и здесь просто не о чем было бы рассказывать… Однако почему Пситирус продолжают пробираться в гнезда неприступных фервидус — тут есть над чем задуматься.
Вообще говоря, кукушкины повадки представляют разновидность паразитизма: один вид питается за счет другого. В гнезде, куда внедрилась кукушка, настоящие шмели обычно уже не оставляют потомство, способное продолжать род. У Пситирус же материнский инстинкт крайне обеднен. Но это все же не какая-нибудь блоха, роняющая яички где попало, на волю случая. Кукушка оставляет яички только там, где есть кому за ними присмотреть.
Мы нашли у шмелей два типа самок: основательниц и продолжательниц. Вторые не могут закладывать гнезда сызнова я стремятся проникнуть в уже начавшие разрастаться общины. Выходит, эта черта поведения, так сказать, в крови у всех Бомбус, представляя зародыш паразитического нрава кукушек, у которых все самки стали сплошь продолжательницами, но при этом потеряли бóльшую часть материнских талантов, главное, совсем перестали производить рабочих. У паразитических организмов часть способностей всегда отмирает, угасает, а другие чрезмерно развиваются. Такой чрезмерно развитой особенностью шестиногих кукушек стала скороспелость личинок. Они растут значительно быстрее шмелиных и в этом тоже оправдывают данное им прозвище.
Вскоре после того, как из коконов вывелись самцы и самки Пситирус, они начинают брачные полеты; самцы погибают, а самки принимаются искать место, где можно перезимовать.
И в осеннюю слякоть, и в трескучие морозы они спокойно будут почивать до наступления устойчивого тепла.
Кукушки водятся почти всюду, где обитают настоящие шмели, даже в Заполярье, хоть весна и лето здесь настолько коротки, что и истинным Бомбус приходится жить по особому расписанию.
Незнакомец, одетый в чужое и похожий на шмелей, как брат, не единственный враг их. Множество есть у шмелиной породы других недругов, подчас не менее зловредных.
Другие недруги
…Возьмет все, да и спасибо не скажет…
РЕДЫДУЩУЮ главу мы начали с фантастической сказки, через которую вошли в мир шестиногих кукушек. Это часть шмелиного племени и вместе с тем его враг номер один.
Новую главу начнем тоже с фантазии — как бы покороче сказать? — бомбозоосинэкологической, что ли…
Не пугайтесь варварской словесной глыбы. Если станете работником науки, вам доведется еще и не с такими встретиться!
Да, словечко, хоть не из самых коротких, не столь уж замысловато. В самом деле, бомбо значит: относится к естественной истории Бомбус; зоо значит: ограничено только объектами зоологическими и ботанических не охватывает; син значит: берется не в отрыве от других, а определяет явления, связанные со всеми относящимися к шмелям видами; а экологический значит: рассматривает связи живого с окружающей средой. Таким образом, бомбозоосинэкологический можно перевести на общепонятный язык так: относящийся к животным, связанным с видами шмелей.
Остается разъяснить еще одно: почему речь идет о фантазии… На такой вопрос ответить и вовсе просто. Потому что в этой главе предстоит совершить нечто вроде умозрительного путешествия по зоологическому саду, какого нигде на Земле не было и какой, пожалуй, вряд ли когда и будет… Это зоологический сад, в котором собраны лишь те звери, птицы, насекомые, паукообразные, простейшие, чей жизненный путь так или иначе совпадает, пересекается, переплетается со шмелиным, и, конечно, те, которые прямо или косвенно губят шмелей.
Возьмем млекопитающих. О значении для шмелей разных грызунов, гнездящихся в земле, уже говорилось. Здесь надо указать еще и тех, кто чаще других губит шмелиные гнезда: это прежде всего лиса, затем скунс, барсук, куница…
Нападение производится ночью. Лишенных жала самцов звери без всяких предосторожностей отправляют в пасть, а рабочих шмелей и шмелих, которые могут ужалить, сначала метким ударом передней лапы сбивают наземь, разминают, потом, подобрав с земли, сжевывают.
«По каким признакам различают зверьки насекомых?» — удивились зоологи, наблюдавшие за скунсом, пока он расправлялся со шмелиным гнездом в зарешеченной клетке. Что помогает им опознавать самцов? Внешний вид? Но обычно все происходит в темноте. Или они отличают их по запаху? Или, может, по жужжанию? Неясно!
Если где-нибудь в лесу вам попались утром среди сбившейся травы на истоптанном участке комки сотов и к ним припали отдельные шмели, можете не сомневаться: здесь ночью хозяйничал зверь. Лишь по следам, отпечатавшимся на сырой после дождя почве, можно опознать, чьих именно лап это дело… В траве разбросаны лишь восковые обломки. Шмелей, которых вы сейчас видите, ночь захватила где-то в поле, они поутру вернулись — вернулись, но дома не нашли…
Немало и пернатых ловко расправляется со шмелями.
Большая синица хитра: фуражирами, вылетевшими из гнезда на промысел, она не интересуется, зато не упускает тех, что возвращаются домой. Эти и летят медленнее, а главное, их зобик полон меда. Синица проклевывает насекомое на лету, пробивая клювом верхние кольца брюшка — ближе к зобику, дальше от жала и ядовитой железы. По этому проклёву и опознают хищницу. Она часто одним нектаром и довольствуется.
…Сорокопут знаменит своим умением накалывать добычу на шипы деревьев… Вороны взрослых шмелей не поедают, но дотла разоряют гнезда, чтоб полакомиться личинками и куколками.
Много врагов у шмелей и среди паукообразных. Запутавшиеся в паутине крестовика мелкие рабочие становятся его жертвой. Но существуют пауки с паутиной настолько крепкой и плотной, что в нее опасно попадаться и крупным шмелям. Еще более грозен для шмелей не плетущий паутину, сравнительно небольшой, замаскированный окраской тела под колер цветка, на котором он поджидает жертву, паучок-краб Мизумена вация. Это восьминогое совершенно не видно на фоне лепестков и ничем не выдает своего присутствия. Прилетает шмель и начинает усердно собирать с тычинок пыльцу и вдруг… Только по неожиданно, на полутоне прервавшемуся жужжанию можно догадаться, что здесь случилось… Краб крепко держит передними ножками голову шмеля и уже успел ввести под хитин каплю мгновенно действующего яда. Дальше Мизумена медленно поглощает парализованного фуражира.
Разные хищники разными способами охотятся на шмелей: кого прельщает мед в зобике или обножка в корзинке, а то и весь целиком фуражир или молодь в гнезде.
Например, среди перепончатокрылых насекомых шмелям сильно докучают муравьи — Лазиус, Мирмика, Формика, Соленопспс… Как ни разнятся внешне и по образу жизни эти колена муравьиных племен, все одинаково пристрастны к запасам меда в шмелиных гнездах, все при случае ловко и споро разгрызают восковые соты, раздирают и пожирают яички, личинок, а если кокон приоткрыт, то и беспомощных еще куколок.