Невольно вспоминается сказка о том, как Солнце, Мороз и Ветер поспорили, кто из них сильнее. Мы только что убедились, что в жизни ответ на этот вопрос не так прост.
Но оставим шмелей-полярников в их холодном далеке и даже не станем представлять себе жизнь шмелихи арктикус или гляциалис в полярном крае, где она «оглянуться не успела, как зима катит в глаза»! И какая! Свыше двухсот пятидесяти дней! От морозов замерзает ртуть в термометрах! Вокруг завывают бури и непрестанные вьюги срывают и уносят с каждого квадратного метра тонны и тонны снега, принося на их место новые! В небе полыхает северное сияние… А в это время начиненные жировым телом шмелихи спят в промерзшей почве, но спят обязательно сном пробудным!
Дознаться бы, в чем секрет их сверхморозостойкости… Но ведь, говоря по совести, об этих заполярных видах твердо известно пока, пожалуй, только то, что они существуют. А как идет жизнь в их общинах — на этот счет все еще никто ничего толком не успел выяснить.
Нет сомнений, что здесь исследователей ожидает не одно неожиданное открытие.
Вот, например, Бомбус йонеллус — вид северный, но еще не арктический. Когда натуралисты к нему внимательнее присмотрелись, оказалось, что это настоящая белая ворона в шмелином мире, единственный (или первый) из известных шмелей, у которого за лето сменяется два поколения.
Перезимовавшие шмелихи йонеллус вылетают с места зимовки в конце апреля, основывают, так сказать, весеннее гнездо, но воспитывают совсем немного рабочих и сразу с их участием выкармливают поколение самцов и шмелих. Но эти шмелихи еще не пригодны для зимовки. Покидая дом в середине июля, они тоже сразу основывают летние гнезда. Из таких гнезд молодые рабочие шмели начинают вылетать уже примерно во второй неделе августа и усердно работают на зацветающем в это время вереске. Гнезда заполняются густым, как желе, вересковым медом и пыльцой, а в новых пакетах растут самцы и шмелихи второго поколения. Однако теперь настоящих шмелих выводится гораздо меньше, чем в весенних гнездах, зато они закалены для предстоящих им испытаний северной зимовки.
Когда впервые, еще в 1914 году, немецкий энтомолог Й. Альфкен объявил, что существуют шмели, выращивающие за год две общины: первую — весеннюю и вторую — летнюю, ему не поверили. Прошло почти двадцать пять лет, и норвежский натуралист Ове Мейдел доказал, что Альфкен не ошибся. Мейдел дождался, когда в весеннем гнезде йонеллус вывелось первое весеннее поколение, и аккуратно остриг у одной из шмелих два крыла. Эта уже не смогла, подобно ее сестрам, покинуть материнское гнездо и осталась там же, где вышла из кокона. Ее братья и сестры все отсюда разлетелись, старая, перезимовавшая шмелиха еще весной умерла (у других видов она доживает до начала осени). Но молодая бескрылая шмелиха не растерялась. Она обошлась без закладки своего гнезда: использовав собранный первым поколением, сестрами, корм а соорудив на старых коконах новый пакет, стала обзаводиться семьей. В начале августа ее расплод уже быстро увеличивался в размерах, не оставляя сомнений, что личинки растут; рабочие шмельки второй — летней — общины вышли из коконов 15 августа; следом здесь появились коконы с самцами и шмелихами.
На крайнем севере Канады, в районах с очень коротким летом, шмелихи невадензис успевают вывести одно-единственное поколение рабочих. А затем с их участием воспитывают и продолжателей рода. Конечно, общины этих шмелей немногочисленны… В чем их особенности, пока известно не слишком много…
Не много известно также и о тех видах шмелей, что водятся на высокогорных альпийских лугах.
Свыше двухсот лет назад, в 1758 году, Карл Линней зарегистрировал в своей «Системе природы» под № 39 перепончатокрылое насекомое, названное им Альпийской пчелой — Апис альпина. Сейчас этот обитатель гор — Бомбус альпинус, отнесенный А. Скориковым к группе Альпинобомбус, всеми рассматривается как шмель. Он распространен в горных местностях Старого и Нового Света, в странах Северной Америки, Азии, Европы.
Такого шмеля добыл как-то и я. Мне довелось подняться на одну из самых высоких гор Европы. По правде говоря, хвастать здесь абсолютно нечем: сделать это было совсем нетрудно, так как почти до самой макушки Гросглокнера — в австрийских Альпах (3300 метров над уровнем моря) — проложена дорога, приспособленная для движения вполне комфортабельных автобусов.
И вот пасмурным августовским полднем, подойдя по асфальтированной дорожке к краю спускающегося в расщелину ледника, буквально в двух шагах от фирновой кромки, я увидел на цветке шмеля. Привезенный в спичечном коробке в Москву, он был здесь определен и оказался Бомбус альпинус, то есть того самого вида, который описан одним из первых.
Знаменитая в Греции гора Олимп Фессалийский по высоте не очень уступает австрийскому Гросглокнеру, но расположена много южнее. Поэтому, когда здесь был пойман шмель Бомбус лапоникус, постоянный обитатель северных европейских стран, специалисты не сразу догадались, какими это ветрами залегло на греческий Олимп шмеля, который водится в Финляндии, Норвегии, Карелии. Оказалось, то были ветры, бушевавшие над Олимпом много тысяч лет назад: лапоникус сохранился на склонах Олимпа как пережиток эпохи оледенения, как свидетельство того, что этот шмель не всегда был чисто северным, хотя был и остался холодолюбом.
Но белые вороны в шмелином мире встречаются не в одних лишь холодных краях. Попадаются они и в южных странах среди видов, приуроченных к влажной зоне Средиземного моря и к горным районам субтропической полосы Индии, Бирмы, Индонезии, Центральной и Южной Америки, есть они и на северном побережье Африки…
Путешественник и натуралист У. Г. Хэдсон был в прошлом веке известен, пожалуй, не меньше, чем в наше время Тур Хейердал. На сообщенные Хэдсоном сведения часто ссылаются в своих трудах Ч. Дарвин и другие виднейшие ученые — ботаники, зоологи, этнографы. В книге Хэдсона о посещении Ла-Платы целая глава отведена рассказу о шмелях пампасов: здесь описаны ярко-желтый Бомбус торацикус, гнездящийся под землей и образующий сильные семьи, а также черный Бомбус виолацеус. Этот вооружен исправно действующим жалом, а кроме того, готовясь ужалить, издает резкий, отталкивающий запах. Яркая окраска она издали заметна и предупреждает врагов — широко распространена среди жалоносных, с ядовитыми железами, насекомых как надежное самозащитное средство. Почему черный виолацеус не воспользовался отпугивающей окраской, но дополнил свое механическое вооружение (жало) химическим — отталкивающим, предупреждающим запахом? Сколько еще таких вопросов подсказывает естественная история шмелей!
Видный исследователь тропической природы Р. Игеринг еще в начале века объявил, что семьи Бомбус медиус — вид, который водится в Мексике, Гвиане, Перу, Парагвае, Бразилии, — не распадается на зиму, что у них в гнезде живут по нескольку шмелих разом, что все откладывают яйца и воспитывают расплод, а когда семья слишком разрастется, часть ее роем покидает свое перенаселенное гнездо и улетает, обосновывается на новом месте. В старой же, отроившейся общине жизнь продолжается как ни в чем не бывало.
Однако, кроме Игеринга, никому больше не встречались роящиеся семьи многолетних шмелей. Ни одной не нашел и бразильский натуралист Д. Диас, хотя он и подтверждает, что в гнездах медиус могут жить несколько шмелих и ежедневно могут выводиться по 200–300 новых шмелей. Конечно, такая семья становится очень мощной и, возможно, способна жить несколько лет. Но, по мнению Диаса, ничто не говорит о том, что даже самые сильные семьи размножаются роением. Он и другие бразильские, а также североамериканские, японские натуралисты много раз видели одиночных шмелих медиус, летавших в поисках места для закладки нового гнезда, совсем так, как это делают шмелихи тех видов, о которых выше рассказывалось.
Можно не сомневаться, что существуют общины медиус с единственной шмелихой. Во всяком случае, доктор Чарлз Митченер (США) нашел в вечнозеленом мексиканском лесу, южнее Сен-Луи-Потоши, гнездо, постройки которого ему удалось описать, а население переписать. Здесь оказались всего одна шмелиха, примерно восемьсот взрослых рабочих, свыше полутораста штук молоди разного возраста, чуть не тысяча медовых восковых горшков да около полусотни коконов с пыльцой. Пожалуй, это самое мощное из гнезд, зарегистрированных специалистами. Однако, по всему судя, нет оснований считать его многолетним.
Каков же в самом деле уклад жизни тропических медиус? Или они, подобно иным муравьям, образуют новые семьи двумя способами: и делением старых общин — роением, и рассевом плодных самок? Не известно… И благодаря чему в одном гнезде медиус мирно сосуществуют плодовитые шмелихи? Тоже не известно. И что делает невозможным такое сосуществование в семьях северных видов? Тоже не известно…
Как же странно, что шмели все еще так мало изучены даже в нашей стране, где собиранием и исследованием этих насекомых занимались Эверсман, Радошковский, Якобсон, Скориков, Фризе, Семенов-Тян-Шанский, Федченко, Потанин, Пржевальский, Козлов, Реборовский, Попов… Какие имена! Чуть не вся история русской энтомологии и географии за последние сто лет…
Перечисленные фамилии часто можно видеть на белом глянцевитом картоне, наколотом под образцами шмелей, которые занимают больше 250 ящиков в Зоологическом институте Академии наук СССР в Ленинграде. Многие разновидности представлены в коллекции сотнями экземпляров, и каждый выглядит совсем свежим, будто только что из сачка вынутым, хотя многие попали сюда больше ста лет назад.
Хранительница коллекции перепончатокрылых В. П. Рудольф участвовала в сборах А. С. Скорикова, ездила в экспедиции с таким выдающимся знатоком шмелей СССР, как Владимир Веньяминович Попов. Ею выловлены и обработаны тысячи и тысячи образцов. После начала Великой Отечественной войны Вера Павловна вместе с подругами несколько месяцев из последних сил перетаскивала ящики в убежище, где коллекция хранилась все годы блокады и где ее сберегли не только от гитлеровских фугасок, снарядов и зажигалок, но и от моли, кожеедов, сырости, плесени.