есторана повязал — это менты. А что тебя сходняк решил сместить, так я тогда считал это решение правильным.
— И то, что мне на голову мешок надели и затолкали в канализационный колодец, — это тоже правильно? — Варяг, поморщившись, точно проглотил горькую ягоду, махнул рукой. — Ладно, Закир, аллах тебе судья. Но ты мне не ответил, где моя дочка.
Закир ответил не сразу. Он долго смотрел на заросшее густой рыжеватой бородой лицо Варяга. Потом сунул руку в карман пальто, достал сотовый телефон и нажал несколько кнопок. Дождавшись ответа, он тихо распорядился:
— Ахмед, дай ей трубочку.
Варяг увидел, как выражение лица Закира преобразилось: суровые складки в уголках губ разгладились, глаза заулыбались.
— Привет, как у тебя дела? Все хорошо? У меня для тебя сюрприз.
Сейчас… — Он протянул телефон Варягу. — На, поговори.
Владислав с недоумением взял пластиковую лодочку и поднес к уху.
— Алло?
— Кто это? — раздался в трубке звонкий девчачий голосишко.
— Лизонька! — воскликнул Варяг, не веря своим ушам. — Лиза! Это папа!
— Папочка! — радостно закричала девочка и вдруг расплакалась. Варяг стоял, прижимая к уху крошечный аппаратик, и не мог от волнения вымолвить ни слова. Наконец Лиза справилась со слезами и спросила срывающимся голоском:
— Тебе дядя Закир рассказал, что я у него живу?
Владислав перевел взгляд на невозмутимого Буттаева и кивнул.
— Рассказал.
— Ты меня скоро заберешь?
— Да, скоро, — Варяг еще раз взглянул на Закира. — Сегодня же. Слушай, Лиза, а где Валя?
— Валя тут со мной у дяди Закира живет. А Лена… Представляешь, Лена пропала…
— Мы ее найдем, — глухо произнес Варяг и вдруг подумал, что ментура может прослушивать сотовый телефон Буттаева. — Ну все, дочка! Я сегодня приеду!
— Подожди! — взмолилась девочка. — Ты где был? Дядя Закир говорил: ты в командировку уехал. Ты что, уже вернулся?
— Уже вернулся.
— И больше не уедешь? — не унималась Лиза.
— Не уеду. В любом случае, если уеду, то только с тобой. Ну все, целую тебя, до встречи!
— Объясни, Закир, что это значит? — Варяг вернул телефон хозяину.
Закир вздохнул тяжело, прежде чем ответить.
— Урусов не знает, кто тебя тогда взял. Варяг. Для него твое исчезновение было полной неожиданностью. Я знаю, тебя должны были люди Паши Сибирского вывезти куда-то за Урал. Но их кто-то опередил. А Урусов явно намылился и общак прибрать к рукам, и в «Госснабвооружении» поживиться, и на всякий случай всех твоих близких подгрести под себя. Я это не сразу понял, но он, козел, мне поручил пошмонать дачу на Никитиной Горе… То есть всех, кто там есть, взять… Он хотел туда послать своих спецназовцев общак искать… Но боялся, что женщина и ребенок крик поднимут, а может, хотел их в заложники взять, как эту секретаршу твою, Лену… В общем, я туда еще до сходняка направил своих верных людей, и они вывезли оттуда Лизу и Валентину. У себя на даче в Поваровке я их спрятал. Так они у меня и жили все эти четыре месяца. Никто этого не знал — ни воры, ни менты, никто…
— Вот это неожиданность, Закир, — тихо сказал Варяг. — Вот уж чего не ожидал, так не ожидал от тебя. Признаюсь, всякую подлянку и пакость от тебя ожидал, и то, что ты на том большом сходняке вместе со всеми на меня руку поднял, — это меня не удивляет. Но вот то, что ты мою дочку спас от лап этого Урусова, меня удивляет. — Он протянул руку. — Спасибо тебе, Закир. Я твой должник теперь. А свои долги, как ты знаешь, я отдавать умею.
Они обменялись крепким и долгим рукопожатием.
— Тебе, Варяг, известно, — серьезно начал Буттаев, не выпуская из руки пятерню Варяга, — что я тебя всегда уважал, но после истории с «Балторгфлотом» у нас с тобой что-то разладилось. Но я тебе уж сказал и еще раз повторю: я был за то, чтобы тебя от общака отстранили.
— Что-то ты все в прошедшем времени говоришь: «был за». А сейчас что, против?
Закир неопределенно взмахнул рукой:
— Времена изменились. Варяг. За эти четыре месяца слишком много разных неожиданных и непонятных вещей произошло. Ты газеты давно не читал, телевизор давно не смотрел?
— В том гостиничном номере, где я провел четыре славных месяца, телевизор был сломан, а газеты там не выписывают, — невесело усмехнулся Варяг.
— Значит, ты ничего не знаешь?
— Ну кое-что знаю. Знаю, например, что выборы у нас на носу. В конце этого месяца.
— Да не в этом дело. Ты хочешь сейчас дочку забрать?
Варяг энергично кивнул.
— Я тебя отвезу. А по дороге кое-что расскажу. Они пошли обратно к автостраде.
— Так что у тебя за проблемы с Урусовым? — осторожно задал вопрос Владислав. — А то у меня на него сейчас есть прямой выход. Может, мы твои трудности попробуем решить?
Они сели на заднее сиденье белого «линкольна», и лимузин, развернувшись на эстакаде, помчался в сторону Ленинградского шоссе.
Глава 38
В комнату вошла высокая девушка в сером халате, похожем на больничный.
Девушка была страшно исхудавшая, бледная, с красными пятнами под глазами — то ли от хронического недосыпа, то ли от слез, то ли от побоев. Ее давно не мытые и не чесанные волосы походили на клочья пакли. Тонкие худые руки плетьми висели вдоль тела. Он не узнал ее.
У девушки за спиной маячил Гепард. Лицо повидавшего немало в своей жизни бывшего спецназовца выражало неподдельную жалость.
— Вот, — глухо произнес он, — привезли. Смотреть на нее было страшно.
Лежала на голом топчане в штрафизоляторе. — Он помолчал. — Тетка там, начальница этой тюряги, чуть нам жопу не целовала — боялась, сука, что мы ее прямо там к стенке поставим… У меня сильное желание, надо сказать, возникло…
Варяг поднял руку, прося его помолчать. Он подошел к Лене и заглянул ей в глаза. Она смотрела на него и, похоже, не узнавала. В ее глазах, в самой серо-зеленой их глубине таился ужас.
— Леночка, это я, Владислав, — тихо сказал он, беря ее за руку. — Все позади, не бойся. Ничего не бойся. Больше тебя никто не тронет.
Гепард стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Свободен, что ли? — спросил он, поморщившись. — Извини, Владислав, не могу я на это смотреть.
Внутри все переворачивается. Ее там… держали в черном теле. Так это называется.
— Как фамилия тетки-начальницы? — только и спросил Варяг.
— Фамилия? А хрен ее знает! — удрученно вздохнул Гепард. — Груней ее там все зовут.
Махнув рукой: мол, иди. Варяг взял Лену за плечи и осторожно повел к старому кожаному креслу у камина. Она села, вернее сказать, бессильно упала. Он стоял рядом.
— Отдыхай, — зачем-то сказал он. — Не знаю, чем помочь тебе. Скажи, кто над тобой издевался? Назови кто. Урусов? Кто? Я их на куски разорву.
Лена впервые очнулась от своего забытья и помотала головой:
— Нет, не надо. Бог им судья. Пусть. Не трогай их. — Она подняла на него потухший взгляд и зашептала:
— И Урусова не надо. Я прошу — не трогай его.
Варяг скрипнул зубами, подавляя внезапно закипевшую в душе ярость. Он украдкой смахнул навернувшиеся на глаза слезы, обнял ее и прижал к груди.
— Успокойся, родная. Все кончено. Забудь!
— Не трогай Урусова! — опять прошептала Лена. — Не надо опускаться до его звериного уровня. Это не человек, это зверь. Там все звери. А мы люди. Мы не можем быть такими же, как они.
Варяг кивнул, проклиная себя за полное бессилие что-либо сделать. Жаль, что он не мог поехать вместе с ребятами в Волоколамск. Если бы он увидел Лену рядом с ее тюремщиками, он бы не сдержался. Он бы убил на месте и эту бабу Груню, и ее вертухаев — или там в женской тюрьме вертухайки?
— Хочешь в постель? — предложил он ласково. — Поспи. Тебе стоит поспать.
И почувствовал, как она содрогнулась под его рукой.
— В постель? Спать? Я не могу, Владик. Я не могу — в постель. Извини, я теперь долго не смогу быть… с тобой. Не смогу ложиться в постель. Они меня так там истерзали… — И она затряслась от беззвучных рыданий.
Оставив Лену одну, Варяг спустился в подвал. У запертой двери в погреб стоял на часах Андрюша Зверек. Точнее, сидел на табуретке, прислонившись спиной к стене.
— Как там? — поинтересовался Варяг хмуро.
— Все тихо. Есть не просит, — бодро отозвался Зверек, но, заметив выражение лица босса, осекся и озабоченно ляпнул:
— А чо, надо выводить?
— Нет. Не надо. Отопри-ка.
Андрюша загремел большим ключом и отпер амбарный замок. Владислав, пригнув голову, вошел помещение, разглядел в темноте лесенку, ведущую в погреб, и стал осторожно спускаться вниз, опираясь рукой о кирпичную стену.
Евгений Николаевич сидел на порожней бочке и мрачно смотрел на гостя.
Руки у него по-прежнему были связаны сзади. Варяг подошел вплотную к нему и молча стал разглядывать, точно какое-то диковинное исполинское насекомое.
— Сейчас сюда привезли Елену Сорокину, — процедил он сквозь зубы. — Из тюрьмы, куда ты ее отправил. Лучше бы тебе сдохнуть там, в Переделкино…
Урусов!
Заложник завозился и, с трудом разлепив ссохшиеся губы, пролепетал:
— Я тут ни при чем. Я ее там не держал… Был приказ… Она проходила по уголовному делу как сви…
— Не робей, мент! — с презрением бросил Варяг и, не сдержавшись, пнул его ногой по колену, так что Урусов глухо охнул. — Она меня просила не трогать тебя. И я тебя не трону. Так что благодари ее-и Бога. Моя бы воля, я бы сунул твои яйца в мясорубку «Бош», врубил бы самый полный и подождал бы, пока тебя всего туда не засосет…
На самом деле Владислав решил подержать Урусова в этом подвале на тот случай, если тот понадобится ему для какой-нибудь важной сделки. Он понимал, что у генерала должны быть важные сообщники, которые ему пока оставались неизвестны. Когда же Варяг выяснит, кто они, — вот тогда генерал Урусов наверняка сможет оказать ему важную услугу И ради этой возможности Владиславу пришлось усмирить свой клокочущий гнев и оставить заложника в покое.