Зрелище было просто завораживающим. Один раз, пытаясь поймать отлетевший в сторону блин, Лоран вытянул надо мной длинную руку, потерял равновесие и чуть не приземлился ко мне на колени.
– У-уф, – выдохнул он. – Bonsoir mam’zelle[35].
– Здравствуйте, Лоран, – ответила я.
Тот поспешно выпрямился.
– Вы за мной шпионите! – воскликнул Лоран.
Но я сразу узнала знакомый озорной блеск в глазах, поэтому не слишком встревожилась.
– Вовсе нет! Да и в чем вы меня подозреваете? Неужели всерьез опасаетесь, что украду рецепт блинчиков?
– Расскажете отцу, что я бездельник, прожигающий жизнь на вечеринках, – ответил Лоран все с тем же хитрым блеском в глазах.
– Если подкупите меня блинчиком, обещаю молчать, – произнесла я.
Лоран взглянул на безупречно поджаренные блинчики, вытащил из ящика возле борта бутылку «Гран Марнье» и полил их оранжевым ликером. На огне алкоголь быстро испарился, и воздух наполнил аппетитный запах. Потом Лоран взял салфетку, жестом фокусника перебросил на нее блинчик и свернул в конверт, чтобы удобно было есть.
– Скажу вашему отцу, что вы очень хороший мальчик, – проговорила я.
Блинчик был обжигающе горячий, но при этом невероятно вкусный.
По лицу Лорана пробежала тень. Похоже, конфликт между ним и отцом одной любовью к вечеринкам не исчерпывается. Во взгляде Лорана читалась затаенная боль.
– Нет, – тихо произнес Лоран. – Не надо ничего ему говорить.
Я внимательно взглянула на него, гадая, из-за чего могли так серьезно поссориться два этих по-своему обаятельных мужчины.
– Заходите ко мне как-нибудь, – пригласила я.
Легкое опьянение затуманило мне мозг: только потом сообразила, что ляпнула. В ужасе прикусила язык.
– Не в этом смысле! – поспешно исправилась я. – Приходите ко мне на работу, заодно и с отцом повидаетесь. Вот и все, никаких грязных намеков.
Лоран улыбнулся, протянул ко мне мозолистую руку и неожиданно коснулся моей щеки. Я покраснела как помидор.
– Значит, никаких грязных намеков?..
Я напомнила себе, что для французских мужчин нормально заигрывать со всеми подряд. Взять хотя бы Фредерика. Флиртовать для французов – как дышать. Иногда доходит до смешного, но они совершенно неисправимы. И надо сказать, в этом деле они толк знают. Меня тут же накрыло непреодолимое желание дотронуться до колючей щетины на подбородке Лорана, погладить густые вьющиеся волосы. Я еле удержалась.
– Лоран! Лоран! – кричали девушки у противоположного борта. – Еще блинов! На бис!
Факелы пылали все так же ярко. Я взглянула на часы. Уже поздно, а мне завтра, как всегда, рано вставать. Кто-то остановил баржу у пристани, чтобы я сошла на берег, а компания незнакомцев в костюмах арлекинов, наоборот, поднялась на борт.
Лоран улыбнулся, будто прочитав мои мысли. Быстренько чмокнул меня в обе щеки – здесь это абсолютно нормально, стандартное французское прощание, краснеть вовсе не из-за чего – и снова скрылся в толпе. Испытывая нечто среднее между облегчением и сожалением, я спустилась по сходням и благополучно шагнула на твердую землю острова Сите. Огоньки, факелы, смех и музыка с баржи согревали меня всю дорогу до дома.
Глава 11
Наступило следующее утро. Стрелка часов только-только подобралась к восьми утра, а я уже вовсю подметала скорлупу от какао-бобов. Вдруг звякнул колокольчик. Кто-то зашел в лавку. Фредерик и Бенуа озадаченно переглянулись. Громко играло радио. Французская поп-музыка – штука специфическая, к ней еще надо привыкнуть. Фредерик торопливо убавил звук и окликнул неизвестного посетителя:
– Bonjour!
В утренней дымке на пороге возник массивный силуэт Тьерри. Но сегодня Элис с ним нет. И вообще, шоколатье будто подменили: куда девалась неуемная энергия, громогласные распоряжения, широкая улыбка – все то, к чему я успела привыкнуть?
– Анна! – окликнул он меня. – Пойдемте прогуляемся.
Я послушно последовала за ним. День обещал быть прекрасным, но в воздухе до сих пор ощущалась предрассветная прохлада. Туристов в такую рань не видно. Только хозяева магазинов отпирают замки и ставни, да уборщики выплескивают в водостоки грязную воду. Отовсюду долетают ароматы кофе и свежей выпечки.
– Прогуляемся, – повторил Тьерри, но больше никаких объяснений не дал.
Я искоса взглянула на шоколатье: он уверен, что его колени выдержат такие нагрузки? Здоровый образ жизни – это не про Тьерри. Перехватив мой взгляд, начальник улыбнулся, но не так жизнерадостно, как обычно.
– Раньше я любил гулять, – произнес Тьерри. – Всюду ходил пешком. Это было мое любимое занятие. Смотрите!
Тьерри повел меня по мощеному переулку в сторону острова Сен-Луи, потом мы поднялись на прекрасный мост Понт-Неф, увешанный замками влюбленных. Пары просто цепляют замки на решетку, и власти их не трогают. Красивая традиция. Прогулочный катер лениво прокладывал путь по реке. Прямо перед нами в небо взмыла большая стая чаек. Впереди возвышается мрачная, внушительная стена старой Бастилии.
– Париж так быстро меняется, – сокрушенно заметил Тьерри, хотя мне в этот момент пришла в голову прямо противоположная мысль.
Он указал на огромное море флагов на левом берегу.
– Смотрите, сейчас проходит кулинарный фестиваль, – произнес Тьерри. – Представлены блюда всех стран мира.
– А почему мы не участвуем? – не подумав, спросила я.
– Зачем? – Тьерри недоуменно уставился на меня. – Мы для подобных мероприятий слишком хороши.
– Да-да, конечно, – поспешно согласилась я. – Так, просто предложила…
– Разве «Шанель» выкладывает свои товары на лотке на уличных фестивалях? А «Кристиан Диор»?
Я не стала указывать на то, что, в отличие от шоколада Тьерри, вещи этих брендов можно купить во всех странах мира, и дипломатично сменила тему:
– А почему вы теперь не гуляете?
– Во-первых, я очень занят, а во-вторых, Элис не любит бродить по городу. Говорит, это вульгарно.
– Гулять – вульгарно? – не сдержалась я.
– Жалуется, что красивые туфли не наденешь, да и люди подумают, будто у нас нет денег на машину.
В жизни не слышала ничего глупее, но один раз я Тьерри уже оскорбила, так что лучше держать свое мнение при себе.
– А мне нравится гулять, – вместо этого сказала я. – Лучший способ освоиться на новом месте.
– Вот именно! – с энтузиазмом согласился Тьерри.
Мы перешли по мосту на тот берег. Люди, спешащие на работу, застряли в пробке на круговом развороте, но мы в сторону машин даже не посмотрели. Тьерри обернулся и указал на то, что я уже привыкла считать домом: остров Сите. В просветах между домами возвышаются знакомые прямоугольные башни Нотр-Дама.
– Вы только посмотрите! Это же просто государство в миниатюре! Все, что только может понадобиться человеку, собрано в одном месте.
«Кроме супермаркета, который работает в обеденный перерыв», – мысленно возразила я, но вовремя прикусила язык.
– Можно провести на этом острове всю жизнь, ни разу его не покинув. В прежние времена люди так и жили. Эту часть Парижа заселили первой. Самое сердце мира.
Его несокрушимая убежденность в своей правоте заставила меня улыбнуться. Тут Тьерри зашагал дальше, и я бросилась его догонять. Все-таки для такого грузного мужчины он удивительно подвижен.
Тьерри взглянул на меня.
– Получил еще одно письмо от Клэр, – мрачно произнес он. – Дела у нее совсем плохи.
– Да, – просто кивнула я, не видя смысла кривить душой.
Сразу же навалилось чувство вины. У Сами самый древний ноутбук в мире. Иногда удается подключиться к соседскому Wi-Fi, и все же я уделяю Клэр гораздо меньше внимания, чем надо бы. Заняться ей особо нечем. Наверняка она не отказалась бы посплетничать. Недавно Клэр писала, как она рада, что в моей новой жизни много дел и удовольствий, не оставляющих времени на переписку. Все это читалось так убедительно, что я ей почти поверила. Каждое воскресенье я звоню маме и папе и рассказываю про все новенькое, что видела, делала или попробовала. Родители всячески демонстрируют интерес, но, по-моему, больше притворяются. В ответ мама и папа рассказывают новости про собаку (поранила лапу о колючую проволоку) и о Джо (устроился учеником на стройку, встречается с толстой девушкой). Время от времени приходят имейлы или эсэмэски от Кейт. Но меня с головой затянул водоворот парижской жизни. Тут же я дала себе клятву больше общаться с Клэр – по крайней мере, стараться.
– Почему вы лежали в больнице? – спросил Тьерри.
– Потеряла два пальца на ноге.
Тьерри состроил сочувственную гримасу.
– Глядите. – Он показал мне мизинец: палец слишком короткий, а кончик слишком широкий, как будто верхушка срезана. – Так я понял, что моя судьба – сладости. Мясник из меня никудышный, non? Готовить для здоровенных, вечно голодных солдат в пустыне… Врагу не пожелаешь!
Я сочувственно покивала.
– А у Клэр все пальцы ног на месте? – вдруг спросил Тьерри.
– У нее рак.
– Да.
Мы шли по набережной. Сегодня течение реки было быстрым, и вода приобрела темно-синий оттенок. Множество лодок и катеров шныряют туда-сюда. По воде доставляют всевозможные товары, возят уголь.
Тьерри уставился на реку невидящим взглядом.
– Рак… – повторил он. – Эта болезнь – как снайпер на празднике. Только что все веселились, и вдруг – бум!
Мы молча глядели на реку.
– Сейчас много всяких новых методов лечения, – заметил Тьерри.
Я покачала головой:
– Да, но у Клэр опухоли в трех местах, а это очень серьезно. Но она упрямая.
– Значит, дела настолько плохи. – Тьерри взглянул на меня, но быстро отвел взгляд.
– Может быть, – пожала плечами я.
Самой не хотелось об этом думать.
– А как ее семья? Заботится о ней?
– У Клэр очень хорошие сыновья.
– Значит, у нее сыновья?
– Двое.
– Да… сыновья… – задумчиво протянул Тьерри.
Наверное, он подумал о Лоране.