Тьерри поглядел на нее.
– Совсем замерзла, моя птичка, – произнес он. – Я тут придумал новый рецепт горячего шоколада. Будешь моим первым дегустатором. Пойдем.
Клэр сидела на деревянном прилавке, куда ее подсадил Тьерри, а сам шоколатье суетился вокруг: мешал что-то в большом кувшине, подливал сливок, добавлял чуть-чуть рома, дожидался, когда алкоголь выветрится, и отмерял еще несколько капель. Клэр попробовать не давал, пока напиток не будет готов. Тьерри подсыпал щепотку то того, то другого, замирал в задумчивости, бегал в служебное помещение и обратно, громко звал Бенуа, всерьез подумывал о том, чтобы начать все заново. Наконец сыпанул в шоколад чуть-чуть соли и остался доволен результатом.
Стоило Клэр отпить первый глоток – и она убедилась: Тьерри знал, что делал. Приятное тепло разлилось по всему телу, согревая каждую клеточку. Клэр замерла от восторга. Наверное, этим напитком Белая Колдунья из «Хроник Нарнии» угощала Эдмунда, чтобы он предал свою семью. Неудивительно, что ее коварный план сработал.
– Тьерри… – только и смогла с придыханием выговорить Клэр.
– Знаю, знаю, – рассеянно отозвался он.
Тьерри что-то торопливо записывал на листе бумаги – он всегда делал записи впопыхах. Потом нашел баночку, открутил крышку и налил внутрь часть шоколада.
– Бенуа! – рявкнул он.
Из служебного помещения выбежал молодой человек крепкого телосложения.
– Вот такой вкус должен быть у шоколада. Готовь, пока не освоишь, а потом запри рецепт в сейфе.
Бенуа торопливо кивнул, отпил глоток и застыл, уставившись на Тьерри как завороженный.
– Шеф… – потрясенно выговорил он.
– Знаю, знаю, – отмахнулся Тьерри, но во взгляде шоколатье промелькнуло удовлетворение. – Я же сам его приготовил.
Клэр улыбнулась Тьерри. Он повернулся к ней.
– Ты моя муза! – воскликнул Тьерри и поцеловал ее, слизнув с губ густую каплю волшебного напитка. – А так еще вкуснее… – пробормотал он и поцеловал ее снова. – Видишь? Ты просто обязана вернуться. Ты нужна мне. Ты вдохновила меня на величайший из шедевров.
Тут один из покупателей спросил:
– А мне можно попробовать?
– Ну, не знаю. – Тьерри окинул его строгим взглядом. – Вы хороший человек? До сих пор этот шоколад пробовали только хорошие люди.
– Хороший я или нет, судить не берусь, – ответил мужчина. На нем была фетровая шляпа и желтый шарф. Как раз то, что нужно, когда на улице царит пронизывающий холод. – Зато я журналист из газеты «Монд».
Тьерри взял большую чашку, наполнил до краев и протянул журналисту:
– Пей, друг, и будь счастлив!
Мужчина отпил глоток и сразу полез за блокнотом.
– Вот, пожалуйста. – Тьерри одарил Клэр взглядом, исполненным нежности. – Ты сделала из меня гения.
Клэр весело засмеялась. В эту секунду она с радостью порвала бы на мелкие клочки обратный билет и навсегда отказалась бы от возвращения домой. Ну и пусть они с Тьерри будут жить во грехе! Клэр выпила еще волшебного шоколада. В этот момент почти ничто не омрачало ее счастья.
Вот только вспомнилось мамино недавнее письмо. Мама спрашивала, сильно ли Клэр выросла, передавала добрые пожелания от друзей и родственников, с энтузиазмом рассказывала о новом молодежном клубе при церкви и о приеме для всех прихожан. В глубине души Клэр понимала: она вернется. Конечно же вернется.
Дверь отделения распахнулась так резко, что ударилась о стену. Я вскинула голову – сама не заметила, как задремала. Странная реакция на стресс, но я просидела в коридоре больше двух часов, телефон разрядился, и больше делать было нечего.
Время от времени я встречала Лорана на вечеринках, обычно в лихой компании громогласных молодых поваров и моделей. Сами предпочитал общество художников и музыкантов, поэтому на друзей Лорана поглядывал свысока. Лорана часто можно было увидеть под руку с какой-нибудь тощей девицей с надутыми губами – каждый раз с другой. Лоран кивал мне при встрече, но не более того. Я рассудила, что такой легкомысленный тип мне неинтересен, и не обращала на него внимания. Но сейчас Лорана никто бы не назвал легкомысленным. Ни разу не видела его таким напуганным.
Лишь сейчас я заметила, как он похож на отца, только стройнее и кожа смуглее. Глаза большие и выразительные. В них читается страх и тревога. Рот широкий, губы чувственные. Лоран выше большинства французских мужчин. Фигура крепкая, но не полная: как раз то, что надо. Я вскочила, вытирая рот рукой. Жаль, что в сумке нет жвачки.
– Как он? Где он? – злым голосом выкрикивал вопросы Лоран. – Его уже прооперировали?
Такое чувство, будто в случившемся виновата я.
– Еще нет, – ответила я, стараясь говорить мягким, успокаивающим тоном. – Врачи сказали, операция будет идти долго.
– Почему долго?
Я пожала плечами:
– Кажется, врачам труднее работать, когда пациент… немного крупнее большинства.
– Это потому, что он толстый? Вот дурак! Полный идиот!
Лоран обвел коридор сердитым взглядом.
– Где Элис?
– Разве Фредерик ей не позвонил?
– Это вряд ли. Он ее терпеть не может.
– Не до такой же степени!
Лоран промолчал.
– Что он делал, когда случился приступ? Почему вы были с ним?
– Ничего мы с ним не делали! – оскорбилась я.
Между прочим, это не я раскормила Тьерри, как на убой.
– Он просто позвал меня прогуляться, и все.
– Значит, вы только гуляли? А бренди случайно не пили?
– Меня никто не предупреждал, что в мои обязанности входит не давать начальнику пить бренди! – почти прокричала я.
Лоран примолк.
– Извините, – буркнул он. – Вы и впрямь ни при чем. Просто я очень волнуюсь.
– Понимаю, – кивнула я. – Это совершенно естественно. Надеюсь, новости скоро будут.
Лоран огляделся по сторонам затравленным взглядом:
– Он не может… не может умереть…
Тут Лоран запнулся.
– Анна, – услужливо подсказала я.
– Помню, – буркнул он, рассеянно ероша густые темные волосы.
– Мы с ним несколько месяцев не разговаривали, – пробормотал Лоран. – Он не может… не может…
Я покачала головой:
– Он о вас вспоминал сегодня утром.
– Что, рассказывал, какой я неуч?
– Вроде того. Но с большой любовью.
Лицо Лорана приобрело сероватый оттенок. Он взглянул на часы:
– Куда провалились все врачи?
Я нервно сглотнула.
– Что он еще говорил? – вдруг спросил Лоран. – С чего вдруг он откровенничал с вами? Англичанка, в Париже недавно…
Вдруг брови Лорана взлетели вверх.
– Вы же не имеете отношения к…
Я медленно кивнула:
– Меня сюда прислала Клэр.
Тут Лоран впал в такую ярость, что, казалось, вот-вот готов был в меня плюнуть.
– Опять эта женщина! – прошипел он.
– Она ничего плохого не сделала, – поспешно заверила я.
– Скажите это моей матери! – выпалил Лоран. – Отец бросил ее и связался с тощей английской стервой, потому что она, видите ли, напомнила ему первую любовь!
– У Элис ничего общего с Клэр, – решительно возразила я.
– Может, и так, вот только поздновато он это понял, – заметил Лоран. – Сделанного не воротишь, а опять что-то менять он боялся. Слава богу, у них с Элис хоть детей нет.
Лоран фыркнул и опять уставился на дверь, будто гипнотизируя ее взглядом.
Когда дверь наконец распахнулась, Лоран порывисто вскочил, но тут заметил, что вошла Элис. Ни разу я не видела ее такой бледной. Черный шарф контрастной полосой пересекал белую шею. На напряженно сжатых губах ни следа помады. От этого они казались тонкими и какими-то обнаженными. На шее вздулась жилка. В первый раз Элис выглядела старой.
– Что вы натворили? – прошипела она прямо с порога.
К кому Элис обращалась: ко мне, к Лорану, к нам обоим?
– Нет, что ты натворила? – парировал Лоран, выпрямившись во весь рост. – Это ты таскала его на скучнейшие званые обеды и ужины с твоими светскими приятелями. Ну конечно, надо же похвастаться! Отцу там делать было нечего, от скуки он наедался и напивался сверх меры! Но ты не оставляла его в покое, верно? Мешала заниматься тем, что ему удавалось лучше всего и приносило больше всего радости: работать, творить!
– Тебе-то откуда знать? – фыркнула Элис. – Не припомню, когда ты в последний раз к нам заглядывал. Ах да, ты слишком занят: идешь «своим путем»! Вот только самому пробивать дорогу гораздо проще, когда тебе так повезло с фамилией!
На какую-то секунду мне показалось, что Лоран вот-вот на нее набросится, но он лишь молча отвернулся.
– Наконец беспокоишься об отце? – выпалила Элис. На ее высоких скулах двумя розовыми пятнами проступил румянец. – Поздновато спохватился, не находишь?
Тут я рискнула вмешаться.
– Давайте все успокоимся, – робко предложила я. – Тьерри, наверное, не хотел бы, чтобы все из-за него ссорились. Это… плохая карма.
Тут оба повернулись ко мне. Я испугалась, что меня сейчас растерзают. Но Лоран лишь удрученно развел руками.
– Да, вы правы, – согласился он и пронзил Элис острым, как нож, взглядом. – Ради Тьерри постараемся на время забыть все обиды. Договорились?
Элис в истинно французской манере пожала плечами. Трудно поверить, что эта женщина росла и воспитывалась не в Париже. Потом она молча достала мобильный телефон.
Через несколько минут обстановку слегка разрядили приехавшие Бенуа и Фредерик. Вид у обоих был несчастный и удрученный. Наконец-то и у меня появилось дело: подбадривать их.
На вторую половину дня магазин закрыли, и все же несколько покупателей упорно не уходили и интересовались, в чем дело. Фредерика и Бенуа это обстоятельство беспокоило. В лавку уже звонили из нескольких газет, но, похоже, этими вопросами занимается Элис.
Она мерила шагами коридор и говорила по телефону. Можно подумать, эта ее суета поможет Тьерри! Я уставилась на линолеум. Оптимизм убывал с каждой минутой.
Наконец в дверях показалась женщина-врач и сняла маску. Лицо ее было совершенно непроницаемо.
Клэр осторожно оперлась на ручку кресла. Она пыталась дозвониться до Анны, но к телефону никто не подходил. По голосу Анны Клэр сразу поняла: случилось что-то серьезное. Она нервно закусила губу. Ее сиделка, Монтсеррат, бодро суетилась, готовясь к приходу медсестры: прибиралась, выстраивала в ряд пузырьки с лекарствами. Монтсеррат женщина хорошая, но Клэр не готова до такой степени посвящать ее в свои дела и тем более делиться чувствами.