- Это принципиально, - включился Хови.
Ричи сунул руку в карман и начал бесстыдно там шарить. Ему нужно было кое-что найти, наверное, что-то возбужденное красотой форм этой девочки.
- Что принципиально, Хови?
- То, о чем я говорю. Мы ходим в «Тринити» и платим за обучение, не так ли? Правильно. Черт, я даже не католик, как и многие, но все знают, что «Тринити» – лучшая школа для подготовки к колледжу из тех, что можно найти в этом городе. Это награды за высокую успеваемость и за победы в футболе, в боксе. И что происходит? Из нас сделали продавцов. Я выслушиваю все это религиозное дерьмо и даже хожу на молитвы, м что получается – вся эта распродажа шоколада превыше всего? - он плюнул, и брызги слюны, почти как слезы, поползли капельками по стоящему рядом почтовому ящику. - И вот однажды приходит новичок - «ребенок», и говорит: «Нет». Он говорит: «Я не буду продавать шоколад». Просто. Замечательно. Что-то раньше я никогда не думал, что можно так просто остановить распродажу.
Ричи наблюдал за девочкой – она уплывала.
- Я с тобой, Хови. И так с этого момента: «…не буду продавать шоколад», - девочка почти исчезла из их поля зрения, скрылась от глаз в наводнившей тротуар толпе. - Хочешь сделать это официально, полагаю, собрать классное собранье?
- Нет, Ричи, мы не в детском саду. Каждый пусть решает сам за себя. Хочешь продавать – пожалуйста, не хочешь – твое личное дело.
В голосе Хови сиял авторитет, словно тот вещал на весь мир. Ричи слушал с трепетом. Он был рад, что Хови водил руками по воздуху, и, может быть, некоторому влиянию его лидерства, умножившего уважение Ричи к нему. Его глаза вернулись на улицу, в поиске других девочек для наслаждения.
Потная взвесь висела в воздухе – прокисший дух гимнастического зала. И хотя тут никого и не было, то последствия протяженной гимнастической разминки задержались надолго. Вонь мужского пота из подмышек и от ног, гнилой запах старых кроссовок и прелых носков, что и было одной из причин неприязни Арчи к спорту – он ненавидел все, что выделялось человеческим телом, будь то моча, кал или пот. Он ненавидел спортсменов, потому что процесс их вспотевания был слишком быстрым. Он не мог видеть слизкие и липкие тела, промокшие насквозь от собственных физиологических выделений. Футболисты ко всему одевались в униформу, а боксеры – только лишь в трусы и перчатки. Взять такого, как Картер: сгусток мышц, и каждая дырочка, каждая пора сочится потом. Если оставить его в трусах и боксерских перчатках, то это бы выглядело отвратительно. Арчи избегал спортсменов. Он был легендой этой школы, о чем многие и не мечтали, но при всем при том он изо всех сил избегал преподавателя физкультуры Эдда. А теперь он был здесь в ожидании Оби. Оби оставил записку на двери его шкафчика: «Встретимся в гимнастическом зале после последнего урока». Оби любил драматизм и также знал, что Арчи терпеть не может это место, и еще назначил здесь ему встречу. «Ой, Оби, как же ты меня ненавидишь», - подумал Арчи. Хорошо иметь дело с людьми, испытывающим к тебе ненависть, это держит тебя на кончике ножа. И когда втыкаешь в такого иголку (что он постоянно проделывал с Оби), то чувствуешь себя с ними на равных, не переживая за собственную совесть.
Но в эту минуту в нем копилась досада на Оби. Где его черт носил? Сидя на одном из сидений трибун пустого гимнастического зала, Арчи внезапно обнаружил тут тишину и покой – то, чего в последнее время так ему не хватало. «Виджилс»: все эти задания, постоянное давление, как сверху, так и снизу. В большинстве случаев это были срочные задания, и каждый ждал от Арчи свежих решений. А у Арчи в голове было пусто, никаких идей. Вдобавок, его низкие отметки. В этот период у него определенно не шел Английский, просто потому, что по этому предмету нужно было много читать, на что у него не было времени – лишних четырех или пяти часов каждый вечер, чтобы добраться до этих паршивых учебников. Иначе говоря, между «Виджилсом» и уроками у него просто не было времени на самого себя и даже на девушек. Он не мог в полной мере уделить внимание своей подружке из женской католической школы «Мисс Джеромс», живущей в квартале отсюда. Единственный день в неделю он мог питаться ее сладостным взглядом, и это было в машине по дороге домой. Говорил лишь кто-то один из них. Они могли долго ехать в объезд и где-нибудь остановиться, чтобы немного перекусить или просто посидеть за столом. Но все остальные дни вместо этого каждый день он был здесь, поглощенный заданиями «Виджилса» и уроками, заданными на дом, жонглируя всеми этими делами и, наконец, выслушивая глупые замечания от Оби. «Встретиться со мной в гимнастическом зале…»
Наконец, вошел Оби. Он не просто вошел, а хорошо подготовился прежде, чем войти. Он заглянул в дверь, оценил запахи и хладнокровно по шпионски подкрался на цыпочках – Христа ради.
- Хай, Оби. Я – здесь, - сухо дал о себе знать Арчи.
- Хай, Арчи, - сказал Оби, когда его кожаные пятки зацокали по полу гимнастического зала. В этой школе было правило: входить в гимнастический зал только в кроссовках, но в большинстве случаев все игнорировали это правило, за тем исключением, когда кто-то из Братьев мог сюда зайти.
- Что ты хотел, Оби? - спросил Арчи, сразу без подготовки перейдя к делу, сохраняя голос ровным и сухим как Сахара. Факт, что он был удивлен встречей и местом ее проведения. Арчи не хотел углубляться в подробности, и прямо сказал:
- У меня мало времени – куча дел.
- Это также важно, - сказал Оби. Его худое острое лицо никогда не покидал бесконечный и взволнованный взгляд. Ему неплохо удавалась роль провокатора или подставной утки. Он мог уговорить кого угодно и в чем угодно. Притом мог войти в чье-либо положение, и на него всегда можно было положиться. Хотя если он поклялся отомстить, то его месть не заставляла никого долго ждать.
- Помнишь того парня с фамилией Рено - «Шоколадное задание»?
- Что с ним?
- Он продолжает отказываться от продажи шоколада.
- Что?
- Что слышал. Его заданием было не продавать шоколад десять учебных дней. Ладно, но эти десять дней прошли, а он продолжает говорить «нет».
- Ну и что?
То, что всегда бесило Оби: у Арчи всегда было каменное лицо, чтобы не происходило. Ему можно было сказать, что в этом помещении заложена бомба, и он, конечно же, скажет: «Ну и что?», что давно уже сидело у Оби в печенках, в большей степени потому, что ему все это казалось детством, и Оби ждал удобный случай это выявить.
- Ладно, разного рода слухи. Прежде всего, многие думают, что дело в «Виджилсе», что Рено продолжает отказываться от продажи шоколада потому, что продолжает выполнять задание. Тогда, как многим известно, что задание завершено, и все думают, что Рено подстрекает всех к протесту против распродаж. Говорят, что Брат Лайн каждый день выходит из себя…
- Прекрасно, - сказал Арчи, реагируя на последние новости от Оби.
- Каждое утро Лайн зачитывает список, и каждое утро этот новичок, молча, сидит, не собираясь продавать этот проклятый шоколад.
- Прекрасно.
- Ты это сказал.
- Продолжай, - сказал Арчи, игнорируя сарказм Оби.
- Ладно, Я понимаю, что вся эта вшивая распродажа идет ко всем чертям. Никому не хочется во главу угла ставить шоколад, и в некоторых классах это превращается в своего рода фарс.
Оби сидел на трибуне рядом с Арчи. На какое-то время он замолчал.
Оби был зол:
- Энергия тараканов, броуновское движение, как можно дальше от распродажи – все, как сумасшедшие, эти воспитанники Лайна, его «особые парни – те, кто остался верен школьному духу», - он вздохнул. - Иначе как, никому это ненужно.
Арчи был занят мыслями обо всем, что было за пределами гимнастического зала, словно там происходило что-то интересное. Оби следил за его пристальным взглядом – ничего.
- Ладно, что ты думаешь, Арчи?
- Как ты полагаешь – что я думаю?
- Ситуация. Рено. Брат Лайн. Шоколад. Парни, которые хотят остаться в стороне…
- Посмотрим… посмотрим, - сказал Арчи. - Не знаю, каково еще тут участие «Виджилса», - и зевнул.
Липовый зевок еще сильней разозлил Оби.
- Эй, смотри, Арчи. «Виджилс» в этом участвует, знаешь ли ты это или нет.
- О чем ты говоришь?
- Смотри, ты сказал ему, чтобы он в первый же раз отказался брать шоколад. Это то, с чего все началось. Он собирался приступить к продаже после завершения задания, но не сделал этого, пошел дальше. Так теперь еще он положил на «Виджилс». И многие об этом знают. Мы в это вовлечены. Арчи, какого хрена еще от нас можно хотеть?
Оби мог поймать себя на том, что ругается. Он увидел, как что-то мелькнуло в глазах у Арчи, словно глядя в пустое окно, он заметил очертания ангела или дьявола.
- Никто не положил на «Виджилс», Оби…
- Чем занимается Рено?
- …и не участвует во всем этом.
Арчи снова посмотрел на него сонными глазами, его губы были влажными от слюны.
- И что же делать? Вызвать Рено на собрание «Виджилса». Устроить проверку распродажи – всеобщую, факты и подсчеты.
- Правильно, - сказал Оби, записывая что-то в тетради. Как же он ненавидел Арчи, ему нравилось, когда тот в чем-либо колебался и не мог принять какое-нибудь решение. Оби решил подлить масла в огонь.
- Иначе, Арчи. Не обещал ли «Виджилс» поддержку Лайну и помощь в распродаже его шоколада?
Оби снова начал ругаться. Арчи повернулся к нему. Он был явно обескуражен, но быстро пришел в себя:
- Мне надо позаботиться о Лайне. А ты только и можешь бегать со своими докладами, Оби.
Боже, как же Оби ненавидел этого сукиного сына. Он схватил свою тетрадь, захлопнул ее и оставил Арчи одного в грязной атмосфере гимнастического зала.
22.
Брайан Кочрейн не мог поверить своим глазам. Он снова произвел тотальную проверку, просчитав все дважды, чтобы быть уверенным, что не пьян. Хмурясь и кусая карандаш, он взв