Жан перебил товарища:
– Мы совершили обманный маневр, устроили форменную свалку и, когда отведенное на сражение время почти вышло, перебросили Лазара поверх сорбирских голов во врата!
Лазар поморщился:
– Не скажу, что роль воланчика пришлась мне по душе.
– Кто, кроме тебя, дружище? – хохотнул Мартен. – Я – слишком тяжелый, Девидек – учитель, а Брюссо… Разве ему можно доверять? Не грусти, в следующий раз воланом будет Гаррель.
Я тоже рассмеялась:
– Какой еще «следующий раз»? Хитрости срабатывают лишь однажды, нам придется выдумать что-нибудь новенькое.
Жан кивнул:
– Самое главное, чему я научился сегодня: в сражениях с магами без хитростей никак не обойтись.
Этой сентенцией я сама овладела довольно давно. Нам, простолюдинам, не обойтись. И не только в сражениях, но и в жизни.
Поэтому я перевела разговор на другую тему.
– Лазар, а как происходит назначение старост?
Парень удивился:
– Хочешь получить эту должность?
Оглянувшись по сторонам, я понизила голос:
– Скорее, хочу кое-кого ее лишить. Дю Ром совершенно не видит берегов. Почему бы не назначить старостой девочек-филидов Деманже?
– Старост назначает секретарь, мэтр Картан, после одобрения у ректора, – ответил Пьер негромко. – Если мы хотим сменить старосту… Нет, Кати, это сложная процедура. Нужно подать прошение в канцелярию за подписями не менее сотен студентов. Кто их поставит?
Мартен фыркнул:
– Подписи, прошения! Расслабьтесь, заговорщики. Спорим, дю Ром потеряет свою должность без ваших усилий и довольно скоро?
– Ты что-то слышал? – воскликнула я.
– Тише… Включи голову, Гаррель: академия переводится на военное положение. Неужели начальство оставит у власти эту курицу? «Л» – логика!
Другое «Л» – Лазар – задумчиво теребил мочку уха:
– Здоровяк, пожалуй, прав… Обсуждение претендентов будет проходить на совете старост, нам нужно будет всего лишь внести имя Делфин в список, то есть она сама должна…
– Этим займетесь вы, – решила я, – оба. Посоветуйте Деманже, она вашему мнению доверяет.
Меня обозвали интриганкой, серым канцлером и, для комплекта, Шоколадницей, но поговорить с подругой пообещали. Вуа-ля!
Вот так вот, камешек за камешком, я стала разрушать постамент под троном негласной королевы Заотара Мадлен де Бофреман. Тогда я не опасалась, что сама могу оказаться под обломками.
В умывальне мне пришлось ждать очереди к душевой кабинке, толстушка Валерия дю Грас, стоявшая передо мной с полотенцем подмышкой, обернулась:
– Ну, Гаррель, и каково это?
– Прости?
– Я спрашиваю, на что похоже удовольствие, когда щелкаешь по носу гордячку Бофреман?
– Удовольствие? – вытаращилась я на филидку. – Да мне чуть дурно не сделалось, когда… И, кстати, разъедаловка до носа мадемуазель не достала, вылилась ей на бедра и живот.
– Да при чем здесь разъедаловка? – девушка поморщилась. – Все здесь прекрасно понимают, кто и зачем эту гадость расплескивал.
– Неужели?
Валери всплеснула руками:
– Вы только поглядите! Полевой цветочек из Анси! Передо мною можешь дурочку не строить.
Я вздернула подбородок, дю Грас пихнула меня плечом:
– Не все лазоревые ядовитые гадины, Гаррель. Наша Бофреман не в первый раз свою интригу проворачивает, и, думаю, не в последний. Помнится, одна бойкая мадемуазель в академии обучалась… Анна, или Мари, или Анна-Мари? Не важно – ненадолго она задержалась, оваточка эта. Шанвер к ней излишнее внимание проявлять начал. А знаешь, когда перестал? После того, как эта Анна-Мари из ревности его невесту отравила. О! Тогда ночью в лазарете дело не ограничилось – Мадлен полтора месяца хворала, волосы клочьями лезли, исхудала как мощи…
Просторечный говорок аристократки дю Грас меня немного шокировал, но я этого не показала, вежливо слушала.
– Так на чем я остановилась? – продолжила Валери, когда наша очередь немного продвинулась вперед. – На Бофреман и ее унижении. Итак?
– Прости, – пожала я плечами. – Действительно не поняла смысла вопроса, если он не в ядовитой субстанции.
– Балор-отступник! – воскликнула девушка, раздраженная моей непонятливостью. – Ты пробралась в мужской отряд стихийников!
– И именно этим унизила Мадлен?
– Ну, разумеется, Гаррель. Там хотела быть она!
– Ты бы так не орала, Валери, – сказала филидка позади меня, – и у стен есть уши.
– И что? – хмыкнула дю Грас. – Тогда и стены знают, что Мадлен де Бофреман мечтает пробраться на белую ступень хоть в каким-нибудь виде, стать единственной женщиной-сорбиркой!
Бравада Валери быстро закончилась: в умывальню вошла великолепная Мадлен со своими клевретками.
Пажо приблизилась к одной из кабинок, вытолкала оттуда голую мадемуазель, сделала приглашающий жест, ее госпожа неторопливо сбросила шлафрок на руки другой фрейлины. Все настороженно молчали. Я же внимательно рассматривала тело Бофреман. Лекари и Шанвер прекрасно над ним поработали: ни синяка, ни шрама. Более того, я готова была поклясться, что раньше животик девушки не был таким плоско-подтянутым. Да, когда она стояла вполоборота ко мне, наклонившись к Делфин, там, на животе, были жировые складочки. Мадлен размеренно шествовала к кабинке, каблучки домашних туфель выбивали из плитки звонкую дробь.
– Кажется, – сказала я в пространство скучным голосом, – эта умывальня предназначена для студенток северного коридора?
Королева замерла на полдороги, мне было видно ее спину, прикрытую до бедер волнами иссиня-черных волос.
– Молчать! – прикрикнула дю Ром.
– И наша староста мадемуазель дю Ром об этом осведомлена, – скучный канцелярский тон я позаимствовала у монсиньора Дюпере. – Знаете, коллеги, а не написать ли мне желобу на имя ректора? Так мол и так, дражайшее начальство, староста девочек-филидов…
– Не слушай эту Шоколадницу, Мадлен, – взвизгнула Лавиния, – ступай мыться!
Это она зря. «Ступай» прозвучало как приказ, и Бофреман теперь не могла ему подчиниться. Таковы правила, если ты отыгрываешь амплуа гранд-дам, иначе превратишься из главной героини во второстепенный комический персонаж.
Мадлен повернулась к фрейлине, злобно прошипела:
– Подай мой шлафрок, идиотка! Пажо, подготовь мне ванну в…
Окончания фразы мы не услышали, его отсекло захлопнувшейся дверью умывальни. Кто-то прошептал:
– Гаррель, ты что, бессмертная?
Валерия дю Грас изобразила бесшумные аплодисменты:
– Браво, Шоколадница. Пожалуй, нужно поставить на тебя в тотализаторе луидоров десять.
– В тотализаторе?
– Ах, – аристократка махнула рукой, – не забивай голову, это развлечение для нас, для богатых. Лучше начинай готовить оружие.
«Чего? Какое еще оружие?» – носились тревожные мысли. Но Валери уже подталкивала меня к кабинке:
– Свою очередь я уступаю сегодня Гаррель, она это заслужила.
– Да уж, – поддержал кто-то вполголоса, – великолепное представление, похожее на то, как в прошлом году фаворитка его величества леди…
Как хорошо, что шум воды из раструба заглушал чужие голоса, и как прискорбно, что голосов в голове это не касалось.
– Затаилась? Ну-ну…
– А что оставалось?
– Да просто стерпеть вместе со всеми! Теперь Мадлен думает, что ты объявила ей войну.
– Во-первых, это и есть война. А во-вторых, мне ровным счетом плевать, что она там себе думает.
– А вот это ошибка! Ты должна точно знать, какие планы у этой мерзавки, должна влезть ей в голову и…
– Влезть в голову? Три раза «ха!» Убирайся немедленно из моей!
– У-у-у-у… как все запущено! Ну, давай, покричи погромче, развлеки лазоревых куриц еще и припадком! Зато как ты отоспишься в мягкой камере башни Набекрень!
Я, тяжело дыша, прислонилась лбом к мокрой стене:
– Дело сделано, маятник качнулся, его уже не остановить. Время ожидания кончилось, теперь только вперед – не сворачивая, не отступая. Осторожность. Противник может напасть в любую минуту. Готовность к контратаке. Спокойствие. Оружие… Мне нужно оружие. Что есть у Мадлен? Зелья? Не брать ни еды, ни питья из чужих рук. Шевалье, один из которых сорбир? Не оставаться с мужчинами наедине. Личные вещи, через которые на меня могут навести проклятие? Нет, я была очень осторожна.
– У тебя есть платок Шанвера, воспользуйся им.
– Подлая мысль, но…
Продолжая ее обдумывать, я закончила принимать душ, вытерлась полотенцем, надела шлафрок и, кивнув коллегам, отправилась к себе.
– А ведь мысль вполне здравая и даже не особо подлая, если решить, что воспользуюсь я платком лишь в крайнем случае и для самозащиты. Филидские заклинания: фаблер и минускул. Но платок – вещь. Что бы с ним сделал оват, если бы хотел причинить вред владельцу? Наложил нужную мудру, например, при помощи воды или лучше – лимонного сока. Влага высохнет, но знак-то останется.
– Нет, Кати, ты думаешь как оватка!
– Потому что я еще не совсем филидка.
Ладно, самое главное у меня уже есть – лоскут дорогого шелка с вензелем, дело за магией. А каковы взаимоотношения Катарины Гаррель из Анси с магией? Дружелюбные взаимные поклоны. Пора приступать к танцу. Пора.
За завтраком я едва вслушивалась в болтовню друзей.
– У тебя опять был припадок? – спросила Бордело, придвигаясь поближе. – Лазар сказал, ты упала в обморок на тренировке.
– От голода, – улыбнулась я. – Как ваши дела с Купидоном?
Натали кокетливо поправила локон и обвела кончиком пальца брошь Сент-Эмуров на плечике, потом, посерьезнев, шепнула:
– Знаешь, Гаррель, я кое-что заметила… Нет, мне, конечно, могло показаться…
– Обо мне сплетничаете, тетушки? – златокудрая головка Купидона раздвинула наши, мальчик подошел сзади.
– О ком же еще, племянничек! Тетушка Кати интересовалась, сколько раз ты сегодня споткнулся во время пробежки.
– Физическая форма – не мое! – Эмери поставил на стол тарелку со сдобой. – Подвиньтесь.
– Твоя форма – шар, – уколола Натали. – И ты скоро ее вполне достигнешь.