Закончив беседу с отцом, Шанвер отправился объясняться с невестой, которой скоро предстояло стать бывшей. Как он и предполагал, подруга нисколько не расстроилась:
– Ну что ж, – прекрасные серые глаза блеснули озорством, – мой милый вырос и готов отправиться в самостоятельный полет. Рано или поздно это должно было произойти. Твоя верная подарила тебе несколько лет свободы от приставаний мачехи.
– Я благодарен.
– Знаю, милый. Давай поскорее проведем обряд разрыва. Попрошу лишь об одном: в академии мы об этом никому говорить не будем. Не желаю носить ярлык покинутой перед этими снобами.
– Как пожелаешь.
– Даже Виктору. Он дурачок и может попытаться меня утешить. Представляешь, каким именно способом?
Мадлен серебристо рассмеялась, вызвав ответную улыбку Армана.
Они провели обряд. Ни краски, ни алтаря для него не требовалось. А потом обнялись – крепко, по-дружески. Потому что друзьями они все равно оставались. Навсегда.
Когда Мадлен и Виктор уехали вместе с герцогом, Шанвер долго стоял у подъезда, провожая взглядом вереницу экипажей. Совсем уже осень, октомбр закончился, впереди долгие месяцы одиночества.
А когда последняя карета скрылась за поворотом лесной дороги, Арман де Шанвер маркиз Делькамбр посмотрел в хмурое небо, улыбнулся и прокричал:
– Ванну, Грим! Мне нужно немедленно смыть с себя всю эту липкую мерзость!
Глава 10Все зло от женщин. Арман
Грим прибрал и запечатал оватскими заклинаниями освободившиеся комнаты, а ненужных больше автоматонов-помощников Арман забрал себе, то есть в наскоро оборудованную мастерскую. Через несколько дней у него была пара великолепных механических бойцов для тренировок. Для смеха Шанвер обрядил их в старинные камзолы, найденные в гардеробной прадеда, и нацепил на головы парики. Для смеха…
Мадемуазель де Бофреман с месье де Брюссо, как и предполагал герцог, почти на десять месяцев задержались в резиденции его величества. Им так больше нравилось. Представления, балы, охота, карточные игры, флирт и развлечения без ежедневных уроков и муштры. Разумеется, хотя Мадлен гордо отказывалась, Шанвер дал ей денег. Так что молодые люди могли ни в чем себе не отказывать при дворе.
А когда лето почти подошло к концу, друзья приехали в Делькамбр, чтоб забрать Шанвера в академию.
Он любил Заотар всегда. Город в городе, государство в государстве. Прекрасное, волшебное творение, слияние архитектуры и магии. Пусть здесь с ним происходило разное, но ведь и жизнь отнюдь не бесконечное счастье. Только в Заотаре Арман чувствовал себя на своем месте. Возбуждение, предвкушение, радость.
Друзья Шанвера эти эмоции разделяли.
– Придется сразу браться за дело, – говорила Мадлен, когда карета с гербом Делькамбров на дверцах пересекала столичные сторожевые заставы. – Домашняя скотинка разленилась без хозяйской руки. Нужно немедленно показать, кто в академии главный. Не волнуйся, милый, ни единая шавка не попытается уколоть тебя лазоревым камзолом филида.
Арман смотрел в окно. Мнение прочих студентов его не занимало, что же касается филидской формы, Шанвер облачаться в нее не собирался. Штрафы? Плевать.
Брюссо за время разлуки спал с лица, побледнел, что не удивительно: жизнь при дворе оставляет на сон и отдых мало времени. Забавным казался новый цвет шевелюры Виктора – серебристо белый, почти седой.
В ответ на недоумение Мадлен расхохоталась:
– Дурачок Виктор стал жертвой притираний твой мачехи! Вообрази, когда мы гостили у Сент-Эмуров… Да, несколько раз, ради развлечения. Так вот, наш дурашка соблазнился каким-то пузырьком на туалетном столике герцогини – решил, что это бальзам, и без раздумий втер его в свою глупую голову!
То, что дворянин позволил себе что-то стащить, де Шанвера неприятно поразило, но Виктор так потешно изображал вину и скорбь… К тому же идиотский цвет волос уже послужил воришке наказанием.
Он так и сказал приятелю.
Бофреман поделилась новостями о родителях Армана. Герцогиня разрешилась от бремени – кажется, удачно, кажется, мальчиком. Эти «кажется» звучали многозначительно и подразумевали жирные кавычки. Младенца гостям показали издали, закутанного в драгоценные пеленки. Герцогиня никак не оправится от сложных родов, не встает с постели. Эмери де Шанвер провел каникулы в Сент-Эмуре, но друзья его не видели. Малыш поселился во флигеле на самой границе охотничьего парка.
«Ну, разумеется, – подумал Арман, – теперь Пузатик не нужен. Бедный плакса».
Карета остановилась у подъезда в очереди таких же богатых экипажей: Заотар предлагал своим студентам несколько возможностей входа, в зависимости от потребностей. Шанвер оставил друзей заниматься багажом, а сам отправился в канцелярию.
Мадлен отдавала приказы автоматонам и вышедшим встретить ее фрейлинам – она очутилась в своей стихии. После они все вместе, исключая, разумеется, механических слуг, собирались отправиться на оватский этаж, в пасторальную идиллию, которая располагалась за окнами дортуара. Такова традиция. Начало каждого учебного года блистательная четверка Заотара отмечала пикником.
Двери канцелярии были распахнуты настежь, за столом в приемной восседал секретарь мэтр Картан. Самого стола, впрочем, видно не было под ворохом бумаг.
Молодой человек поздоровался, секретарь ответил и кивнул в сторону ректорского кабинета:
– Монсиньор вас ожидает. Не задерживайте его долго, Шанвер, скоро вступительные экзамены, на которых нам с монсиньором нужно присутствовать.
Первое число септомбра, разумеется. Все преподаватели академии отправляются в Зал Наук на площади Карломана.
Арман постучал, вошел, поклонился. Учитель, готовый к экзамену и поэтому облачившийся в скромный лиловый камзол, дружелюбно ему кивнул:
– Надеюсь, Шанвер, этот год прочистил вам мозги. Садитесь! Рассказывайте!
Арман опустился в кресло для посетителей, посмотрел через плечо на неплотно прикрытую дверь:
– Что бы я ни совершил в прошлом, монсиньор, будьте уверены, я в этом раскаиваюсь.
– Ну так перестаньте, – отмахнулось начальство. – Сделали и сделали. Мы вас за это наказали – забудем. Вы занимались?
– В меру сил.
– И что? Сорбирское кружево вам более неподвластно?
– Увы.
– Так и должно быть. Расстояние, мальчик, – вздохнул монсиньор, – вдали от Заотара, да еще с наложенными печатями запрета, вы, разумеется, были беспомощны. Несколько лет в этих стенах поправят ситуацию. Что еще? Ваш фамильяр пытался с вами связаться?
Арман сокрушенно покачал головой:
– Увы.
– Ничего, это тоже вопрос времени. Итак, Шанвер… Погодите! Я же совсем забыл спросить вас о главном! Вот ведь старый дурак. Чего вы хотите? Лазоревый диплом филида или продолжение битвы?
– Разумеется, монсиньор, я желаю снова пройти сорбирское испытание и шагнуть на белую ступень.
– Великолепно. Я верю в вас, Шанвер. Тем более, что в этом году восхождение, кажется, станет немного проще. Мне нужны сорбиры, много сорбиров. То есть не мне, а Заотару. Вам известны новости политики? Война?
– Более или менее, – признался Арман. – Я имел беседу с батюшкой. Его высочество Шарлеман стягивает войска…
– Королевский совет пытался меня принудить немедленно предоставить лавандерской армии дюжину безупречных, – перебил Дюпере, – и мне пришлось выпустить квадру Раттеза!
– Они в войсках?
– Ах нет! Кто тогда останется защищать академию? Все четверо сегодня наденут мантии мэтров.
Ректор, вскочив со стула, продолжал говорить.
Ему нужны бойцы, их придется воспитать в рекордные сроки. Ему известно, что большинство студентов не только к войне, но и к магии в общем приспособлены мало. Эти его не заботят. Для них все останется почти как прежде: лекции, уроки, студенческий быт. Но из массы молодых людей необходимо выбрать тех, кто подойдет. Толковых оватов отправить в мастерские, пусть изготовят как можно больше защитных артефактов и накопителей. Заотар переходит на военное положение. Предстоит череда отборов: всех, без исключения, студентов разделят на отряды в соответсвии с их умениями и возможностями. Верхушку станут готовить в сорбиры, прочих… Стихии, металлы, флора, фауна…
Дюпере говорил, обходя кабинет по периметру, задержался у приоткрытой двери, смахнул что-то или, скорее, «кого-то» – своего фамильяра-сокола – с плеча, обернулся к молодому человеку:
– У нас несколько минут, Шанвер. Кратко.
Арман не заставил учителя ждать:
– Скопление войск замечено у границ Анхальта, противник использует порталы Шварцвальда.
– Вы уверены? Ставка принца Шарлемана находится на острове Потам.
– Его обыскали, монсиньор. Замок охраняется как королевская сокровищница, но его высочества там никто не видел. Более того… – Шанвер понизил голос. – Его вообще нигде не видели. Армией командует лорд Рохан.
– Слухи?
– Их много, и они не балуют разнообразием. Мы предполагаем, что слухи специально распространяют люди Рохана. У него есть отряд труверов-менталистов хорошего уровня.
Арман протянул учителю носовой платок – обычный льняной лоскут без кружева и вышивки. То есть выглядевший обычным:
– Месье Капитан передает вам небольшой подарок – здесь, кроме отчета, все цифры и планы перемещений войск. Капитан считает, что монсиньор найдет этому наилучшее применение.
Дюпере жадно схватил платок, спрятал за борт камзола:
– Как вам это удалось?
– Лично мне? – молодой человек многозначительно улыбнулся. – Шевалье Рохана охраняет квадра степных дев Тутенхейма. К счастью, с одной из них я оказался прекрасно знаком.
– Женщины…. – поморщился Дюпере.
– Наемницы. Клятв верности своему новому господину они не приносили, а денег никогда не бывает много.
Ректор кивнул и хлопнул Армана по плечу:
– Великолепно, Шанвер, я в вас не ошибся. Вы прекрасно поработали во славу Заотара. Какая все-таки удача, что все произошло именно так, как произошло. Вашего отсутствия в Делькамбре никто не заметил?