В недовольном рокоте, наполнившем аудиторию, слышалось что угодно, кроме правильного ответа. Может, подвох? Может, у Равенны две столицы – одна всем известная, а другая – магическая? Но, простите, минус тридцать на ровном месте? Нужно рисковать.
Я подняла руку и, когда учитель кивнул, неуверенно сказала:
– Брикс?
Глаза у Скалигера тоже были как будто птичьи, он проделал ими дыру у меня во лбу:
– Плюс десять.
Я выдохнула. Но расслабляться было рано. Опрос продолжался, и теперь, когда я поняла, что касается он мест не магических, а вполне реальных, собиралась немного на нем заработать.
Разумеется, забрать себе все не удалось – в аудитории было человек сорок, и мэтр называл каждого. Если студент не отвечал, тогда другие тянули вверх руки. Я свою поднимала каждый раз.
Когда преподаватель счел нашу память достаточно освеженной, он перешел непосредственно к теме лекции.
Я схватила перо и вывела на листе: «Места магических разломов».
О, как это было интересно! Оказывается, все географические объекты, пространство которых истончилось под действием мощных заклинаний, находились на строгом учете в каждом королевстве. В той самой Равенне местом силы был остров Потам, в Хельвии – волшебный лес Шварцвальд, у нас, в Лавандере – Заотар. Там творились чудеса, но оттуда могла также исходить опасность.
– Все слышали сегодня о разрушении Дождевых врат? Опустите руки, знаю, что слышали. Наши безупречные воины прямо в этот самый момент уничтожают угрозу из другого мира. Ну, кто знает, что за мир?
Моя рука взметнулась вверх еще до того, как я подумала, что поднимать ее не стоит.
– Гаррель? – удивился Скалигер. – Вы и здесь хотите блеснуть? Ну, попробуйте.
– Океан.
– Браво, мадемуазель. И чем же Океан так нам опасен? Кровожадными тварями?
Я отчаянно покраснела, но ответила:
– Простите, мэтр, мне придется озвучить не знание, а всего лишь свои предположения. Мир за Дождевыми вратами – водный, если их открыть, вода хлынет к нам и будет литься, пока уровень ее не сравняется в обоих наших мирах.
– Какая нелепая чушь, – фыркнула с задней парты какая-то мадемуазель.
– Не чушь, – обернувшись, я встретила взгляд серых глаз Мадлен де Бофреман, – в сообщающихся сосудах уровни однородных жидкостей равны. Это ведь… – невероятно смутившись от раздавшихся смешков, я закончила лепетом: – Все это знают.
– Лет триста, Бофреман, – подтвердил учитель, – знают все, кроме вас.
И, переждав приступ гомерического хохота нескольких десятков студентов, продолжил лекцию.
Когда урок закончился, и мэтр Скалигер с нами, болванами, попрощался, я заглянула в «Свод законов», чтоб выяснить, где будет история. Но ее, к несчастью, отменили. Видимо, монсиньор Дюпере все еще занимался починкой Дождевых врат.
«Библиотека в Цитадели Знаний закрыта до новых распоряжений» – синела приписка под расписанием.
Что ж, тогда я могу отправиться в галерею Перидот, чтоб промотать пять корон на новые чулки. Тем более что мои босые ноги зябли от сквозняка. Ох, не зря зала Ветров получила свое название.
Минуточку. Зябнут? Значит, мудра рыжего Диониса развеялась? И мне не придется разыскивать сорбира? Слава Партолону и всем святым покровителям!
– Улыбка мадемуазель Кати сияет ярче солнца, – интимно шепнул Виктор, останавливаясь у моей парты.
Нужно будет, кроме чулок, приобрести бечеву и толстую иголку, и, если хватит денег, картона для обложек. Конспекты необходимо сшить, иначе я скоро в них запутаюсь.
– Папенька запретил нам с вами общаться, – стянула я ворох листов атласной лентой.
– Папенька?
– Арман де Шанвер, – пояснила я любезно, – очень по-отечески запретил. Только пока не уверена, ваш он родитель или все-таки мой.
Брюссо рассмеялся:
– Божественно острый язычок сверх прочих талантов. Откуда вы все это знаете?
– Простите?
– О географии, Катарина.
– Есть такая штука, – негромко сообщила я, предварительно посмотрев по сторонам, – называется «карты», и на них, сударь, все написано.
И рассмеялась, когда собеседник понял, что я его разыгрываю:
– А с Океаном мне просто повезло. Купидончик как раз за обедом…
– Купидончик?
– Эмери де Шанвер. Мы с подругами-оватками так его называем из-за броши.
Виктор кивнул:
– Это элемент герба Сент-Эмура. И что же Купидончик?
– От него я узнала о магии больше, чем на лекциях.
– Шанверы – старинная магическая фамилия. Разумеется, герцог с пеленок готовил сыновей к Заотару.
Мне вспомнилась подслушанная в дороге беседа священников-филидов, Симона и Анри.
– А разве студенты не приносят страшных клятв, что все, происходящее в академии, в ней же и остается? – спросила я. – Или аристократам можно?
– Нет, нет, Кати, – юноша протестующе замахал руками. – Разумеется, существуют клятвы, вы сами принесете одну из них перед каникулами, но…
Мы неторопливо шли по длинному подвесному коридору – переходу из башни Аквамарин в Сапфирную. Излишне неторопливо, как мне показалось. Все прочие филиды давно исчезли вдалеке, поэтому я невольно оказалась наедине с молодым аристократом.
Он, наконец, нашел нужные слова:
– Одно дело – рассказывать то, что запрещено, и совсем другое – зная, что ждет отпрыска в академии, готовить его к этому, никак не поясняя.
«О! Какое изощренное коварство!» – подумала я, а потом вспомнила, что мой попутчик месье Туржан – или брат Симон, если угодно, – поступил точно таким же образом: подарил мне свою булавку-брошь, чтобы мне было чем проколоть палец на экзамене. Ничего не рассказал, но подготовил.
У портшезной колонны Сапфирной башни мы с попутчиком остановились, поджидая кабинку.
Что ж, Кати, сейчас самое время отвергнуть авансы Виктора. Да, как велел тебе Арман, но вовсе не поэтому. Ты поступила в Заотар, чтоб учиться, а не флиртовать. И, давай начистоту, этот молодой человек тебе даже не нравится.
Портшез подъехал, дверца-решетка отодвинулась.
– Прошу, мадемуазель, – повел рукой в приглашающем жесте де Брюссо.
– Благодарю за приятную беседу.
– Она продолжится, – шепнул аристократ, сжимая мои плечи и подталкивая в кабинку.
Он собирается втиснуться туда вместе со мной? Извиваясь всем телом, я уцепилась пальцами за решетку:
– Немедленно оставьте меня в покое, Брюссо!
– Полевой цветочек упрямится? – жадные руки сминали мои фижмы. – Ну же, Кати, от тебя не убудет. Тем более, вспомни, кто вчера сражался с противным Гастоном за твою хорошенькую персону.
Конспекты упали на пол, и, хотя листы не разлетелись, связанные лентой, это стало последней каплей. Отпустив решетку, я резко развернулась на каблуках и, пользуясь тем, что мужчине пришлось отступить, заехала кулаком ему в нос. Месье Петруччо, мой садовник с виллы Гаррель, назвал бы этот удар прямым и похвалил бы как его силу, так и скорость.
Брюссо выругался, зажал нос ладонью, его манжета пестрела алыми пятнами. Времени любоваться у меня не было, я сгребла конспект в охапку и, юркнув в портшез, задвинула дверь.
– Нижний этаж Сапфирной башни, мадам Информасьен, будьте любезны.
Виктор тряс решетку снаружи:
– Я обращался с тобой как с королевой, Шоколадница, а ты этого не оценила. Прав был Арман…
Отвечать я не собиралась. Зачем? И так все понятно. Брюссо получил окончательную отставку по носу, я – еще одного врага.
Кабинка тронулась, медленно сползая вниз. Окровавленный лик бывшего поклонника сменила каменная кладка. Я опустилась на сиденье и стала приводить в порядок конспект. Портшез дернулся, раздался скрип металла о металл и негромкое сообщение Информасьен:
– Гидравлика шахты нарушена, придется подождать.
«Как долго? Насколько серьезно повреждение? Оно связано с открытием Дождевых врат?» – подумала я, но озвучить не успела. Над головой, в покинутом фойе, раздавались голоса.
– Виктор, какой кошмар! Кто это с тобой сделал?
– Неужели не понятно, Лавиния – нашего шевалье приласкала босоногая лавочница, – это говорила де Бофреман. – И только воспитание не позволяет мне добавить еще один штрих к портрету страдальца. Болван!
Третья девушка хихикнула:
– Однако, какая дикарка эта Гаррель! Избить мужчину, по лицу…
– Отошли своих болонок, – пробормотал де Брюссо, – иначе я не сдержусь и пну ближайшую сучку.
– Пажо, дю Ром, – скомандовала Мадлен, – выйдите в коридор. Ну, дорогой, теперь можешь не сдерживаться, поплачь на груди своей верной…
– Говори на перевертансе, – перебил ее молодой человек. – Уверен, собачонки подслушивают.
– Итак, Шоколадница дала тебе от ворот поворот?
– Видимо, в расчете на более жирную добычу, – до меня донесся сокрушенный вздох. – Что ж, Брюссо умеют признавать проигрыши.
– Раз уж у них нет ни денег, ни положения, чтоб добиться победы.
– Я был галантен, Мадлен, предупредителен и вежлив.
– Но Шоколадницы хотят денег и власти.
– Какие ножки…
– Умело выставляемые на всеобщее обозрение без чулок. Но не печалься, малыш, наглая простолюдинка не сможет откусить от того, на что нацелилась.
– Ты так говоришь, потому что Шанвер ею не интересуется.
– Именно.
– Но когда ты думала… Тогда твои речи были совсем иными.
Девушка саркастично рассмеялась:
– Что было, то прошло. Арман ненавидит притворщицу Катарину, меня это радует. Однако, милый, кто мог предположить, что какая-то провинциальная дурочка сможет в первый же день впечатлить Скалигера.
– Боишься потерять звание самой умной девы Заотара, Мадлен? Не стоит. Шоколаднице просто повезло, Эмери набросал подружке ворох фактов и названий за обедом.
– Пузатик неплох, даже Арман это признает.
– Когда не орет на него за проступки… Да где же портшез? – Виктор перешел на нормальный язык. – Информасьен! Дохлая ты корова! Подай кабинку!
Мне на голову посыпались какие-то опилки, сверху колотили по колонне.
– Информасьен, – сказала Информасьен. – Гидравлика шахты нарушена. Студентам предлагается воспользоваться переходом из Сапфирной башни к цитадели Равенства.