«Мужчины, – подумала я голосом старушки Симоны, – не дают девушке покрасоваться, отыграть бенефис», и поднялась со стула.
– Катарина Гаррель из Анси признает обвинение и покорно примет любое наказание, – дыхания не хватало, горло болезненно сжалось, но я продолжила без пауз, без раздумий, без интонации. – К сожалению, я действительно похитила из спальни мадемуазель Бофреман кошель с золотыми луидорами, находясь в сомнамбулическом состоянии…
– Кати…
Шанвер попытался меня обнять, я отпрянула.
– Сомнамбула? – спросил ректор. – То есть сам факт кражи вы, мадемуазель, не помните?
– Увы. Зато я знаю, что послужило причиной моего состояния.
Мэтр Картан взял чистый лист бумаги, готовясь записывать, но монсиньор со вздохом поднялся из-за стола.
– Кажется, господа, нам предстоит выяснение всех обстоятельств произошедшего. На сегодня закончим, завтра будет образована дознавательная комиссия, мадемуазель Гаррель отправляется к лекарям для тщательного обследования. Все свободны.
Это было именно то, о чем предупреждал меня де Дас: дело собирались спустить на бюрократические рельсы. Мое имя замарано, положение шатко, я беззащитна перед Арманом и сворой его друзей. Может, лучше сдаться? Немедленно покинуть Заотар, пусть опозоренной, но непокоренной? И пусть аристократические мерзавцы наслаждаются победой, не получив трофея?
Мадлен де Бофреман попыталась подойти к жениху, но широкая юбка платья за что-то зацепилась, и свита ринулась помогать. Шанвер беседовал с ректором и мэтром Картаном, они посмотрели в мою сторону, и секретарь стал собирать бумаги в стопку, а Деманже попыталась меня увести, обняв за плечи.
Нет! Справедливость должна восторжествовать, иначе… иначе…
– Катарина Гаррель обвиняет Армана де Шанвера в наложении на нее сорбирского заклятия, – прокричала я, – и перед лицом главного сорбира королевства Мишеля Антуана монсиньора Дюпере требует Безупречного суда и испытания перед Зеркалом Истины!
Глава 19. Дождевые врата. Арман
– Информасьен. Дождевые врата разрушены…
Времени, чтоб воспользоваться портшезом, не было. Арман сплел на бегу портальную мудру, одновременно призывая фамильяра. Вот и будет нам с тобой первая тренировка, девочка.
Магия привычно наполнила форму. «Привычно? Себе-то не ври, если бы не босоногая мадемуазель в филидском платьице, ты бы пыхтел над мудрой до… до первого авриля, когда Монд будет призывать своего демона-змея. Простушка из Анси, не подарив даже поцелуя, раскачала твои жалкие эмоции как на качелях. Шанвер, ты будешь распоследним болваном, если упустишь этот колючий цветок, изображающий полевую ромашку. Она тебе нужна».
Урсула явилась на зов, портал выбросил их на крышу Цитадели Знаний.
Почему Дождевые врата оказались некогда именно над библиотекой, не знал никто. Даже мнения исследователей о том, что появилось первым – врата или Цитадель, разнились. Получилось как получилось. На плоской круглой крыше, точно по центру, возвышалась арка из серого тесаного камня, только арка.
Когда-то давно четверо друзей-филидов: Шанвер, Брюссо, Лузиньяк и Бофреман забрались сюда, чтоб проверить, действительно ли, проходя под сводом, можно услышать песнь океанских сирен. По слухам, это было опасно: говорили, что те немногие, которые решились на эксперимент, обезумели и теперь обитают в башне Набекрень. Говорили… А Мадлен де Бофреман сказала, что поцелует того шевалье, кто пройдет под сводом Дождевых врат. По сколько же им тогда было? Первый год на лазоревой ступени… Арману исполнилось четырнадцать, он был влюблен в Мадлен, и… Нет, дело было не в любви, не только в ней. Шанверу нужно было доказать, что он может. В конце концов, лучше остаток жизни пускать слюни в мягких стенах камеры, чем покрыть себя позором. И что же? Слухи врали. Никаких песен и сирен, вообще ничего. Арман прошелся под сводом туда и обратно, подначивая приятелей. И Мадлен его поцеловала. Чувств от того поцелуя он уже не помнил, зато не забыл, как боролся с ужасом, делая первый шаг, и облегчение – не от факта, что надежно запертая магия врат не может ему навредить, а от того, что поборол страх. Он Шанвер, он станет безупречным.
– Вода, – сказала Урсула и с отвращением тряхнула лапой.
Действительно, вода, ее уже натекло прилично. Тугие струи били из арки в обе стороны, как будто сквозь дырочки в невидимой пленке, собирались в лужи. Ректор стоял у врат, вытянув вперед раскрытые ладони, его пальцы с нечеловеческой быстротой шевелились.
– Шанвер! – монсиньор повернулся к Арману, продолжая плести минускул. – Удерживайте с другой стороны, нам нужно отложить прорыв до подхода основных сил.
Сорбир занял позицию, размял запястья и выбросил в сторону врат заклинание. Балор-отступник, сколько же у него сил! Ай да Катарина Гаррель!
Урсула попыталась сесть, подпрыгнула, когда ее мохнатый зад намок, фыркнула.
– Драная бесхвостая кошка! – проклекотал снежный ястреб Баск, сидящий на плече своего хозяина.
Генета опять прыгнула:
– Комок перьев, кривоклювый уродец, слепоглазый старикашка, ничтожество… А ну, слезай, я…
– Не отвлекаться, Шанвер, – прикрикнул Дюпере, – Баск, пошел вон!
Ястреб взлетел и стал кружиться в воздухе над яростно шипящей Урсулой.
– Великолепно, Арман, – продолжал монсиньор уже спокойным тоном. – Держитесь… Вот-вот появятся наши безупречные товарищи. Мне пришлось накрыть Цитадель Знаний дополнительным защитным куполом, никого не дожидаясь, и это затрудняет перемещения. Но как вам удалось так быстро прийти на зов?
– К счастью, я в момент призыва находился в библиотеке, – прохрипел Шанвер. Повторить светский тон учителя у него не получилось.
Урсула подпрыгнула так высоко, что ее зубы сомкнулись на кончике ястребиного крыла, Баск упал, подняв фонтаны брызг.
– Спокойно, Арман, пусть демоны разомнутся перед настоящей дракой. Ах, как не вовремя эта неприятность – ваше слияние с фамильяром не завершено и… Вы ведь будете осторожны? Пожалуй, я бы предпочел, чтоб сегодня вы оставались… Вот и вы, господа!
Из портала один за другим появлялись сорбиры Заотара. Квадра Раттеза, которая этот портал и сотворила, вышла последними. Раттез, Девидек, Девидек, Матюди двигались слаженно, как будто составляя единый организм друг с другом и со своими демонами-фамильярами.
– Какой болван нам это устроил? – весело спросил Раттез. – Монсиньор, позвольте, я откручу ему голову.
– Как бы этот месье, – Девидек отодвинул плечом ректора, вытянул руки в минускуле, – которого ты, дружище, только что обозвал болваном, сам не оторвал тебе башку.
Дюпере отдувался, согнувшись и опершись ладонями в колени:
– Девидек прав: печать разбили таким мощным заклинанием…
Матюди сменил Шанвера:
– Подвинься, ты совсем измотался.
Арман, пошатываясь, отошел в сторону.
– Ур-роды! – Генета выплюнула из пасти птичье перо, угрожающе зарычала на Девидека, который попытался ее погладить. – Пошел вон, пасечник!
Сорбир рассмеялся, его фамильяром был рой ос:
– Девочка Шанвера показывает зубки? Как тебя зовут, милая? Урсула? Мирабель, познакомься с новой подружкой.
Да, рой ос носил имя Мирабель – как все подозревали, в честь некоей мадемуазель, отказавшей сорбиру в жаркой ласке.
Безем опять засмеялся, наблюдая, как генета щелкает зубами, пытаясь поймать кружащихся вокруг нее насекомых:
– Они все друг друга ненавидят, наши демоны; подозреваю, для них это что-то вроде одобряемого поведения в обществе, знак хороших манер.
– Монсиньор, – позвал учителя Раттез, – если вы хотели дать нам напутствие, сейчас самое время. Заслоны вот-вот рухнут.
– Вижу, – вздохнул Дюпере. – Значит, господа, придется драться. Все помнят, кто такие иары?
– Здоровые мужики с рыбьими хвостами и трезубцами, – прокричал, дурачась, Девидек. – Мы должны найти самого здорового и отобрать трезубец.
– Экий вы жизнерадостный болван, нам нужен жезл хранителя границы. План такой: я и четыре квадры, командиры: Ванье, Буттвиль, Шанвер, Монд, отправляемся к океанцам, квадра Раттеза остается здесь держать оборону; кроме того, в их задачу входит создание воздушного пузыря для той стороны. Оказавшись без воды, иары будут дезориентированы, мы возьмем их тепленькими. Находим жезл, я запечатываю врата. Пленных не брать, они здесь все равно долго не выживут Все понятно? Заткнитесь, Девидек, клянусь, еще хоть слово…
И в этот момент преграда рухнула, поток воды сбил с ног Раттеза, его фамильяр, демон-волчица Ноа, поплыла к хозяину. Арман пропел фаблер дыхания, кто-то из старших подтолкнул его в спину мощным заклинанием, и Шанвер, преодолевая течение, вошел в Дождевые врата. Он знал, что остальные бойцы его квадры: Лузиньяк, Хайк, Фрессине следуют за ним.
Толща воды стиснула тело со всех сторон, Арман подождал, пока давление выровняется. Урсула болтала лапами у его плеча. Зря он ее призвал: слияние не завершено, толку в драке от фамильяра будет не много. Но таков обычай: сорбир должен являться к боевому построению со своим демоном.
– Если ты так любишь воду, почему не отковырял от постамента в Туттенхейме статую рыбы? – упреки генеты поднимались наверх воздушными пузырьками, голос звучал приглушенно. – О! Рыбы? Хочу!
Отряд иаров готовился к атаке, и Урсулу возбудили чешуйчатые хвосты океанцев. Шанвер же увидел в руке одного из них, вовсе не самого крупного, жезл хранителя границы. Трезубец ярко светился в подводной полутьме.
– Девка, – сказала Урсула, – рыбо-девка – это она колдует, не позволяя остальным уродам переместиться сюда.
Шанвер оглянулся. Арка врат мерцала в отдалении. Генета фыркнула:
– Бедный маленький Арманчик! Совершенно один, в чужом мире, где нет ни папочки-Дюпере, ни подружек-сорбиров. Что? Тебе не страшно? Ну ладно, доставай меч, впускай меня в свое сознание, и будем крошить рыбок. Хвосты – мне!
Во рту разлился странный вкус – наверняка, сырой рыбы. «Кусать, грызть, драть когтями… Кровь… Смерть… Хочу!» Арман знал, что это не его мысли – они принадлежали генете, и соединись он с ней сознаниями, его накроет боевым безумием, а силы удесятерятся. Для чего еще нужны фамильяры? Хотя…