Глава 3. Святая простота
Ожидавшую меня особу звали Арамис, мадам Арамис, как она мне недовольно сообщила, когда я, испуганная, задыхающаяся от дыма и ослепленная ревущим пламенем, вывалилась из портала в крошечную темную комнатушку, больше всего походившую на чулан. Высокая полноватая женщина лет сорока в шерстяном сером платье с атласной отделкой, на ее поясе болталась связка ключей и жетонов с чеканными мудрами.
– Мадемуазель Гаррель, – прочла она надпись на моем, – первогодки поселяются на зеленом этаже, ваш коридор – северный, спальню найдете по отметке на двери. Женская умывальня общая, постельное белье вам доставят, прачечная у нас одна, в подвале, за стирку взымается дополнительная плата: корона в месяц или двадцать зу за один предмет…
Я растерянно моргала. Путешествие через портал стоило мне всех сил. Нет, огонь, разумеется, не обжигал, но ужас внушал точно такой же, как настоящий. Простите, двадцать зу? У меня, наверняка, ровно эта сумма и лежит сейчас в кармашке за поясом. Придется стирать самостоятельно. Легкое сожаление, что потратила четверть луидора на спасение птицы, я в себе подавила. Сделал доброе дело – отпусти.
– Информасьен, – раздался одновременно отовсюду дребезжащий голосок, – преподавателей академии ожидают в зале Безупречности.
– Ну же, – поторопила меня мадам Арамис, – ступайте, бал вот-вот начнется. Ах, чуть не забыла!
Женщина присела в реверансе:
– Академия Заотар приветствует мадемуазель Катарину Гаррель в своих стенах.
Я присела в ответ, и обе мы понимали, что исполняем нелепый обряд.
Меня подтолкнули от портала, с этой стороны имеющего вид нарисованного на стене камина. Куда?
Мадам Арамис отодвинула в сторону решетчатую дверку:
– Это портшез, мадемуазель, ну же, входите.
Я шагнула в обитый деревянными шпалерами короб, присела на скамью, положив саквояж на колени. Что теперь?
Решетка вернулась на место, отделив меня от новой знакомой, короб вздрогнул и стал подниматься наверх. Изо всех сил сдерживая панику, я смотрела, как исчезает с глаз чуланчик с женщиной в сером платье. Портшез? Тогда где носильщики? И почему он движется по вертикали? Надеюсь, в этом учебном заведении существуют подробнейшие инструкции для первогодков, иначе…
– Укажите пункт назначения, – потребовал тот самый дребезжащий голосок.
– Простите?
Голосок вздохнул:
– Где именно ты сейчас хочешь оказаться?
Я подумала, что больше всего хочу домой к своим старикам, но вслух произнесла:
– Зеленый этаж, северный коридор, спальня Катарины Гаррель.
Голосок – кажется, он был все-таки женским – хихикнул:
– Какая точность! Достаточно только этажа, – и продолжил другим тоном: – Будет исполнено.
Портшез скрипел, за золоченой решеткой медленно двигалась поверхность каменной кладки стен.
– Простите, мадам, – нарушила я молчание. – Как мне к вам обращаться?
Мне не ответили, портшез остановился, дверца отъехала в сторону.
– Информасьен, – провозгласила моя невидимая спутница, – поездка окончилась.
Я вышла в обширное фойе, обернулась. Портшез находился внутри полой решетчатой колонны в центре. Когда Информасьен – я решила, что это ее имя, – задвинула дверцу, о том, что колонна используется для перемещения между этажами, можно было только догадываться. Магия!
Фойе было круглым, от него в разные стороны отходило восемь одинаковых коридоров. Какой же из них северный? Спросить было не у кого, уточнить направление по расположению дневного либо ночных светил не представлялось возможным. Поэтому я повернула в ближайший, рассудив, что рано или поздно мне попадется либо окно, либо живой человек, и стала по очереди пытаться открыть попадающиеся по дороге двери. Все они были снабжены мудрическими надписями, которые мне ни о чем не говорили.
Досадный пробел в образовании, можно даже сказать – прискорбный. Отчего он произошел? Ответ на этот вопрос я знала прекрасно. Маменька запретила моим учителям хоть немного развеивать мое невежество в вопросах магии.
– Мы общинники, девочка, – объяснял мне месье Ловкач, – нам нельзя колдовать.
А Розетта однажды предположила, что мадам Шанталь готовит меня в жены какому-нибудь отпрыску богатой, но не родовитой фамилии. Тогда я недоверчиво фыркнула, но подумала, что горничная вполне может быть права. Образованная молоденькая простолюдинка под покровительством маркиза де Буйе могла рассчитывать на приличную партию. Меня готовили к браку, но в один момент все поменялось. Почему? Хотя бесполезно искать логику и последовательность в действиях столь легкомысленной особы, как моя недобрая родительница.
Наконец, когда я углубилась в коридор почти до половины, дверь под моей рукой поддалась. Заглянув через порог, я увидела чудесно обставленную гостиную с мягкими креслами на гнутых ножках и низким круглым столиком, сервированным к чаепитию. Шторы на высоком панорамном окне были раздвинуты и колыхались от наполненного ароматом трав сквозняка. Снаружи был прекрасный сад, а в комнате пухлый Купидончик виконт Эмери де Шанвер, если я правильно запомнила, уплетал за обе щеки кремовые пирожные. Заметив меня, мальчик смутился, но привстал с кресла и вежливо поклонился:
– Кажется, я имел счастье видеть мадемуазель во время экзамена?
Я представилась:
– Катарина Гаррель, ваша милость.
Виконт повел измазанной кремом ручкой:
– Прошу, мадемуазель Катарина.
Я присела в кресло. Есть хотелось просто до обморока, а еще больше – пить. Решив, что в стенах учебного заведения светский протокол соблюдать не обязательно, я пододвинула к себе фарфоровую чашку на блюдце и стала наливать чай. Но только это был не чай, а вязкая коричневая жидкость, цветом отдаленно походившая на кофе, а запахом…
– Шоколад? – спросила я, принюхавшись.
– Самый модный напиток в столице, – подтвердил мальчишка и отхлебнул из своей чашки. – Попробуйте, мадемуазель.
Еще до того, как я допила первую порцию волшебного напитка, было решено, что питаться я отныне буду только им. Пряный, с едва заметной горчинкой – кажется, в него добавляли также мед и специи. Великолепно!
Через четверть часа мы с Эмери подружились. Купидончик происходил из знаменитой семьи волшебников и об устройстве Заотара знал гораздо больше моего.
Мэтр Картан? Нет, он не преподаватель, всего лишь секретарь ректора; в принципе, его следует называть месье. Мадам Арамис? Кастелянша, от нее зависит многое. Информасьен? Местное привидение, доносит до студентов и учителей академии нужную информацию, управляет магическими портшезами. Разумеется, безвредна. Иначе синьор Дюпере не позволил бы ей находиться в Заотаре.
О другом моем знакомом призраке юный виконт тоже слышал. Барон де Дас! Вот он как раз вредина, обожает подстраивать разные пакости.
Мы перешли на «ты» – мой преклонный возраст несколько компенсировал высокий титул собеседника, к тому же, как мне сообщили, в академии все студенты были на равных. Ну, или так должно было быть.
Эмери был счастлив, что поступил. Маменька возражала, умоляла обождать, но он настоял и со всем справился. Теперь он студент, даже Арман выдержал экзамен в тринадцать, а Эмери всего десять. Арман? Это его старший брат. Папенька будет доволен.
Малыш болтал, жевал сладости, а меня стало клонить в сон от сытости: шоколад я закусила дюжиной тарталеток с сыром. А еще ведь какой-то бал!
– Северный коридор? – Эмери махнул рукой. – В противоположной стороне. Удивительно, что ты, Кати, заплутала.
Оказывается, у портшезной колонны имелся некий подробный указатель. Я стала прощаться. Вернусь в фойе.
Мальчик меня не задерживал, я подхватила саквояж, пересекла гостиную, пообещав себе при случае вернуться и обследовать прекрасный сад снаружи, дернула ручку двери…
– Заперто!
Эмери испугался:
– Но… Катарина, мы, кажется, попали в неприятности.
Я потребовала объяснений.
Гостиная была подготовлена для студентов-новичков. Чтоб первогодки, покинув бал, на котором их представят гостям и старшим товарищам, могли продолжить праздник в узком кругу. А Эмери… Он совершенно не хотел! Мадлен сказала, что мальчика здесь ждет брат. И… Пирожные так аппетитно выглядели… Он не выдержал.
– Погоди, – уточнила я недоверчиво, – некая Мадлен заперла тебя наедине со сладостями? Но зачем?
– Мадлен де Бофреман, – Купидончик заплакал. – Папенька будет расстроен… Он…
Сморкаясь в свое жабо и всхлипывая, сладкоежка сообщил, что герцог, то есть отец, считает младшего сына слишком пухлым, что посадил Эмери на строжайшую диету, и что, если Арман увидит…
Про Мадлен мне понятнее не стало, но снаружи, из сада, до нас доносились громкие голоса.
– Это Арман! – трагичным шепотом сказал мальчик. – Все пропало.
– Ничего не пропало, – я бросила саквояж и подтолкнула Эмери к окну. – Спрячься за шторой, а когда все войдут в гостиную, выскользни в сад, и либо жди, пока в гостиной никого не останется, либо воспользуйся окном соседней комнаты.
– Я твой должник, Катарина.
Купидончик скрылся за шторой, я же вернулась в свое кресло и налила в чашку шоколада. К слову, напиток в изящном чайничке нисколько не остыл, из чего я сделала вывод, что посуда зачарована. Итак, начнем наше небольшое представление – сегодня у второго пажа есть несколько реплик.
Веселая компания приближалась к распахнутому окну по насыпной песчаной тропинке, извивающейся среди кустов рододендронов и невысоких деревьев. Пятеро. Два молодых человека и три девушки, все немногим старше меня. Филиды? Это пока было непонятно. Молодые люди явно возвращались с пикника или купания. Они были босиком, девушки – в великолепных парчовых шлафорах, на которые спадали влажные волосы, парни в узких штанах до середины голени и распахнутых на груди сорочках. Аристократы. Однако некоторые из них были более аристократичны. По крайней мере, огромную плетеную корзину, прикрытую салфеткой, несла одна из девушек, низенькая кудрявая шатенка, а другая, рыжая и худощавая, была нагружена охапкой пледов и простыней; их третья подруга шла впереди, беседуя с молодыми людьми. Красавица. Наверное, такой была мадам Шанталь в молодости. Статная брюнетка с белоснежной, как мрамор, кожей наслаждалась вниманием юношей. Один из них – Арман, старший брат Эмери. Который? Наверняка блондин с тонкими чертами лица.