Приехав на следующий день в офис психотерапевта, Александр почти четыре часа прождал в приемной и уехал, так его и не дождавшись. Причем злой, как собака. Если Геннадий сознательно уклонялся от общения, то Майский не мог даже предположить, по какой причине. Наверное, это какое-то стечение несчастливых обстоятельств.
Александра не покидало ощущение, что происходят некие странные события, а он — их случайный участник. К сожалению, совсем не было времени разбираться в этих ощущениях, надо было срочно найти Ускова. По крайней мере, он мог рассчитывать на то, что приятель если и не прояснит ситуацию, то поможет советом. «Ну, ничего! — пообещал себе Майский. — Ускова, во всяком случае, я отловлю!»
Он уже решил, как поступит. Надо было просто запастись путевкой на ближайшие выходные в санаторий, главным врачом и одним из совладельцев которого был его приятель. Санаторий находился в двадцати минутах езды от Москвы, и Усков обязательно там появлялся не реже, чем раз в два дня. И Майский принялся за осуществление нехитрого плана.
Санаторий «Девяносто семь» был когда-то ведомственным пансионатом и принадлежал министерству то ли тяжелой, то ли легкой промышленности. В конце девяностых его приватизировала группа заинтересованных граждан, организовав там очень дорогой реабилитационный центр, где окончательно приводили в норму душевное здоровье пациенты двух известных столичных психотерапевтов, одним из которых и был Усков.
Однако в целях расширения и развития бизнеса здесь дополнительно возвели несколько изящных деревянных строений. Таким образом, кроме старого административного здания и нового трехэтажного современного корпуса с бассейном, тренажерным залом, процедурными кабинетами, рестораном и барами, на территории среди деревьев находилось с десяток домиков на четыре-шесть номеров каждый. Близость к столице обеспечивала круглогодичный и достаточно стабильный приток клиентов.
Для пациентов существовал специальный распорядок, поэтому с обычными отдыхающими они практически не пересекались. Территория хорошо охранялась, были установлены камеры наружного наблюдения, на въезде у ворот — круглосуточный пост. В общем, организовано все было довольно грамотно.
Майский приехал в «Девяносто семь» в пятницу вечером. Приехал налегке, с маленьким рюкзачком, где лежали полотенце, зубная щетка, комплект нижнего белья и книга о раскопках в Мексике. Завтра или послезавтра появится Усков, они переговорят — и все, можно уезжать. Тем более что в понедельник, если Аленочкин не объявится, придется принимать экстренные меры для решения проблем с экспедицией.
На следующий день после обеда, когда Майский сидел в кресле и листал книгу, к нему в номер постучали. Вежливый молодой человек в черном костюме сообщил, что его приглашают в кабинет главного врача.
— Привет, — поднимаясь из кресла Майскому навстречу и протягивая руку, произнес Усков. — Рад тебя здесь видеть. Решил отдохнуть? А почему самотеком, не через меня?
— Здравствуй, — поздоровался Александр довольно сухо. — Самотеком потому, что до тебя добраться невозможно. А ведь я тебя разыскиваю. Откуда ты узнал, что я тут?
— Мне предоставляют список всех приезжающих, такие правила. А что случилось?
— Случилось то, что к телефону ты не подходишь, на работе тебя нет, твои сотрудники говорят, что передают мои просьбы позвонить, однако ты не перезваниваешь. Так что это я тебя хочу спросить — что случилось?
— Ты извини, я эти дни действительно был в жуткой запарке. У меня с одним пациентом серьезная проблема, так я у него в особняке почти день провел, причем лечил не только его, но и его родственников, которые меня чуть с ума не свели. Ну, и другие всякие проблемы возникли — с банком, например. Саш, скажи, пожалуйста, зачем я тебе понадобился?
— Помнишь, я тебе рассказал про историю с экспедицией? Что деньги нужны, а Вячеслав Аленочкин на связь не выходит?
— Конечно. Так он что, до сих пор не нашелся?
— В том-то и дело.
— Даже не знаю, как помочь. Я тоже с ним не общался.
— Может, он заболел? Или в аварию попал? Лежит где-нибудь в больнице… Хотя больницы я тоже обзвонил. Вообще-то в последний раз, когда я его видел в фонде, он выглядел очень плохо…
— А когда я его в последний раз видел в аэропорту, он выглядел хорошо, — весело ответил Усков и тотчас прикусил язык.
— Ты видел его в аэропорту? — изумился Майский.
— Э-э… Когда он улетал.
— А он никому не говорил, что улетает.
— Я оказался там случайно, встречал жену. Что ты так на меня смотришь?
Майский лихорадочно думал. Жена Ускова недавно действительно вернулась с модного курорта. Он слышал, как Геннадий разговаривал с ней по телефону. Как пытался отмазаться от обязанности ее встречать. «В два часа ночи! — восклицал он. — У меня с утра пациенты. Я же не высплюсь». Значит, жена прилетела ночью. А Аленочкин улетал утром. Как тогда Усков мог видеть его в аэропорту? Что-то здесь не сходится. Надо подумать…
Майский сморгнул и уже менее уверенным тоном продолжил:
— А я тут целое расследование провел. По твоей наводке хотел шофера нашего расспросить, а он, оказывается, поступил в личное распоряжение Элины. У Элины депрессия, и выловить ее, похоже, можно только на твоих сеансах.
— Ну, знаешь, у меня этика! Не хочу я, чтобы ты ее вылавливал, — возмутился Усков.
— Да она сама мне без надобности. Мне бы с Вихровым парой слов перекинуться. Когда они приедут в следующий раз?
— Да вот скоро и приедут. — Он взглянул на свои наручные часы и поцокал языком. — Хочешь их тут дождаться?
— Хочу, разумеется, — ответил Майский, пытаясь переварить услышанное.
Усков видел Аленочкина в международном аэропорту. Возможно, он даже узнал, куда конкретно тот летит. Конспирация никуда не годилась.
— Выпьешь со мной чего-нибудь? В смысле — безалкогольное?
— Давай, — кивнул Майский.
Усков вышел в приемную и отдал необходимые распоряжения. Буквально через пару минут с подносом в руках вошел тот самый молодой человек, который приходил в номер Майского.
— Что это? — спросил Александр, беря в руки чашку необычной формы, в которой благоухала незнакомым пряным ароматом темная густая жидкость.
— Попробуй, не пожалеешь. Это — настоящий шоколад. Все проблемы как рукой снимет. — Усков взял такую же чашку, отхлебнул немного и сладко зажмурился. — Прелесть!
Майский сделал несколько глотков, потом, отставив шоколад в сторону, спросил:
— А ты знал, куда летит Аленочкин?
— Да знал, знал, — с досадой ответил Усков. — И я по глазам вижу, что ты уже обо всем догадался. Я видел твоего любимого Аленочкина в аэропорту не в день отлета, а в день прилета. Я даже знаю, где он сейчас находится.
— Как же так? А, черт, что такое…
Перед глазами Майского поплыли радужные круги, он вдруг перестал ощущать свое тело. Александр попытался схватиться руками за край стола, но не удержался и упал на пол.
Глава 21 Очень подозрительный санаторий. Труп в холодильнике. Главный свидетель жив, главный подозреваемый арестован
— Ничего себе хоромы! — одобрительно заявил Половцев, кода они с Майей ввалились наконец в номер. Бросив на широченную двуспальную кровать свою грязную спортивную сумку, он тут же стал открывать дверцы шкафа, холодильника, заглянул в туалет и зачем-то зажег там свет.
— Если ты хочешь жить со мной в одном замкнутом пространстве, а тем более если хочешь дожить до конца нашего заезда, то немедленно сними кроссовки! — прервала его экскурсию Майя. — Надеюсь, у тебя есть домашние тапочки? Или хотя бы резиновые шлепанцы?
— У меня есть парадные хромовые сапоги, но я их забыл дома, — отозвался из глубин ванной комнаты Стас. — Вообще имей в виду — я хожу дома босиком, но ради тебя могу остаться в носках.
— Этого еще не хватало, — ужаснулась Майя. — И убери, ради бога, свою сумку, которая валялась неизвестно где, с кровати. Мне на этой кровати спать.
— А мне? — искренне возмутился Половцев, видимо, закончивший осмотр и появившийся в дверном проеме. — Тут, как ты видишь, кровать одна, но достаточно широкая, чтобы на ней разместились два человека.
— Тебе, Половцев, досталось еще более широкое спальное место — участок пола между батареей и прикроватной тумбочкой.
— Вот как… А почему не на коврике в коридоре? Или под ванной?
— Не входи, пожалуйста, в образ — мы с тобой потенциальные молодожены пока лишь для администрации санатория.
— Помню, помню, — тяжело вздохнул Стас. — А на деле мы двое влюбленных авантюристов, ищущих приключений на свою голову.
Сердце Майи мгновенно растаяло, но виду она не подала. Еще бы! Стас признал, что они — двое влюбленных. Что авантюристов — это другое дело. Суть не в этом.
— С меня за такую самодеятельность вообще погоны могут снять. Каждый раз иду на поводу у Сильвестра и каждый раз ожидаю неприятностей. Допустим, доктор именно здесь творит свои темные делишки. Но какие? И как мы это обнаружим в условиях тотального контроля со стороны медицинского и иного персонала?
— Почему ты думаешь, что здесь контроль?
— Ты камеры заметила? А на охрану обратила внимание? Так-то! А мы — неофициальные лица. Как быть?
— Будем наблюдать, следить, делать определенные выводы, — неуверенно ответила Майя.
— Какие-какие выводы? — язвительно поинтересовался Половцев. Сейчас он был похож на профессора-садиста, принимающего по пятому разу зачет у любимых студентов.
— Определенные, — совсем тихо сказала Майя и, отвернувшись к шкафу, стала аккуратно раскладывать и развешивать там свои вещи. Жить в санатории «Девяносто семь» им предстояло целых три дня, так что пришлось тащить из дома много всего необходимого.
— Не забудь, что тебе лучше нигде особо не светиться, — сказал Половцев, когда Майя приложила к груди какую-то яркую тряпку и полюбовалась на себя в зеркало. — Усков тебя знает в лицо. Конечно, мы не какие-то там особые гости, которых он захочет поприветствовать лично, и все-таки… Я прекрасно понимаю твое желание быть на виду…