- Инвесторы меня не интересуют, - возразил ШОЛОТЛЬ.
- Но тебе нужно множество жертв, чтобы предотвратить галактическую катастрофу, верно?
- Вообще-то катастрофа не галактическая, а космическая, но вы правы. Да.
- Ну, и как же ты намерен раздобыть свои жертвы?
- Ацтеки захватывали их во время войн.
- Но у тебя нет армии.
- Я попробовал их покупать, но они слишком дороги в нужных мне количествах. В добрые старые времена гражданские власти заботились об этом. Иногда, в удачные годы, у нас даже образовывался запас жертв на черный день.
- Что ж, - заметил Морган, - тогда было тогда, а сегодня есть сегодня.
- Верно, - согласился ШОЛОТЛЬ. - Но что мне сейчас-то делать?
- Я займусь твоей проблемой, - решил Морган. - Поговорю кое с кем, потом встречусь с тобой. Разумеется, я хочу внести свой вклад в сохранение космоса: так будет справедливо после всего, что космос сделал для меня, но десятки тысяч жертв... это очень много даже в аду.
Подавленный, ШОЛОТЛЬ вернулся в отель «Ад», где новые друзья сняли для него номер. Сейчас он спит и видит во сне, что он царь Нецалькойотль, облаченный в дорогие одежды и в короне из перьев попугая. Он шествует к огромному храму, по бокам от него телохранители, а ликующие горожане наблюдают за событием с импровизированных трибун. Настал день самого важного религиозного праздника в году, и беспрецедентное количество жертв уже доставлено со всех восьми уголков Анауака.
Нецалькойотль входит в храм, сопровождаемый телохранителями. Внутри тихо, слышны лишь стоны рабов, связанных, как цыплята, и сложенных штабелями вдоль стены храма - все они будут принесены в жертву.
В дальнем конце храма на пьедестале стоит жертвенный камень, освещенный лучами солнца, проникающими сквозь отверстие в крыше. На нём уже разложена первая жертва, её держат четверо жрецов.
Солдат вкладывает в руку Шолотля старинный нож из черного обсидиана. Нецалькойотль взмахивает им, все смолкают.
- Довольно, забудьте об этом! - внезапно восклицает он. - Я повелеваю прекратить жертвоприношения. Сам Кецалькоатль сказал мне, что больше людей нельзя приносить в жертву! Начинается царство мира!
Рабы и пленники радостно кричат. И тут телохранители хватают Нецалькойотля и валят его на большой каменный диск.
- Да как вы посмели! - кричит Нецалькойотль, более разгневанный, чем испуганный.
- Так велели жрецы, - говорит один из солдат. - Они сказали, что, если не приносить кровавых жертв, мир погибнет.
- Жрецы ошибаются! - выкрикивает Нецалькойотль.
- До сих пор они были правы, - возражает солдат. Обсидиановый нож взлетает вверх и опускается.
ШОЛОТЛЬ просыпается весь дрожащий и мокрый от пота. Он понимает, как ему следует поступить.
Когда утром Кассандра пришла в отель, чтобы отвести Шолотля на завтрак, она узнала, что тот ушел.
- Он выписался час назад, - сказал ей клерк. - Сказал, что его тошнит от всех, кто не принимает его всерьез, и от богов, что грызутся из-за того, что ему полагается сделать.
- И куда он пошел?
- Выйдя за дверь, он повернул налево, - ответил клерк. - Если он пойдет и дальше, никуда не сворачивая, то попадет в Пустоши Восточного Ада. Говорят, это весьма пустынный район, мисс.
- Только не для ацтека, - сказала Кассандра и торопливо вышла.
Почти неделю Кассандра ждала возвращения Шолотля. Потом ей надоело ждать, и она взяла напрокат машину в «Моторизованных катастрофах» (модель «Плимут-ярость») и отправилась на поиски. Она ехала все время на север, зная, что для Шолотля это любимое направление.
Наконец она добралась до хижины из просмоленного картона, стоящей на Пустоши между Восточным Адом и Вратами Вечных Мук. ШОЛОТЛЬ был пьян. Возле его руки стояла почти пустая бутылка «Зеленой молнии», одного из сортов патентованного адского пойла. Рядом лежала пятнистая гиена, положив голову на бедро Шолотля.
- О Джо! - ахнула она. - Да ты пьян.
- Ты совершенно права, - рявкнул ШОЛОТЛЬ. - Я пьяный ацтекский пророк и собираюсь оставаться пьяным, пока космос не сгинет в пламени.
- А как же наши планы спасения мира?
- Я говорил с твоими капризными приятелями, Калигулой и Морганом. Одна трепотня и ни единой жертвы. Слабаки, вот кто они такие.
- Ты слишком суров в оценках, - не согласилась Кассандра. - В тебе нет веры. И ты сбежал раньше, чем они сумели развернуться по-настоящему.
- Я бедный старый пьяный ацтек, - захныкал ШОЛОТЛЬ.
- Возьми же себя в руки, - возмутилась Кассандра. - Я для того и приехала сюда, чтобы сообщить, что все устроено.
- О чем ты говоришь?
- Калигула и Морган не теряли времени даром, но большей частью успеха мы обязаны новому другу, замечательному человеку по имени П.Т. Барнум. Вставай, Джо. Всё готово.
- Повтори-ка ещё разок, - попросил ШОЛОТЛЬ.
- Первая мегапартия жертв уже готова к отправке.
- Я же говорил Калигуле, что одной партии недостаточно.
- Но это же мегапартия, милый.
- И насколько это много?
- Я удивлена тем, что ты не выучил этого в школе. Мегапартия равняется ровно ста восьмидесяти шести тысячам жертв.
ШОЛОТЛЬ встал. Опьянение слетело с него, словно пыльца с крыльев бабочки. Его лицо расплылось в улыбке, но тут же скривилось от боли.
- А сейчас что с тобой?
- Знаешь, мне кажется, что Кецалькоатль не хочет, чтобы я приносил людей в жертву.
- Но я думала, что ты служишь Тескатлипоке. Ведь он хочет, чтобы ты этим занимался, верно?
- Да, но...
- Тогда хватит сомневаться и давай за работу. Пошли, дорогой, жертвы уже ждут.
Город Восточный Ад был весь обклеен афишами, объявляющими о великом жертвоприношении. Кассы городского амфитеатра работали без передышки - никто не желал пропустить событие года. Зрители шли потоком через девять входов, а за ними наблюдал нахмуренный и нервничающий ШОЛОТЛЬ.
- Толпа-то большая, - сказал он, - но где же жертвы?
- Терпение, милый, - успокоила его Кассандра. - Это тоже часть гениального плана мистера Барнума. Видишь ли, когда все эти люди окажутся внутри, они быстро узнают, что на самом деле это представление с участием публики. У каждого из них появится шанс стать жертвой-добровольцем.
- Что ж, честно, - согласился ШОЛОТЛЬ. - Но если никто не захочет?
- Мы подумали и о таком. Некий мистер Форд помог решить эту проблему. Видишь наверху огромные захваты? Они будут хватать случайных зрителей и переносить прямо на установленный на сцене самый настоящий жертвенный камень. И тут в дело вступаешь ты, милый. И приносишь их в жертву.
- На словах неплохо, - согласился ШОЛОТЛЬ. - Но что, если все зрители запаникуют и бросятся к выходам?
- Все двери, разумеется, будут заперты. Освещение выключат, а на огромном экране - это идея одного из нас - появится успокаивающий лозунг.
- Какой же?
- «Никто не выйдет отсюда живым». Бессмертные слова Джима Моррисона. Разве тебе не нравится?
- Неплохо. Но...
Кассандра взяла его за руку и отвела за кулисы. Калигулу и нескольких его приятелей назначили временными ацтекскими жрецами, чтобы они могли помогать Шолотлю. Первая жертва уже лежала на камне, привязанная ремнями. Зрители, которых набралось несколько десятков тысяч, и их число непрерывно увеличивалось, аплодировали.
- Да, настоящее событие! - воскликнул ШОЛОТЛЬ. - Где мой нож, Кассандра?
- Здесь, дорогой, - сказала Кассандра и положила ему на ладонь скальпель из нержавеющей стали. ШОЛОТЛЬ посмотрел на него и нахмурился.
- Так неправильно. Годится только кремневый нож, причем на нем должно быть немного засохшей крови. И где расширители грудной клетки из лосиных рогов и жадеитовые извлекатели сердец?
- У нас есть новейшие инструменты для операционных. Попробуй к ним приспособиться; мы сделали все, что могли.
ШОЛОТЛЬ вышел под свет прожекторов. Аудитория, все еще не подозревающая о своей судьбе, зааплодировала, когда он поднял руку с блестящим скальпелем. ШОЛОТЛЬ повелительно взмахнул рукой, наступила тишина.
- Жители ада, - сказал он. - Боги велели передать вам.
Внезапно ШОЛОТЛЬ оказался возле алтаря в другом храме. Прямо перед ним возвышались высоченные героические фигуры двух богов. Оба были в масках, но он легко их узнал: Тескатлипоку по дымчатому зеркалу, а Кецалькоатля по цветущей ветви.
- Будь верен приказам своего бога, - сказал Тескатлипока. - Не подвергай их сомнению. Начинай жертвоприношение.
- Бог создал тебя человеком, - произнес Кецалькоатль. - Суть человечности в том, чтобы заглянуть внутрь себя и откликнуться на свои чувства.
- Это слова бога-слабака, - заявил Тескатлипока. - Однажды я уже одолел тебя, Кецалькоатль, и могу сделать это вновь. Начинай жертвоприношение, ШОЛОТЛЬ!
- Загляни в свое сердце, ШОЛОТЛЬ!
- Выполняй приказ!
- Подчиняйся только себе!
Видение возникло и исчезло в мгновение ока, и теперь ШОЛОТЛЬ знал, какой выбор ему предстоит.
Он присел и откуда-то появившимся в руке обсидиановым ножом перерезал путы жертвы. Потом обернулся к зрителям:
- Я ШОЛОТЛЬ, я Нецалькойотль, я Кецалькоатль. Жертвоприношений больше не будет!
Толпа разгневанно заревела. Зрители хлынули в проходы и, размахивая кулаками, побежали к сцене.
ШОЛОТЛЬ закрыл глаза и стал ждать смерти, но потом подумал: «Нет, я не умру, если сам этого не захочу!»
И он бросился навстречу зрителям, которые, слившись воедино, превратились в гигантскую фигуру Тескатлипоки.
То был жуткий и неуязвимый бог. Глаза его метали пламя, из плеч высовывались гадюки; он тянул к Шолотлю руки, пальцы на которых превратились в рты, усеянные острыми, как иглы, зубами.
И ШОЛОТЛЬ побежал прямо на него, в него и сквозь него, и бог Тескатлипока развалился на куски, словно кукла из мягкой ярко раскрашенной бумаги.
Когда же ШОЛОТЛЬ оказался по другую сторону бога, он раскрыл ладонь и увидел вонзившиеся в нее пять кактусовых колючек.
Неделю спустя человек в тоге проехал на запряженной двумя лошадьми боевой колеснице через пустоши Восточного Ада и остановился в пустыне возле хижины из просмоленного картона. Калигула спрыгнул, велел вознице подождать и вошел в хижину. Там он увидел Шолотля - пьяного, с бутылкой адского пойла в руке и лежащую рядом с ним пятнистую гиену.