— А можно и «Джимми Шу»? — оживляюсь я и умолкаю при виде лица Люка. — Шутка. — Я откашливаюсь. — Вот, посмотри на ребеночка Сьюзи.
Я только что получила снимки из проявки.
— Это Эрни в ванне… А это Эрни спит… и Сьюзи спит… и Сьюзи… погоди!
Я поспешно откладываю фотографии, где Сьюзи в одних трусиках кормит Эрни грудью. Вообще-то она купила по каталогу специальный топ для кормления грудью — каталог сулил «разумную свободу действий дома и на людях». Но Сьюзи настолько озверела от дурацкой потайной молнии, что очень быстро вышвырнула покупку.
— Смотри! Это первый день, когда мы принесли его домой!
Люк садится за стол, перебирает снимки, и на лице его появляется странное выражение.
— Она выглядит… счастливой, — произносит он.
— Да, — соглашаюсь я. — Сьюзи обожает Эрни. Даже когда он орет как сумасшедший.
— Кажется, они уже не могут друг без друга. — Люк смотрит на фотографию, где Сьюзи смеется, а Эрни вцепился ей в волосы.
— Это точно. К моему отъезду Эрни поднимал крик каждый раз, когда я пыталась взять его у Сьюзи.
Я растроганно смотрю на Люка. Как его заворожили эти снимки. Удивительно. Никогда не думала, что он так любит детей. В смысле — покажите большинству мужчин кипу детских фотографий…
— А у меня нет ни одного младенческого снимка. — Люк берет фотографию, на которой Эрни мирно посапывает на руках у Сьюзи.
— Правда? Ну…
— Мама забрала их с собой.
Лицо у Люка непроницаемое, и в голове у меня срабатывает сигнал тревоги.
— В самом деле? — осторожно говорю я. — Что ж…
— Может, ей хотелось, чтобы они были с пей.
— Да, — с сомнением бормочу я. — Наверное. Кретинка. Могла же сообразить, что эти фотки напомнят Люку о матери.
Я толком не знаю, что между ними произошло, пока меня не было. Знаю только, что Люк все-таки пробился к ней в клинику. И похоже, Элинор вывернулась, выдумав объяснение, почему в статье не было ни единого слова о Люке. Конечно, свалила всю вину на журналиста.
Трудно сказать, поверил ли ей Люк, простил ли ее. Но как только у Люка становится отрешенный вид, я сразу понимаю: он снова думает о матери.
У меня с языка готово слететь: «Люк, да выкинь ты ее из головы! Она дрянь и не любит тебя, и тебе без нее будет только лучше». Но каждый раз я вспоминаю слова Аннабел, мачехи Люка: «Как ни трудно в это поверить, Люк нуждается в Элинор».
— И вовсе не нуждается! — ответила я тогда с вызовом. — У него есть вы, есть отец, есть я…
Но Аннабел покачала головой:
— Ты не понимаешь, Бекки. Люк тоскует по Элинор с тех самых пор, как она уехала, с самого раннего детства. Именно эта тоска по матери заставила его так работать, погнала в Америку; эта тоска — частица его самого. Как лоза, обвившаяся вокруг яблони. — И, устремив на меня пристальный взгляд, Аннабел добавила: — Будь осторожна, Бекки. Не пытайся отсечь Элинор от жизни Люка. Потому что так ты навредишь прежде всего ему.
И как она прочла мои мысли? Как узнала, что я рисовала себе именно такую картину: я, Элинор и топор?..
Я смотрю на Люка, а он, как загипнотизированный, смотрит на фотографию: Сьюзи целует Эрни в животик.
— Как бы там ни было, — бодро восклицаю я, собирая фотографии и рассовывая их по конвертам, — между Таркином и Эрни привязанность не меньше. То есть отцовская любовь важна так же, как и материнская. Особенно в наши дни. И я часто думаю, что материнскую любовь переоценивают…
Люк даже не слушает. Плохо дело. Звонит телефон, и, поскольку Люк не двигается с места, я снимаю трубку.
— Алло?
— Здравствуйте. Это Ребекка Блумвуд? — раздается незнакомый мужской голос.
— Да. — Я замечаю на столе новый каталог магазина керамики. Пожалуй, стоит и там зарегистрироваться. — Кто это?
— Гарсон Лоу из фирмы «Гарсон и компаньоны». Я леденею. Сам Гарсон Лоу? Звонит мне домой?
— Извините за столь ранний звонок, — говорит он.
— Нет-нет! — Я выхожу из оцепенения и ногой закрываю дверь, чтобы Люк не услышал. — Спасибо, что позвонили!
Слава богу. Он, по-видимому, думает, что выход есть. И хочет помочь мне одолеть Робин. Возможно, это станет сенсацией, потрясшей всю историю юриспруденции, и мы будем стоять в зале суда под вспышками фотокамер — прямо «Эрин Брокович»!
— Я получил вчера ваше письмо, — продолжает Гарсон Лоу. — Ваша дилемма меня заинтриговала. Вы оказались в серьезном переплете.
— Знаю. Потому я к вам и обратилась.
— Ваш жених в курсе ситуации?
— Еще нет. — Я понижаю голос: — Я надеюсь, что сначала найду решение, а тогда уж обязательно скажу ему. Вы же понимаете, мистер Лоу.
— Разумеется, понимаю.
Потрясающе. Взаимопонимание достигнуто, все в порядке.
— В таком случае, — говорит Гарсон Лоу, — перейдем к делу.
— Конечно! — У меня просто гора падает с плеч. Видите — вот что значит обратиться к самому дорогому адвокату на Манхэттене. Мгновенный результат.
— Прежде всего, контракт был очень хорошо продуман.
— Точно. — Я киваю.
— Есть несколько весьма искусно поставленных условий, предусматривающих все возможные повороты.
— Понимаю.
— Я тщательно изучил их. И не вижу для вас никакой возможности выйти замуж в Британии, избежав выплаты штрафа.
Короткая пауза.
— Так… В чем тут лазейка? — спрашиваю я наконец.
— Лазейки нет. Таковы факты.
— Что? — Я в замешательстве смотрю на телефон. — Но… вы ведь именно за этим позвонили? Сказать мне, что нашли лазейку. Что мы можем выиграть!
— Нет, мисс Блумвуд. Я позвонил сказать вам, что на вашем месте готовился бы аннулировать британскую свадьбу.
Я стою как громом пораженная.
— Но… но я не могу. В этом все дело. Мама перестроила весь дом и вообще все сделала. Это убьет ее.
— Тогда, боюсь, вам придется полностью выплатить штраф «Свадебным событиям».
— Но,.. — у меня сдавливает горло, — этого я тоже не могу сделать. У меня нет ста тысяч долларов! Должен быть другой выход!
— Боюсь…
— Должно быть какое-то гениальное решение! — Стоп, только не поддаваться панике. — Ну же! Вы ведь считаетесь самым умным в Америке, или еще что-то в этом роде! Вы должны придумать какой-нибудь ход!
— Мисс Блумвуд, поверьте, я рассматривал это дело со всех возможных сторон — гениального решения нет. Нет выхода. — Гарсон Лоу вздыхает. — Позвольте дать вам три маленьких совета?
У меня появляется проблеск надежды.
— Первое — никогда не подписывайте никаких документов, предварительно не прочитав их.
— Да знаю! — кричу я, не сдержавшись. — Что толку от того, что мне теперь все это твердят?
— Второе — и это моя настоятельная рекомендация — расскажите все жениху.
— А третье?
— Надейтесь на лучшее.
И это все, на что способен адвокат за миллион баксов? Расскажите жениху и надейтесь на лучшее? Черт его побери, тупого… дорогостоящего… рвача…
Ладно, спокойствие. Я-то поумнее этого крючкотвора. Что-нибудь придумаю. Я могу — я же знаю. Просто знаю, что…
Погодите.
Я как бы ненароком забредаю на кухню, где Люк буравит взглядом пространство.
— Слушай, Люк, — я провожу рукой по спинке его стула, — у тебя ведь прорва денег, да?
— Нет.
— Что значит — нет? — Я слегка оскорблена. — Конечно, прорва!
— У меня есть актив, — говорит Люк, — у меня есть компания. Это не совсем то же самое, что и деньги.
— Неважно. — Я нетерпеливо отмахиваюсь. — Мы с тобой собираемся пожениться. «Все блага мира», знаешь ли, все такое… Так что… — я выдерживаю осторожную паузу, — это и мои деньги тоже?
— Да-а. Это ты к чему?
— Если… я попрошу у тебя немного денег, ты мне дашь?
— Надо полагать. Сколько?
— Так… Сотню тысяч долларов. — Я стараюсь, чтобы это прозвучало как можно более небрежно.
Люк поднимает голову.
— Сотню тысяч долларов?
— Да! Это ведь не так уж много… Люк вздыхает.
— Бекки, что ты еще присмотрела? Потому что если это очередное кожаное пальто…
— Это не пальто… Это… сюрприз.
— Сюрприз за сто тысяч долларов?
— Да, — говорю я после небольшой паузы. Получилось неубедительно даже для меня самой.
Пожалуй, это все-таки не гениальное решение.
— Бекки, сто тысяч долларов — это очень много. Это очень большая сумма.
— Знаю, — говорю я, — знаю. Ладно… это не имеет значения.
И я выхожу из кухни прежде, чем он пускается в расспросы.
Хорошо, забудем об адвокатах. Забудем о деньгах. Должен быть другой способ. Просто надо мыслить творчески.
Мы ведь всегда можем просто сбежать. Пожениться где-нибудь на берегу, сменить имена…
Нет, лучше так. Я отправляюсь на свадьбу в Оксшотте, а Люк — на свадьбу в Нью-Йорке. И каждый говорит, что другой его бросил… а потом тайно встречаемся…
Ой! Эврика! Наймем двойников! Гениально!
Эта идея приходит мне в голову, когда я поднимаюсь на эскалаторе, и так захватывает, что я едва не забываю с него сойти. Вот оно. Нанимаем двойников, они приходят вместо нас в отель «Плаза» — никто ничего и не заподозрит! Ведь гости —друзья Элинор. Мы с Люком едва знакомы с ними. Невеста закроется густой вуалью, а двойник Люка скажет, будто порезался бритвой, и замотает лицо бинтами… а мы тем временем упорхнем в Англию…
— Осторожней, Бекки! — с улыбкой произносит Кристина, и я прихожу в себя.
Черт, чуть в манекен не врезалась.
— Заняты мыслями о свадьбе? — добавляет она, когда я вхожу в отдел.
— Именно, — бодро отвечаю я.
— Знаете, вы сейчас выглядите куда более уравновешенной, — с одобрением замечает Кристина. — Отдых пошел вам на пользу. Повидались с матерью… побывали дома…
— Да, это было… великолепно!
— Замечательно, что вы так отвлеклись. После возвращения вы о свадьбе почти и не упоминали! Даже как будто избегаете этой темы…
— Вовсе не избегаю! С чего бы вдруг? Срочно водки! Рука ныряет в сумку. Это нужно прекратить.
— Некоторые невесты придают свадьбе слишком большое значение. Некоторые даже впадают в своеобразную зависимость. Но вы, похоже, держите все под контролем…