Почему со мной нелегко жить? Что я делаю не так?
Тянусь за бумагой и карандашом. Ладно, займемся самокопанием. Я буду абсолютно откровенна сама с собой. Чем я осложняю жизнь своим ближним?
Пишу заголовок и размашисто подчеркиваю его.
В голове пустота. Ни единой мысли.
Ну давай же. Напряги мозги. Будь беспощадна и откровенна. Должно же найтись хоть что-нибудь. В чем наши принципиальные разногласия? Из-за чего мы ссоримся?
Внезапно меня осеняет. Я вечно забываю закрывать свой шампунь, а Люк жалуется, что наступает на крышечку в душевой кабинке.
1. Не закрывает флакон с шампунем.
Правильно. А еще у меня провалы памяти. Постоянно забываю код сигнализации. Однажды даже пришлось звонить в полицию, узнавать код, а дежурный все перепутал и прислал к нам две патрульные машины.
1. Не закрывает флакон с шампунем.
2. Забывает код сигнализации.
В нерешительности смотрю на список. Маловато пунктов набирается. Должно быть еще что-то. По-настоящему важное и значительное преступление.
И тут я ахаю и зажимаю рот ладонью.
Компакт— диски. Люк уже извел меня напоминаниями: брать диски я беру, а раскладывать обратно по коробкам забываю.
Но и это на преступление не тянет — разве что на последнюю каплю в чаше терпения. Но говорят же, что во взаимоотношениях близких людей не бывает мелочей.
Ладно. Буду исправляться.
Спешу в гостиную, прямо к беспорядочной куче дисков возле музыкального центра. Пока я разбираю их, мне вдруг становится легко-легко. Свобода! Отныне наша жизнь пойдет по-другому.
Складываю диски аккуратной стопкой и жду, когда Люк пройдет мимо двери гостиной.
— Смотри! — с горделивыми нотками окликаю я его. — Я диски разобрала! И разложила по коробкам!
Люк заглядывает в комнату:
— Замечательно. — Он рассеянно кивает и уходит.
А мне остается только укоризненно смотреть ему вслед.
«Замечательно…» И это за все мои труды?
Изо всех сил стараюсь.спасти нашу семью, а он ничего не замечает.
Из холла слышится звонок, я вскакиваю. Это мама с папой. Со спасением семьи придется повременить.
Та— ак. Знала я, что мама с папой помешались на семейной психотерапии, но никак не ожидала, что они начнут носить свитера с лозунгами. На мамином написано: «Я -женщина, я — богиня», а на папином: «Не поддавайся пассивно-агрессивным уродам».
— Ого! — Скрыть удивление мне не удается. — Здорово!
— Нам выдали их в центре, — расплывшись в улыбке, объясняет мама. — Смешные, правда?
— Значит, вам и занятия нравятся?
— О, это просто чудо! Гораздо интереснее бриджа. А какая приятная компания! Знаешь, кого мы однажды встретили на групповом занятии? Марджори Дэвис, которая живет напротив нас!
— Правда? — изумляюсь я. — Так она вышла замуж?
— Увы, — мама тактично понижает голос, — у нее, бедняжки, пограничные проблемы.
Ну нет, в этой абракадабре сам черт ногу сломит. Что это еще за штука — «пограничные проблемы»?
— А… у вас тоже проблемы? — рискую спросить я. — Тяжело было?
— О, мы прошли огонь, воду и медные трубы, — кивает мама. — Правда, Грэхем?
— Истинная, — соглашается папа.
— Но теперь вся наша ярость и угрызения совести позади. Мы обрели силы жить и любить. — С лучезарной улыбкой мама роется в своем рюкзаке. — У меня с собой бесподобный рулет. Может, выпьем чайку?
— Мама нашла в себе богиню, — гордо объясняет папа. — Представь, даже прошлась по горячим углям!
У меня отвисает челюсть.
— Ты ходила по углям? О господи! И я тоже, на Шри-Ланке. Больно было?
— Ничуть! Ни капельки! — щебечет мама. — Туфли-то я не снимала, — подумав, признается она.
— А-а! — успокаиваюсь я. — Здорово.
— Нам предстоит еще многому научиться. — Мама порывисто режет рулет. — Поэтому мы и собрались в круиз.
— Ясно, — после паузы отзываюсь я. — Понятно. Терапевтический круиз. — Когда мама впервые сообщила мне об отъезде, я решила, что она шутит. — Будете плавать по Средиземному морю и проходить курс психотерапии.
— И не только! — подхватывает мама. — Еще и достопримечательности осмотрим.
— И развеемся, — вставляет папа. — Нам пообещали насыщенную культурную программу. И даже настоящий бал.
— Едут все наши друзья из центра, — перехватывает инициативу мама. — Мы уже договорились в первый же вечер собраться на коктейль! И кроме того… — Помявшись, она добавляет: — Один из приглашенных терапевтов специализируется на восстановлении родственных уз — например, с потерянными и вновь обретенными близкими. А к этому вопросу у нас особый интерес.
Мне становится как-то не по себе. Лучше бы они не напоминали о потерянных и обретенных близких.
В тишине я замечаю, как переглядываются родители.
— А ты, значит… с Джесс так и не подружилась, — наконец говорит папа.
Ну вот. Он не на шутку расстроен.
— Да нет, не в этом дело… — Я отвожу взгляд. — Просто мы… слишком разные.
— Мама ободряюще берет меня за руку.
— А что тут странного? Вы же росли в разных семьях. С Джесс у тебя столько же общего, сколько с… — на секунду она задумывается, — с Кайли Миноуг.
— С Джесс у Бекки гораздо больше общего! — решительно возражает папа. — Во-первых, Кайли Миноуг — австралийка.
— И что? — парирует мама. — Британское Содружество все равно одно, так? Бекки легко нашла бы общий язык с Кайли Миноуг — правда, дорогая?
— Э-э…
Папа качает головой:
— О чем им говорить? Сама посуди.
— Как это о чем! Они бы прекрасно побеседовали! И стали бы лучшими подругами!
— Возьмем Шер, — предлагает папа. — Вот уж кто интересная женщина…
Мама возмущена.
— С какой стати Бекки водить дружбу с Шер! С Мадонной — это еще куда ни шло…
— Ладно, когда я познакомлюсь с Кайли Миноуг, Шер или Мадонной, я сообщу вам, договорились? — обещаю я чуть резче, чем хотелось бы.
Наступает тишина. Мама с папой во все глаза глядят на меня. Потом мама подает папе чашку:
— Грэхем, отнеси кофе Люку.
Едва папа уходит, мама впивается в меня испытующим взглядом.
— Бекки, детка, у тебя все хорошо? Что-то ты нервничаешь.
Господи. Маминого сочувствия мне точно не выдержать. Внезапно вся тревога, которая так долго копилась во мне, вырывается наружу.
— Насчет Джесс не расстраивайся, — советует мама. — Если вы не поладили, это еще ничего не значит. Никто вам и слова не скажет!
Я судорожно дышу, пытаясь взять себя в руки.
— Дело не в Джесс, — бормочу я. — Точнее, не только в Джесс. Понимаешь, Люк…
— Люк? — удивленно переспрашивает мама.
— Все разладилось. Знаешь… — у меня дрожит голос, — кажется, наш брак… под угрозой.
Боже мой. Сама произнесла это вслух — и тут же себе поверила. «Наш брак под угрозой».
— А ты уверена, дорогая? — Мама озабочена. — По-моему, вы оба счастливы!
— Нет, какое там «счастливы»! Мы только что жутко поскандалили!
Несколько минут мама смотрит на меня в упор, а потом заливается хохотом. У меня от возмущения крепнет голос:
— Не смейся! Это было ужасно!
— Конечно, деточка! — соглашается мама. — У вас ведь скоро первая годовщина свадьбы?
— Э-э… да.
— Правильно. Самое время для Первой Настоящей Ссоры! А ты не знала, Бекки?
— О чем? — тупо спрашиваю я.
— О Первой Настоящей Ссоре! — Мама снова смеется — над моим растерянным лицом. — Боже мой, чему только учат современных девушек глянцевые журналы!
— Сейчас вспомню… как наращивать акриловые ногти.
— Вот видишь! А надо бы учить секретам счастливого брака! У любой супружеской пары ближе к первой годовщине случается Первая Настоящая Ссора. Повздорят, обстановка разрядится, и жизнь опять вернется в привычную колею.
— А я и не знала… — задумчиво тяну я. — Значит, нашей семье ничто не угрожает?
А что, разумно! Да еще как! Переживи Первую Настоящую Ссору — и снова радуйся. Что-то вроде грозы, после которой воздух чище и свежее. Или лесного пожара, страшного, а на самом деле полезного, потому что после него растения опять ударяются в рост. Ну конечно!
И это еще не все! Самое главное — я ни в чем не виновата! Все равно мы поссорились бы, как я ни старайся! У меня сразу поднимается настроение. Скоро все пойдет по-прежнему. Улыбаюсь маме и хватаю большущий ломоть рулета.
— Значит, у нас с Люком ссор больше не будет, — на всякий случай уточняю я.
— Ни единой! — уверяет мама. — Вплоть до самой Второй Настоящей Ссоры, а она…
Договорить ей не дает грохот распахнувшейся двери. В кухню врывается Люк. Он буквально сияет, на лице широчайшая улыбка — такой я еще не видела.
— Свершилось! «Аркодас Труп» согласны!
Я же знала, что все будет отлично! Печенкой чуяла! Так и получилось. Прямо праздник какой-то, настоящее Рождество!
Люк отменяет встречу и мчится в офис, праздновать, а я сажаю родителей в такси, и мы едем следом. Обожаю офис «Брэндон Коммьюникейшнс». Здесь все такое шикарное, всюду светлое дерево, лампы дневного света, блеск и красота. И все.вокруг заняты делом: носятся по коридорам туда-сюда, улыбаются и день-деньской потягивают шампанское!
Не всегда, конечно, — только после большой победы. Весь день в офисе звучат смех и радостные голоса, вдобавок кто-то запрограммировал все компьютеры, и каждые десять минут они поют «поздравляем!».
Люк и руководство компании проводят стратегическую экспресс-конференцию; на ней присутствую и я. Сначала все талдычили «начинается большая работа», «необходимы свежие силы» и «нам предстоит серьезное испытание» — пока Люк не заявил:
— К чертям стратегию! Давайте праздновать. Об испытаниях подумаем завтра.
Он велел секретарю связаться с компанией, занимающейся устройством праздников, и уже в пять часов офис заполонили посыльные в черных фартуках, навезли шампанского и самых разных канапе в прозрачных коробочках. Все сотрудники офиса набились в большой конференц-зал, врубили музыкальный центр, а Люк произнес маленькую речь — сказал, что сегодня знаменательный день для «Брэндон К.», что все славно поработали, — и ему долго хлопали.