– Дочерей Брента и Кори тоже зовут Ребекками, – вставляет Сьюз.
– Дочь Брента сказала: «Нас всех назвали Ребекками», но не знаю почему, и если честно, я уже устала от того, что ничего не знаю о своей собственной жизни.
Голос дрожит. Когда я замолкаю, в комнате воцаряется мрачная тишина.
Реймонд все переваривает наши слова. Он смотрит на меня, на Сьюз и на скульптуры, которые мы до сих пор держим над головой (у Сьюз наверняка уже руки отваливаются).
И наконец сдается.
– Ладно.
– Что ладно? – подозрительно уточняю я.
– Я расскажу, чем занимается ваш отец.
– Так вы в курсе?
– Он был здесь. Садитесь. – Реймонд жестом указывает на заляпанный красками диван. – Я расскажу. Чай будете?
Хоть Реймонд и согласился помочь, скульптуры мы все равно не отдаем. Сидим на диване и держим их на коленях, пока хозяин разливает по чашкам чай со льдом и устраивается в кресле напротив.
– В общем, все из-за денег, – говорит он и замолкает, словно ситуация и без того понятна.
– Каких денег?
– Брент отказался от своей доли. Твой отец узнал и решил, что это неправильно. Я сказал, это его проблемы, а твой отец заартачился. Они с Кори всегда были… как бы сказать… упрямыми. Кори часто втягивал твоего отца в разные авантюры. По крайней мере, раньше.
Реймонд откидывается на спинку кресла и как ни в чем не бывало потягивает чай. Я в замешательстве хлопаю ресницами.
– Так что случилось? – спрашиваю наконец.
– Вы ведь и сами знаете, – пожимает тот плечами. – Деньги. За проволоку. – Он пристально смотрит на меня. – Я о тех самых выплатах.
– Каких еще деньгах? Что за выплаты? – вспыхиваю я.
– Вы что, не в курсе? – поражается тот. – Он вам ничего не рассказывал?
– Нет!
– О, Грэхем! Не такой уж ты и святой, – внезапно хохочет тот.
– Да о чем вы вообще говорите?! – готова взорваться я.
– Ладно, – усмехается Реймонд. – Начнем с самого начала. Занятная вышла тогда история… Мы четверо познакомились в Нью-Йорке. Кори и Брент недавно получили степень, я учился в магистратуре. Твой отец… не помню, чем он тогда занимался. Мы были молоды, хотели повидать жизнь и решили поколесить по стране. Искали себе приключений.
– Ясно, – вежливо киваю я, хотя в душе хочется завыть от бессилья.
Когда люди говорят «Занятная вышла история», они подразумевают: «Сейчас я буду долго и нудно рассказывать о своей молодости, а ты постарайся сделать вид, что тебе интересно». Беда в том, что эти байки я слышала от отца раз сто, не меньше. Теперь начнется всякая лирика про красивые закаты, изнуряющую жару и ночевки в пустыне.
– И при чем тут деньги? – пытаюсь подвести я к нужной теме.
– Сейчас, – отмахивается Реймонд. – В общем, мы объездили весь запад страны. Телефонов тогда, как помнишь, не было. Интернета тем более. Так что мы или слушали музыку, или разговаривали. В барах, у костра, в дороге… Трещали без умолку. Кори и Брент обменивались разными идеями. Хотели даже вместе создать какой-то исследовательский центр. У Кори было полно денег. И внешность – что надо. Он из тех, кого ты назвала бы «альфа-самец».
– Понятно… – с сомнением тяну я, припоминая загорелого мужчину с неестественной улыбкой, которого мы видели в Лас-Вегасе.
– Однажды вечером… – Реймонд для пущего эффекта выдерживает паузу. – Однажды вечером они додумались до пружинной проволоки. – Он торжествующе улыбается. – Слышала про пружинную проволоку?
В голове что-то щелкает, и я подскакиваю.
– Постойте-ка. Ее Кори изобрел, да?
– Кори и Брент, вместе, – поправляет Реймонд.
– Но… Я видела статьи о ней. О Бренте там ни слова.
– Похоже, Кори решил о нем не упоминать, – криво усмехается Реймонд. – Идея родилась одним вечером, возле костра. В производство проволоку пустили лишь года через три-четыре. Однако началось все именно тогда, в тот день. Кори, Брент, твой отец и я – мы все внесли свой вклад в ее изобретение.
– Постойте-ка. И мой отец?
– Да, я же только что сказал: он внес вклад. – Реймонд опять почему-то смеется. – «Вклад» – не в смысле финансирования. Скорее уж пожертвования.
– Какого еще пожертвования?
В глубине души я рассчитываю услышать, что именно моему отцу пришла гениальная идея, как запустить случайную идею в массовое производство.
– Он дал им листок, на котором они набросали первичный план.
– Листок? – разом сникаю я. – И все?
– Куда уж больше? Они так над этим смеялись. Кори и Бренту не на чем было писать, а у твоего отца под рукой оказался альбом. Он сказал: «Раз уж я жертвую вам лист бумаги, хотелось бы иметь в этом деле долю», а Кори ответил: «Заметано. Тебе достанется один процент выручки». А я под их диктовку писал. За пару вечеров мы управились. – Реймонд снова отпивает чаю. – В общем-то, сперва это было шуткой, но потом проволоку запатентовали. Она стала приносить прибыль. И, насколько я знаю, Кори сдержал слово. Каждый год он отправлял твоему отцу дивиденды.
Я теряю дар речи. У моего отца доля в прибыльном производстве? Ладно, история, кажется, и впрямь занятней некуда!
– Я как раз в то время получил наследство, – добавляет Реймонд. – И вложил в это дело деньги. Обеспечил себе стабильный доход до конца дней.
– Но как обычная пружина может принести прибыль? – скептически уточняет Сьюз. – Это всего лишь обычная проволока…
Она буквально мои мысли читает – я и сама думаю о том же, только спросить не решаюсь.
– Зачем она нужна? – Реймонд пожимает плечами. – Говорят, полезная штука. Ее используют в огнестрельном оружии или, например, в компьютерной клавиатуре… Всего и не перечесть. Кори и Брент были умными ребятами. Кори любил охоту и всегда таскал с собой ружье. Вечерами он его частенько разбирал, смотрел, как устроен механизм. Это и натолкнуло их на идею. Ну, сами знаете, как это бывает.
Нет, не знаем. Мы со Сьюз не раз из любопытства расковыривали всякие флаконы с дозаторами. Но до новой пружины почему-то не додумались.
Теперь ясно, отчего папа так интересовался моими успехами в физике и частенько приговаривал: «Бекки, милая, не тянет пойти в инженеры?» и «Юная леди, наука не может быть скучной!».
Хм… наверное, в чем-то он был прав. Жаль, я не слушала.
Возможно, Минни удастся воспитать правильно, она тоже изобретет какую-нибудь пружину, и мы станем миллиардерами. (Если к тому времени она не выиграет Олимпиаду.)
– Вернувшись, ребята организовали лабораторию и довели разработку до ума. Вскоре, года через четыре, запустили производство. Точнее, Кори запустил.
– Почему только Кори? Куда девался Брент?
Реймонд недовольно поджимает губы.
– Брент через три года отошел от дел, – бросает он.
– То есть еще до конца разработки? И денег он не получил?
– Не только денег, он вообще отказался от всех прав.
– Почему? – в ужасе выдыхаю я. – Он же видел перспективы!
– Кори, наверное, так решил… – Реймонд вдруг замолкает, но тут же с жаром снова говорит: – В любом случае, это их дело! И все давно в прошлом.
– Что значит «Кори так решил»? – недобро щурюсь. – Реймонд, признавайтесь.
– Говорите, – подхватывает Сьюз, и Реймонд сердито фыркает.
– Кори взял на себя коммерческую сторону дела. И, наверное, давал Бренту неполную информацию. Говорил, что инвесторы отказываются, что производство будет слишком дорогим, что прибыли дело не принесет… Поэтому Брент продал ему свою долю. Вот и все.
– Получается, Кори обманул Брента?! Да его посадить мало!
Перед глазами всплывают два воспоминания: дворец Кори в Лас-Вегасе и ободранный трейлер Брента. До чего же нечестно… Поверить не могу!
– Насколько я знаю, Кори действовал в рамках закона, – флегматично отзывается Реймонд. – Он говорил чистую правду. Инвесторов тогда не нашли, просчитать окупаемость было невозможно… Бренту стоило быть умнее.
– Вы знаете, что Брент живет в трейлере? – осуждающе говорю я. – Точнее, жил, потому что недавно его выселили.
– Если он был таким дураком, что купился на басни Кори, это его проблемы, – равнодушно возражает тот. – В крайнем случае, он мог восстановить права через суд… Правда, доказательств у него не было. Только его слово – против слова Кори.
– Но так нельзя! Брент помог изобрести вещь, которая стоит миллионы!
– Какая разница? – невозмутимо бросает Реймонд.
Мне противно сидеть рядом с ним.
– А вы специально не стали вмешиваться, да? – шиплю я. – Поэтому и спрятались за своим забором?
– Если Брент такой талантливый, почему он сам больше ничего не изобрел? – с сомнением уточняет Сьюз.
– У Брента всегда был слабый характер. И успех Кори его добил. Он начал пить, неудачно женился… промотал остатки денег.
– Ничего удивительного! – почти срываюсь я на крик. – Любой на его месте сломался бы. По-вашему, это нормально, да? Один ваш друг обманул другого, а вы сидите здесь и ничего не делаете!
– Это не мое дело, – невыразительно отвечает Реймонд. – Мы уже много лет не общаемся.
– От денег-то вы не отказались! – язвительно напоминаю я.
– Твой отец – тоже, – парирует Реймонд. – Насколько я знаю, он до сих пор получает дивиденды.
Мысли бегут вразнобой. Мой отец. Деньги. Дивиденды. Почему он никогда нам не рассказывал? О той поездке он вспоминал постоянно. Почему же упустил самый значимый ее момент?
Наверняка и мама ничего не знает. Иначе давно проболталась бы. А значит… Все эти годы отец хранил от нас тайну?
Лицо вспыхивает словно огнем. Мой папа – самый открытый человек на свете… Зачем ему скрывать от нас такой важный секрет?
– Бекс, ты знала? – вполголоса спрашивает Сьюз.
– Нет.
– Почему твой отец молчал?
– Понятия не имею. Все это очень странно.
– Так он тайный миллиардер?!
– Нет! Не может быть.
– Вряд ли Кори выделил ему большую долю, – бесцеремонно влезает в наш разговор Реймонд. – Думаю, сумма была незначительной, сугубо в знак дружбы. Пара тысяч, не больше.