Папу узнать очень легко. Реймонд тоже с тех пор изменился мало, только зарос седой бородой до самых бровей. А вот Кори в юности совсем не был похож на тот пластиковый манекен из Лас-Вегаса.
Но до них мне нет дела – я смотрю только на Брента, пытаясь понять, что собой представляет человек, которому мы хотим помочь. У него широкое лицо, квадратный лоб и упрямый взгляд, даже на фотографии. И, пожалуй, на вид он довольно умный.
А потом я замечаю в углу снимка молодую Ребекку – и едва ли не роняю от изумления челюсть. Вот это красавица! Она сидит чуть в стороне от остальных, запрокинув голову, волосы каскадом вьются по спине, а грудь почти вываливается из платья. Понятно, почему Кори по уши в нее втрескался. И Брент. Как можно не влюбиться в такую женщину?..
А что Реймонд? И… папа?
Живот неприятно крутит.
– Дай-ка взгляну.
Мама отбирает у меня фотографию и, поджав губы, неодобрительно разглядывает Ребекку. Потом, не меняя выражения лица, сравнивает снимок с ее нынешней версией.
– Я взяла на себя смелость заказать для вас на завтра сеанс массажа, – низким завораживающим голосом говорит та. – И, может, отель организует для вас пикник? Вам обязательно надо полюбоваться нашей можжевеловой рощей.
– Мы не отдыхать приехали, – возражает папа. – Так что массаж лучше отменить.
– Вам следует сделать перерыв на пару дней, – по-кошачьи улыбается она. – Не хотите же вы в конце концов слечь от усталости?
– Боюсь, у нас нет времени, – качает головой папа.
– Грэхем, вы в Седоне. Это место дарует отдых. Надо немного расслабиться.
– Нельзя. Сейчас куда важнее помочь Бренту. Он – жертва.
– «Жертва», – бормочет Ребекка, возводя глаза к небу. Она говорит так тихо, что мне, должно быть, послышалось. Вот только папа разобрал ее слова лучше меня.
– Ребекка, что это значит?
– Честное слово! – взрывается она вдруг. – Не могу больше молчать! Что за авантюру вы затеяли? Безумие полное!
– Мы всего лишь хотим помочь папиному старому другу, – пылко встреваю я. – Никакое это не безумие!
– «Помочь»? – Она сверкает глазами. – Ты ничего о нем не знаешь! Если Брента обманули, сам виноват. Все знали, что Кори – мерзавец. Если бы Брент поменьше пил, ничего бы с ним не случилось.
– Это очень грубо с твоей стороны, – потрясенно выдавливает папа.
– Зато это чистая правда! Он неудачник. И всегда был неудачником. А вы все прыгаете вокруг него. – Ребекка чуть ли не в истерике. – Почему вокруг Брента всегда все прыгают?!
Мы пораженно переглядываемся. Видно, в отношениях Ребекки и Брента все не так гладко.
– Его же выгнали из дома, – напоминаю я. – А он отец вашей дочери.
– А мне какое дело? – огрызается та. – Если он живет на улице, сам идиот.
Никогда еще не видела, чтобы человек так быстро менялся. Очарование мигом с нее слетает, лишая всей привлекательности. Теперь она выглядит гораздо старше, вокруг рта – безобразные глубокие морщины. И все за каких-то десять секунд. Так и подмывает шепнуть ей на ухо: «Знаете, злость и зависть вам не к лицу».
Папа глядит на нее очень пристально, а я думаю про себя, была ли она такой сорок лет назад?
Так или иначе, похоже, маме беспокоиться не о чем.
– Ладно, – вежливо говорит он наконец. – Мы займемся своим делом. А ты, Ребекка, – своим. Рад был повидаться.
Он демонстративно встает с кресла. После некоторой паузы Ребекка тоже встает и берется за вышитую бисером кожаную сумку.
– Все равно у вас ничего не получится, – цедит она сквозь зубы. – Бекка права. Шансов – ноль.
Вот ведьма!
– Одну минуточку, Ребекка, – бросаю я ей в спину. – Вы, наверное, думаете, меня назвали в вашу честь? Как Бекку и старшую дочь Кори?
Ребекка ничего не отвечает, только с многозначительной улыбкой косится на папу и встряхивает длинными волосами. Кажется, она уверена, что все мужчины теряют от ее красоты голову. Ну-ну.
– Конечно, думаете, – не свожу я с нее глаз. – Ваша дочка так и сказала, когда мы столкнулись в трейлерном парке. Вы, наверное, нашли информацию о папе в Интернете и сразу предположили, что меня назвали в вашу честь. Так вот. – Я вскидываю подбородок. – Это не так. Меня назвали в честь героини из книжки.
– Да-да! – неистово вставляет мама. – Дафны дю Морье!
– А знаете, что самое интересное? – чеканю я. – Папа категорически не хотел давать мне это имя. Он говорил: что угодно, только не Ребекка. Не скажете почему?
Ребекка молчит, но на щеках у нее вспыхивают два алых пятна. Ха. Вот так! В следующий миг она вылетает, громыхнув за собой бисерным занавесом, и мы переглядываемся.
– Да уж, – осуждающе поджимает губы мама. – Вот так манеры…
– Ну и ну, – качает головой папа.
– Просто вылитая Анжела. Та самая, которая организует церковную лотерею, – задумчиво тянет Дженис. – Помнишь ее, Джейн? Она еще носит браслетики. И ездит на синей «Хонде».
Только Дженис в такой момент могла вспомнить о церковной лотерее. Я невольно начинаю хихикать, все громче и громче, и наконец закатываюсь смехом.
Папа улыбается, даже мама сдавленно прыскает. Я смотрю на Люка – он тоже смеется. В конце концов, к нам присоединяется и Минни.
– Смешно! – объявляет она, заливисто хохоча. – Смешная леди!
– Да, очень смешная, – соглашается Дженис, вызывая новый приступ гогота, не утихающий, даже когда к нам спускается Сьюз. Та удивленно смотрит на нас.
– Прости. – Я вытираю глаза. – Потом объясню. Как дела дома?
– Все замечательно, – отвечает она. – Знаешь, я тут подумала, хорошая сегодня погода. Может, прогуляемся?
Пятнадцать
Седона – удивительное место для прогулок: из-за красных скал впечатление, будто ты на съемках какого-то фантастического фильма. Прохаживаясь по «выставочным галереям», мама с папой романтично держатся за руки, Сьюз и Дженис показывают Минни витрины, Люк пишет сообщение на телефоне, а я по-прежнему злюсь на Ребекку и ее дочурку. Они думают, у нас ничего не получится? Что ж, я докажу, как сильно они ошибаются. Мы добьемся справедливости. Обязательно. Вот посмотрим.
В голове вертятся обрывки мыслей, какие-то несуразные идеи… Я достаю ручку и принимаюсь строчить на обрывке бумажки. У нас все получится!
– Что ты там пишешь, милая? – спрашивает мама, и я замираю на середине слова.
– Думаю, как убедить Кори…
Мы хотели чуть позже собраться и обсудить дальнейший план действий, и я, пожалуй, смогла бы предложить свой вариант. Если бы он у меня был.
– Молодец, Бекки! – восклицает мама.
– Я еще толком ничего не придумала. Так, пара мыслей.
– Ой, посмотрите! – кричит Сьюз, и мы замираем, глядя на магазин под названием «ПринТ на белом холсте». Витрина заставлена шикарными блокнотами, папками, коробками и подушечками с затейливыми рисунками ручной работы.
– Красота какая! – выдыхает мама. – Бекки, милая, те чемоданчики – ну просто прелесть. Давай зайдем!
Люк остается на улице дописывать сообщение – говорит, это очень срочно, иначе обязательно пошел бы с нами в магазин и выбрал себе фоторамку с кактусами (ха-ха, я оценила шутку!). А мы вшестером вваливаемся внутрь, и нас встречает женщина в платье с рисунком из перышек.
– Добро пожаловать, – с улыбкой говорит она.
– Вы сами делали рисунки? – восхищенно спрашивает Сьюз, и женщина кивает. – Очень красиво!
Пока я осматриваюсь, Сьюз засыпает хозяйку магазина вопросами. Сьюз у нас ведь тоже художница, запросто могла бы открыть такой же магазинчик. Например, прямо в Летерби-Холле. «Летерби-коллекшн» – как звучит! Фантастика! Я с трудом отгоняю эту мысль, пока она не стала навязчивой идеей (потом со Сьюз поговорю) – и вдруг застываю на месте, увидев стойку с карандашами. Ой! В жизни такого чуда не видела!
Они чуть толще обычного, и на каждом – свой рисунок. Но не в этом дело, а в цвете дерева. Есть карандаш с оранжевыми завитушками на нежно-лавандовой древесине… Или вот бирюзовый на малиновом… Невероятно!.. Я подношу один карандаш к носу и жадно вдыхаю сочный сандаловый аромат.
– Какой выберешь, Бекки? – спрашивает мама. Она тащит целых три папки для бумаг с рисунком под дерево, а Дженис – десяток прихваток, разрисованных тыквами.
– О, нет, я не буду покупать, – на автомате отвечаю и кладу карандаш на место. – Хотя они очень красивые, правда?
– И стоят всего два доллара сорок девять центов. – Мама поднимает янтарный карандаш с зелеными листочками. – Купи хоть один.
– Ладно, – покорно соглашаюсь я. – А вы что берете?
– Я собираюсь разложить наши бумаги по полочкам, – пафосно провозглашает мама. – Теперь все изменится. – Она по очереди демонстрирует папки и поясняет: – Эта для бумажных писем, эта для распечаток, эта для счетов… А то бумажки меня в гроб загонят. Вся кухня ими завалена.
– А зачем ты распечатываешь электронные письма? – поражаюсь я.
– Не могу же я читать с экрана. – Мама кривится. – Не знаю, как ты это делаешь. Или Люк. Решать все свои дела через такой крохотный экранчик!
– Можно ведь размер шрифта увеличить…
У мамы такое выражение лица, будто я предложила ей слетать на Марс.
– Лучше я куплю папки для бумаг. – Она любовно их поглаживает. – Так гораздо проще.
Ладно, зато теперь я знаю, что подарю маме на день рождения. Сертификат на курс пользования ПК.
– А ты что выбрала?
– Ничего, – улыбаюсь я. – Пойдем, заплатим за твои папки.
– Бекс больше не любит шопинг, – подходит к нам Сьюз. – Даже если может себе позволить.
За руку она держит Минни, которая прижимает к груди парочку кухонных фартуков с кроликами.
– Как это не любит шопинг? – недоуменно переспрашивает мама.
– Я предлагала ей купить ковбойские сапожки. Она отказалась.
– Они мне не нужны.
– Ну, карандаш тебе точно нужен, – с вызовом говорит мама. – Чтобы записывать свой план.
– Обойдусь, – резко отворачиваюсь от витрины. – Идем.
– Всего-то два сорок девять, – напоминает Сьюз, перебирая карандаши. – Ух ты, до чего красивые!