Я снимаю бигуди-липучки, подкрашиваю губы напоследок и окидываю критическим взглядом свое отражение в зеркале. Хорошо. Пора идти, пока журналисты не утомились и не разъехались. Люк уже отбыл вместе с Араном к Сейдж, и я слышала, как накинулись на них репортеры. Теперь моя очередь. Я чувствую себя гладиатором перед выходом на арену.
Адрес Брента Льюиса я выяснила по цепочке из целых шести звонков. Конечно, координаты, которые выдал мне папа, давно устарели, семья Льюиса там не живет. Но у нынешних жильцов нашелся телефон его матери, а по тому номеру мне сказали, что она переехала в Пасадену, а там – что во Флориду, и так далее, пока не оказалось, что она умерла семь лет назад. Но к этому моменту у меня уже имелся телефон его сестры Лии, и у нее я наконец раздобыла нынешний адрес Брента – какая-то резиденция «Сияющие холмы» на Сан-Фернандо-роуд. Судя по карте, это где-то на отшибе, я там еще ни разу не была. Но ничего. У меня есть навигатор.
Минни играет на подвальном этаже в какой-то футбол без правил с Клиф-Стюартами. Заглянув в комнату, я бросаю невзначай:
– Отъеду ненадолго по делам. До скорого!
– Дай очки! – тут же кидается ко мне Минни, углядев винтажные «Миссони». – Да-а-ай!
– Минни, мы не кричим «дай», – говорю я строго.
– Можно? – исправляется Минни. – Мо-о-ожно!
– Нет, милая. – Я целую ее в щеку. – Это мамины.
– Мо-о-ожно! – Минни пытается их сорвать.
– У тебя же есть… – Покрутив головой, я нахожу ее игрушечную сумочку. – Вот.
Минни кривится презрительно.
– Не модно! – выговаривает она четко и швыряет сумочку на пол.
Мамочки. Ничего себе заявления. Я переглядываюсь со Сьюз, и мы потрясенно хихикаем.
– Я ее этому не учила.
– Я тоже!
Я оборачиваюсь на Клемми – та носится в жилетке, нахлобучив на голову какую-то юбочку Минни. Дети Клиф-Стюартов даже слова такого не знают – мода.
– Это Ора! – осеняет меня. – Ее дурное влияние. Так и знала!
– Почему сразу Ора? – вступается Сьюз. – Мало ли кто?
– Больше некому. Минни, сумочка модная. – Подобрав аксессуар с пола, я вручаю ее дочери. – Это вечная классика. И мы не бросаемся сумками, даже если они потеряли актуальность.
– Куда ты едешь? – Сьюз окидывает меня взглядом. – Хорошие туфли.
– Собралась наконец поискать папиного приятеля.
– Ты в курсе, что пресса еще не рассосалась?
– Да, – беззаботно киваю я. – Это ничего. Я их просто… проигнорирую.
Сьюз присматривается внимательнее.
– Бекс, ты что, волосы завила?
– Нет! Ну так… чуть-чуть. Для объема. Нельзя?
Сьюз вглядывается в мое лицо.
– И ресницы искусственные приклеила?
– Парочку, – смущаюсь я. – Что за допросы с пристрастием? Все, мне пора в дорогу. Пока!
Я взбегаю на первый этаж. У порога делаю три глубоких вдоха – и открываю входную дверь. Поехали. Селебритивилль, я иду к тебе!
На меня тотчас накатывает шумовая волна.
– Бекки! Бекки-и-и! Сюда!
– Бекки, вы разговаривали с Лоис?
– Вы общались с полицией?
– Бекки! Посмотрите сюда!
Боже. Толпа репортеров выросла раза в два. От входной двери метров двадцать до ворот – высоких, решетчатых, с коваными завитками – и из каждой щели между прутьями на меня таращится объектив. В первую секунду мне хочется тут же спрятаться обратно за дверь, но все, уже поздно. Я вышла.
Когда на тебя направлено столько камер, сфотографировать могут в любой миг. Нужно делать все красиво. Втянув живот и выпрямив спину, я медленно иду к машине, стараясь не обращать внимания на выкрики.
– Бекки, дадите нам интервью? – спрашивает раз за разом кто-то из репортеров.
– Я просто еду по делам, – отвечаю я, откидывая волосы за спину. – Спасибо.
Мне удается вытащить из кармана ключи от машины одним плавным движением. Открываю дверцу – постаравшись скрестить ноги, как Виктория Бекхэм, – и сажусь за руль. Закрываю дверцу, выдыхаю. Все. Готово.
Хотя… А вдруг у них не получилось приличных снимков?
Может, нужно было подойти ближе к воротам? Или двигаться медленнее?
Это мой единственный шанс попасть на страницы мировой прессы с фото, которое станет для меня визитной карточкой, предметом обсуждения и началом карьеры голливудской стилистки. Наверное, имеет смысл пройти заново.
После тяжкого секундного раздумья я открываю дверцу и выхожу – призвав на помощь всю свою грацию. Демонстративно не глядя на фотографов, я шагаю к торцу подъездной дорожки и внимательно осматриваю зеленую изгородь.
– Бекки! Бекки-и! Сюда!
– Без комментариев, – отвечаю я, поправляя локон. – Никаких интервью, извините. Я просто занимаюсь своими делами.
Сняв очки, я втягиваю щеки и слегка надуваю губы – мое самое фотогеничное выражение лица. Поворачиваюсь несколько раз туда-сюда с опущенными руками. Может, открыть ворота, чтобы все разглядели мои туфли? Я щелкаю пультом, и ворота начинают медленно раздвигаться.
– Бекки! – Репортерша тычет в меня микрофоном. – Шарон Таунсенд, Эн-би-си. Пару слов о том, как вы поймали Лоис на краже!
– Пожалуйста, уважайте мою частную жизнь. Я просто занимаюсь своими делами.
Осененная внезапной идеей, я иду к машине. Там я, подпрыгнув, присаживаюсь на капот, принимаю непринужденную позу и вытаскиваю телефон – мало ли с кем мне понадобилось срочно поговорить на собственной подъездной дорожке на капоте собственной машины? Обычное дело.
– Алло! – произношу я в трубку. – Да. Конечно. – Скрестив ноги под самым выигрышным углом, я оживленно жестикулирую очками. – Знаю. Ужас какой!
Фотографы щелкают камерами все лихорадочнее. Я невольно расплываюсь в ликующей улыбке. Свершилось! Я знаменитость!
– Бекки, чьи у вас туфли? – кричит кто-то.
– Пожалуйста, никаких вмешательств в частную жизнь, – любезно прошу я. – Я просто занимаюсь обычными делами.
Я подтягиваю ноги повыше и слегка болтаю ими в воздухе, демонстрируя потрясающие серебристые каблуки.
– Это Ив Сен-Лоран, – слышу я женский голос.
– Вот и нет! – Забыв про решение молчать, я кидаюсь к открытым воротам. – Это «Дольче и Габбана». А туника – «Джей Крю», брюки – «Стелла Маккартни». Очки – винтажные «Миссони».
Добавить: «Услуги стилиста по разумным ценам, обращайтесь в любое время»? Нет. Это, пожалуй, будет чересчур.
– Что бы вы передали Лоис? – Перед моим носом вдруг оказывается букет микрофонов.
– Кому на самом деле принадлежала сумка?
– В сумке были наркотики? Лоис наркоманка?
Это уже слишком.
– Благодарю, – слегка срывающимся голосом заявляю я. – Я просто занимаюсь обычными делами. Мне нужно срочно кое-куда съездить. Спасибо за уважение к частной жизни.
Спохватившись, что нужно держать позу, я поспешно скрещиваю ноги, чтобы выглядели стройнее, и по-модельному упираю руку в бедро.
– А ваш собеседник там не заскучал? – саркастически интересуется парень в джинсах.
Собеседник? Ах, да. Я же по телефону разговариваю. Совсем забыла.
– Э-э… ну все, пока! – бросаю я в трубку и поспешно убираю телефон. – Всем спасибо. Благодарю. Без комментариев.
Слегка на взводе я иду к машине, достаю ключи – и роняю на землю. Черт. Наклоняться перед камерами я не намерена даже под страхом смертной казни, поэтому, плавно согнув колени, приседаю словно в реверансе, старательно держа спину. Получилось. Я подцепляю пальцем ключи, ныряю за руль, завожу машину и осторожно выруливаю к воротам. Толпа репортеров расступается, пропуская меня, но вспышки и выкрики не стихают – кто-то даже стучит по крыше.
Наконец выбравшись, я откидываюсь на сиденье и облегченно выдыхаю. Каких-нибудь пять минут, а я уже без сил. Как же знаменитости справляются?
Ладно. Главное, что все получилось. Четверть часа спустя сердце уже не колотится как бешеное, и я даже горжусь собой. Я еду по Голливудскому шоссе, бормоча под нос: «Правостороннее, правостороннее». Навигатор пока велит никуда не сворачивать, и это хорошо, потому что иначе пришлось бы перестраиваться. Навороченный автомобильный телефон вдруг жужжит, высвечивая номер Люка, и я нажимаю зеленую кнопку.
– Милая, привет. Нормально выехала?
– Да, все в порядке. Еду.
– Репортеры не слишком наседали?
– Э-э… нет! Держались в рамках.
– Ты сразу села в машину и укатила?
– Практически. – Я откашливаюсь. – Может, несколько снимков они и успели сделать…
– Уверен, что ты держалась молодцом. Хотя сохранять самообладание под прицелом камер не каждому дано.
– Как там Сейдж?
– На седьмом небе. Предложения сыплются наперебой, и она готова принять все без разбора.
– Какие предложения?
– Самые разные. Интервью, роли в фильмах, съемки в обнаженном виде на журнальный разворот, реклама и продвижение товаров. Все низкопробное. И полностью вразрез с нашей стратегией. Но Сейдж этого не понимает.
У него такой возмущенный голос, что я едва удерживаюсь от смеха. Повезло ему с Сейдж Сеймур после всех этих зануд бизнесменов в костюмах.
– Держись там. Удачи!
– Тебе тоже. До скорого!
Я отключаюсь и набираю папин номер.
– Бекки?
– Пап, привет! Я как раз еду к твоему Бренту. Сижу за рулем.
– Солнышко! Какая ты шустрая, – удивляется папа. – Не надо было из-за меня все дела бросать.
– Мне совсем не сложно. Он живет в какой-то резиденции «Сияющие холмы». Похоже на то?
– Похоже. Название солидное. Я и не сомневался, что он преуспел в жизни. Небось в особняке обитает.
– Правда? – с возросшим любопытством спрашиваю я. – А чем он занимается?
– Не знаю. Тогда был аспирантом.
– Откуда же тебе знать, что он сейчас живет в особняке?
– О, этот своего не упустит! – усмехается папа. – Скажем так, он еще тогда был не промах… Ой, Бекки! – перебивает он сам себя. – Мама говорит, в Интернете появилась еще одна твоя фотография – она в телефоне увидела. Ты там на фоне дома. Это что, утренняя?
– Да! – ликую я. – Уже выложили? Что там говорится?
– «Свидетельница Бекки – милашка в розовом, – выразительно зачитывает папа. – Британка намерена выступить в суде». Это с сайта «Нэшнл энквайерер».