«Нэшнл энквайерер»! «Милашка в розовом»! Меня переполняет восторг. Только что за ерунда насчет выступлений в суде? Я ничего такого не говорила. Ладно, главное сейчас не это.
– Я хорошо там смотрюсь?
– Красавица! А, вот, мама нашла еще одну: «Бекки выходит из дома в туфлях ИСЛ».
Боже мой. Сказала ведь им, что это никакой не Ив Сен-Лоран!
– Милая, ты настоящая звезда! Чего доброго, совсем о нас забудешь.
– Не забуду! – смеюсь я. И вздрагиваю при виде определившегося на экране номера Люка.
– Прости, пап, мне пора. Созвонимся еще. – Я нажимаю «Ответить». – Люк, алло.
– Бекки, родная, – раздается в салоне его ровный, словно каменная плита, полный бесконечного терпения голос, верный признак крайней ярости. – Ты, значит, из дома прошла прямо к машине и сразу села за руль?
– Ну… да. Примерно.
– Тогда откуда эта фотография на сайте «Дейли уорлд», где ты восседаешь на капоте, размахивая солнечными очками и сияя улыбкой в камеру?
– Я разговаривала по телефону! – защищаюсь я. – Просто присела на машину. А они, наверное, щелкнули.
– Просто присела? – недоумевает Люк. – Как можно случайно взгромоздиться на капот?
– Я занималась обычными делами, – держу я оборону. – Разве я виновата, что репортеры меня караулят и не дают проходу?
– Бекки! – выдыхает Люк. – Что за игры? Учти, это опасно. Стоит впустить этих людей в свою жизнь, и от них уже не отделаться.
«Тебе надо, ты и отделывайся!» – думаю я мстительно. А я хочу оседлать волну. Но Люк не поймет, потому что у него профессиональная деформация. Его взгляды мне известны – огласил как-то после пары бокалов вина. Он считает, что в известности ничего хорошего нет, неприкосновенность частной жизни стала в наше время почти непозволительной роскошью, а засилье социальных сетей грозит окончательным крахом живого общения. (Что-то в этом роде. Я местами пропускала мимо ушей, если честно.)
– Я не затевала никаких игр! – изображаю я праведный гнев. – Просто ищу оптимальный выход в сложившихся обстоятельствах. А ты, Люк, мог бы меня поддержать.
– Я поддерживаю! Я дал тебе совет – сидеть дома! А ты взрываешь Интернет…
– Это ради моей карьеры! – отвечаю я с вызовом.
Люк молчит, зато оживает навигатор.
– Пересчет маршрута, – сурово заявляет женский голос. – При первой же возможности развернитесь.
Черт. Проморгала съезд. Все из-за Люка.
– Ну все, пока, – прощаюсь я. – Нужно сосредоточиться на дороге. Потом поговорим.
Сердитая и взвинченная, нажимаю «отбой». Любой другой муж на его месте гордился бы! С Араном, вот с кем мне нужно посоветоваться. Он поймет.
– При первой же возможности развернитесь, – не унимается навигатор.
– Да слышу я! Заткнись!
Мне и вправду лучше следить за дорогой. Понятия не имею, где я, знаю лишь, что еду не в ту сторону. Если честно, в Лос-Анджелесе я все еще ориентируюсь плоховато. Хотя как в нем можно хорошо ориентироваться, не представляю. Он такой огромный. Размером с Францию, не иначе. Ладно, может, не с Францию. С Бельгию.
В любом случае надо поднажать. Вот наконец и разворот. Я выкручиваю руль влево, игнорируя возмущенные гудки каких-то раздолбаев, которые гоняют как сумасшедшие, и устремляюсь теперь уже в правильном направлении. Ждите меня, Сияющие холмы!
По карте осталось совсем чуть-чуть. Я озираюсь в поисках залитого солнцем холма, но что-то вокруг ничего похожего. Только широкая магистраль с мотелями по обочинам, громыхающие фуры и рекламные щиты. Не такую картину я себе рисовала.
Чуть погодя навигатор направляет меня с магистрали на какое-то еще более неуютное ответвление, и я настороженно верчу головой. Никаких особняков. Никаких роскошных автомобилей. Зато есть убогая заправка и мотель – тридцать девять долларов за ночь. Неужели в этих местах обитает папин приятель?
– Пункт назначения через двести ярдов по правой стороне, – сообщает навигатор. – Пункт назначения через сто ярдов. Вы прибыли в пункт назначения.
Я притормаживаю у обочины и выглядываю в окно. Рот сам собой открывается от изумления. Навигатор не наврал: это действительно «Сияющие холмы». Но особняками здесь и не пахнет. Это трейлерный парк. Облупившаяся табличка с названием прицеплена к оцинкованным воротам, за которыми тянутся вдаль ряды домов-прицепов. Я сверяюсь с добытым мной адресом: резиденция «Сияющие холмы», 431. Значит, Брент Льюис живет в трейлере под номером четыреста тридцать один? Хочется позвонить папе и сказать, как крупно он ошибся насчет своего приятеля – но нет, сперва разберусь. Заперев машину, я осторожно прохожу в ворота. Меня никто не останавливает, и, отыскав на щите с картой номер четыреста тридцать один, я шагаю между рядами трейлеров. Сидящие кое-где перед своими домами-прицепами владельцы разглядывают меня без всякого стеснения, и я тоже с любопытством посматриваю по сторонам. Среди трейлеров попадаются вполне симпатичные и ухоженные, с цветами и занавесками, но есть и совершенно кошмарные. Перед одним, почти перекрывая вход, громоздится баррикада из поломанной садовой мебели. Из другого доносятся истошные крики. В третьем выбиты все стекла.
Наконец я дохожу до четыреста тридцать первого. Самый обычный трейлер – не развалюха, но и новизной не блещет. Дверь закрыта, жалюзи опущены, вокруг никаких признаков жизни. Когда я поднимаюсь постучать, взгляд упирается в листок бумаги на двери. «Приказ о выселении».
По диагонали читаю текст. Мистер Брент Льюис, проживавший по адресу «Сияющие холмы», 431, выселен в связи с полугодичной задолженностью арендной платы. Затем перечень принятых мер и подпись – Херб Леггетт, управляющий.
– Вы к Бренту?
Я оборачиваюсь на голос. Худощавая женщина на ступенях трейлера напротив, в черных джинсах, волосы стянуты в «хвост» на затылке, на бедре покачивает ребенка.
– Брент здесь? – спрашиваю я. – Я с ним лично не знакома, но хотела бы видеть.
– Вы социальный инспектор? – с подозрением прищуривается соседка. – Или из полиции?
– Нет, что вы! Ничего подобного. Просто… они с моим отцом дружили когда-то.
– Вы британка?
– Да. И папа тоже.
Женщина кивает, шмыгнув носом.
– Разминулись вы с ним. Вчера уехал.
Уехал? Боже. Что теперь скажет папа?
– А адрес он вам не оставил?
Соседка пожимает плечами.
– На следующей неделе должна заскочить его дочка, забрать вещи. Могу у нее спросить.
– Правда? – радуюсь я. – Меня зовут Бекки Брендон, вот мой телефон… – Я отдаю ей визитку. – Будет замечательно, если она позвонит – или, может быть, вы позвоните. Или…
Равнодушно дернув плечами, соседка сует визитку в карман джинсов. Малыш тут же вытаскивает ее и швыряет на землю.
– Нет! – кидаюсь я к ним. – Не надо, так она потеряется. Давайте какое-нибудь местечко понадежнее найдем?
Соседка снова передергивает плечами. М-да, незаметно, чтобы она горела желанием общаться с дочерью Брента. Но я все же пристраиваю визитку за оконный переплет в двери.
– Буду ждать ее звонка, – говорю я как можно жизнерадостнее. – Или вашего. Как удобнее. Заранее спасибо вам большое. И в любом случае… э-э… приятно было познакомиться. Меня зовут Бекки.
– Вы говорили, – кивает она, однако свое имя называть в ответ по-прежнему не думает.
Ладно, похоже, пора закругляться. Дружески улыбнувшись на прощание, я иду прочь. Мне все еще не верится, что папин приятель живет в таких условиях. Как печально.
Едва выехав на шоссе, я набираю папин номер.
– Алло!
– Солнышко! Ну как, повидалась с Брентом?
– Не совсем. – Я внутренне сжимаюсь. – Пап, ты, кажется, ошибся. Брент Льюис жил в трейлере, а теперь его и оттуда выселили за неуплату. Новый адрес пока раздобыть не удалось.
– Да ну, нет! – смеется папа. – Милая, это ты ошиблась. Наверное, это другой Брент Льюис. Жаль, что потеряла время зря, но…
– Этот адрес мне дала его сестра, так что путаницы быть не должно.
Повисает молчание.
– Живет в трейлере, говоришь? – наконец оживает телефон.
– Да. То есть трейлер довольно милый, – спешу уточнить я. – Не раздолбанный, ничего такого. Но Брента оттуда выселили.
– Нет, не может этого быть! – сердится папа. – Бекки, ты явно что-то напутала.
– Ничего я не путала! – возмущаюсь я. Он меня за дурочку держит? – Приказ о выселении я видела собственными глазами. Брент К. Льюис. Среднее имя полностью не упомянуто.
– Константин. Его мать была гречанкой.
– Видишь!
– Но… – выдыхает папа. – Этого не может быть.
– Пап, ты сам посуди, – начинаю я мягко. – Сколько времени прошло. Мало ли как его жизнь сложилась. Мог открыть бизнес, мог сменить шесть жен, мог податься в криминал…
– Бекки, ты не понимаешь, – перебивает он с жаром. – Так не должно быть! Не должно!
– Я действительно не понимаю! Если вы так крепко дружили, почему тогда потерялись из вида?
Молчание. Похоже, я задела за живое. Немного стыдно нападать вот так на папу, но, если честно, он меня разозлил. Ни «скайпом», ни «Фейсбуком» он, значит, пользоваться не желает, шлет меня «туда не знаю куда» искать приятеля, а результатам поисков, видите ли, верить отказывается.
– Хочешь, сброшу тебе телефон его сестры? – предлагаю я. – Но на твоем месте я бы уже просто забила на все.
На экране начинает мигать номер Арана. У меня тут целая очередь из звонков.
– Пап, мне пора. Еще созвонимся, ладно? Я думаю, ничего страшного с твоим Брентом не случилось, – успокаиваю я. – Не переживай так.
Отключившись, я снова нажимаю «Ответить».
– Аран! Привет!
– Бекки, – доносится из динамика его беззаботный голос. – Как дела? Отделалась от папарацци?
– Почти, – смеюсь я.
– Отличная вышла фотосессия утром. Наряд чудесный. Очки – супер. Ты произвела фурор. Молодец!
– Спасибо! – Я расплываюсь в польщенной улыбке. Знала, что Аран оценит.
– Телефон теперь просто разрывается.
– Правда? – Меня захлестывает восторг. – А кто там? Журналисты? Редакторы отдела мод?